Статья наделала тогда много шума. Для проверки фактов, изложенных в публикации, на Дальний Восток прибыла специальная бригада контрольного управления при президенте РФ. А когда факты полностью подтвердились, правительство приняло решение о расформировании коллегии Госкомитета России по рыболовству во главе с министром Родиным.

Что же изменилось? Сегодня, спустя два года, приходится признать, что кадровые перестановки в Москве мало изменили ситуацию. Браконьерский промысел на Дальнем Востоке по-прежнему имеет сильные позиции. О его особенностях в Хабаровском крае — наша сегодняшняя публикация.

...Труп Александра Деткова, капитана рыболовецкого судна «Торопливый», нашли наутро в его собственном «джипе». Машина обгорела дотла. Было похоже, что бывалый капитан не справился с управлением обычной «тачки», поехав вечерком прокатиться.

Прибывшие на место происшествия совгаванские «следаки» только развели руками:

— Чтобы машина на дизельном топливе, да так вспыхнула? Чудеса-а...

Но уголовное дело вскоре закрыли, списав все на несчастный случай.

А некоторое время спустя пропал без вести капитан другого рыболовецкого судна — «Тревожный» — Сергей Соболев. Оба эти происшествия, внешне ничем не связанные, ненадолго заняли умы совгаванцев. И все же кое-что общее между ними было.

Незадолго до описанных событий в горотдел совгаванской милиции поступили папки с документами. Городская прокуратура просила провести проверку деятельности некой частной рыболовецкой компании «НРК Коппи». Компания, имея в собственности и аренде несколько рыболовецких судов, официально промышляла ловом минтая и трески в Охотском море. Однако вскоре ее суда начали попадаться в Японии на сдаче живого краба. Под нажимом «органов» капитаны весьма существенно прояснили ситуацию.

Это были капитан Детков и капитан Соболев...

Те первые два ящика крабов и генеральская шинель, которые Александр Мун лет семь назад пытался вывезти за границу, возможно, стали первым романтическим прообразом его любимого детища — компании «НРК Коппи».

Судьба закинула Александра Муна в Советскую Гавань из села Кологреевка Пензенской области. Город на берегу океана его чем-то пленил, и он здесь остался. Работал официантом, «лабал» на гитаре в кабаке, а позже, когда началась перестройка, как-то естественно стал пионером кооперативного движения. Ширпотреб, металлолом и прочий джентльменский набор позволили Муну со временем взять в аренду сухогруз. Судно добросовестно курсировало в Китай и Южную Корею, лишь однажды попавшись пограничникам на сущем курьезе. Тщательно припрятанные от посторонних глаз два ящика крабов и генеральская шинель, которые были обнаружены при оформлении судна за границу, ну никак не могли бы обогатить «контрабандистов». Правда, с этого же судна был снят один из членов экипажа с неправильно оформленным паспортом моряка: неоднократно судимый, по наблюдениям милиции — член «общака».

Но «наблюдения», как известно, к делу не подошьешь. Да и вообще. Чтобы «общак» послал своего бойца в загранкомандировку с какой-то там генеральской шинелью в кармане? Нелепица. Романтика.

А между тем начинался один из самых романтических периодов в жизни российских криминальных структур, который позже назвали «передел собственности». В Советской Гавани он имел свою особенность: в этом городе находится рыбный порт.

...Сегодня специалисты в один голос говорят, что к 1990 году рыбодобывающая индустрия сложилась как одна из самых мощных отраслей российской экономики. И к началу кампании приватизации делить было что. Общая неразбериха сему процессу весьма способствовала. Практически новые рыболовецкие суда распродавались по цене металлолома. Одни «уводились» за границу, другие осели в частных фирмах, к которым вскоре... стал заметен интерес «общака».

В самом деле. Пока не оскудели наши моря, браконьерский вылов рыбы под «крышей» приличных фирм — бездонный золотой колодец. Первый «эмиссар» от вора в законе Джема, как отметили правоохранительные органы, отбыл из Комсомольска-на-Амуре на Сахалин еще в 1993 году. Камчатку взял под себя авторитет Шатен. Попытавшегося вклиниться в камчатскую «рыбодобычу» Яшу Бакинского боевики Шатена расстреляли в его собственной квартире. Еще кровавее рыбный передел проходил в Находке. В 1993-94 годах в ходе войны «общака» с чеченской группировкой город сотрясла целая серия заказных убийств.

С Советской Гаванью «общаку» повезло меньше. Город взяли под свой контроль спортсмены. И с этого момента в Советской Гавани началась затяжная рыбная война, отголоском которой, согласно одной из версий, стало заказное убийство хабаровского предпринимателя Сергея Авакумова. Он был убит взрывом в подъезде своего дома в 1996 году. И после взрыва наступила тишина... Позиции «общаковцев» на берегах Татарского пролива окрепли.

По совершенно случайному, разумеется, совпадению, как раз к этому времени окреп бизнес и героя нашей истории — Александра Муна. Основанная им частная рыболовецкая компания «НРК Коппи» стала стремительно набирать обороты. В ее распоряжении появились промысловые суда, которые тут же ринулись на японский рынок. И в марте 1997 года Александр Мун заключил договор с японской компанией «Хиро Кикаку» на поставку трески и минтая.

...О японской компании «Хиро Кикаку» можно, к слову, заметить, что дальневосточные правоохранительные органы ее почему-то недолюбливают. И даже упорно подозревают в связях с «якудза». Не раз ходили слухи, что эта компания поощряет массовое браконьерство российских рыбаков, снабжая их на время лова рациями: якобы этакая незатейливая связь позволяет российским капитанам сообщать друг другу, в чью сторону направляются катера морской рыбинспекции. Но что такое слухи, в конце концов? Ровно ничего. Единственное, что можно было констатировать с полной уверенностью,— к 1996 году браконьерский вылов рыбы в российских территориальных водах достиг таких масштабов, что ее цена на японском рынке упала почти в два раза. И как раз не без пользы для японских закупающих компаний. В частности, цена за тонну минтая упала с 800 до 450(!) долларов за тонну. Но даже такая «игра» для российских рыбаков, очевидно, стоила свеч. И Александр Мун в нее включился, обязавшись поставлять в Японию сильно подешевевший минтай.

Но никто не знал другого. Чуть раньше, в декабре 1996 года, господин Мун подписал все с той же «Хиро Кикаку» еще один договор. Согласно ему, его компания «НРК Коппи» обязалась поставлять в Японию крабов...

Ну и что? — спросит читатель. Крабов — так крабов.

Однако совсем не так просто получить разрешение на вылов крабов. Бывалые рыбопромышленники чуть не со слезами на глазах рассказывают, сколько московских коридоров надо пройти, чтобы Госкомитет по рыболовству включил ваше судно в единый список судов, оснащенных крабовыми ловушками. Краб — это вам не селедка какая-нибудь. Будь вы хоть трижды миллиардер, купи вы хоть десять специально оснащенных «под краба» судов — в список вам не попасть, пока чьи-нибудь суда оттуда не вычеркнут. Но не менее невидимых миру слез проливают счастливцы, включенные в список, когда затем начинается распределение квот на вылов. Львиную часть квот на краба распределяет Москва. Ой, что творится после такого распределения в Охотском море! По корякским квотам ловят краба граждане Казахстана и прочие поляки, бороздящие волны на японских судах... При том, что популяция национального достояния по имени «краб», разумеется, не резиновая. В общем, очень много копий ломается о его хрупкий панцирь...

Но Александр Мун и не думал ломать копья. Просто в один прекрасный день его суда, имеющие разрешительные билеты на вылов минтая и трески, вышли в море и взяли курс на мыс Гроссевичи. Несколько дней капитаны кружили вокруг мыса, выискивая тщательно припрятанные порядки с крабовыми ловушками. Так начинался этот странный «минтаевый» бизнес.

Так бы он и продолжался, возможно, по сей день. Если бы не одно обстоятельство. Ну очень много расплодилось желающих половить краба, выдавая его за минтай. С выходом мелких компаний на японский рынок началась настоящая «крабовая лихорадка». И вскоре российские специалисты обратили внимание на странный разброс в цифрах. По российской отчетности выходит, что все дальневосточные рыбаки сдали в японские порты 7 тысяч тонн краба за год. А по японской отчетности — те же самые рыбаки сдали в те же самые порты... 38 тысяч тонн. Почти в шесть раз больше! Куда, спрашивается, делись пять шестых? Где налоги?

В правительстве, надо полагать, призадумались. А подумав, решили, что надо бы ситуацию прояснить. Одним словом, в январе 1998 года комиссия по урегулированию претензий, связанных с рыболовством, при посольстве России в Токио затеяла проверку российских рыболовецких судов, разгружающихся в японских портах Отару, Румои и Вакканай.

Едва затеяв сей грандиозный шмон, наши «посольские» только за головы схватились. 97 процентов(!) российских судов в порту Вакканай правдами-неправдами пытались сдать японцам живого краба. На всех судах, кроме двух(!), отсутствовали всякие разрешительные документы на его промысел. Но больше всего поразило комиссию при нашем посольстве то, что японская таможня наотрез отказалась давать какие бы то ни было данные по российским судам. Разбирайтесь, мол, сами. (Так ведь можно, не дай бог, подумать, что российская контрабанда негласно поощряется японскими официальными структурами.)

Впрочем, наши разобрались и сами. И, между прочим, среди большого количества приморских, камчатских и сахалинских судов затесались и два хабаровских с приличным уловом живого краба на борту. Капитаны обоих судов — «МДМ-1» и «Тревожный» — сообщили представителям посольской комиссии, что работают на компанию «НРК Коппи» Александра Муна. При этом у судна «МДМ-1» никаких разрешительных документов на вылов краба не оказалось. Зато капитан «Тревожного» Сергей Соболев гордо предъявил разрешение «Амуррыбвода» на промысел и транспортировку живого краба за номером 000163.

...Это уже после, когда начали разбираться хабаровские правоохранительные органы, выяснилось, что никакого такого разрешения «Амуррыбвод» ни Сергею Соболеву, ни Александру Муну не выдавал. А разрешение за номером 000163 — что ж, оно было в природе. Но выдавалось совершенно «третьей» организации и не на вылов краба, а на вылов сельди. Что называется, почувствуйте разницу. Но было поздно. Полторы тонны живого камчатского краба капитан Сергей Соболев преспокойно сдал компании «Хиро Кикаку», не вызывая никаких подозрений.

А пока японская компания «Хиро Кикаку» оприходовала крабов, комиссия при посольстве России в Токио строчила душераздирающий отчет в Москву, в госдепартамент по рыболовству. Принимайте, дескать, меры!

Госдепартамент отписывает в Хабаровск: разбирайтесь.

Но никто, похоже, и не думал разбираться. Во всяком случае, прошло еще целых пять месяцев, когда оба судна — «МДМ-1» и «Тревожный» — вновь попались. Но уже в России.

...Судно «МДМ-1» задержали сахалинские пограничники аккурат 1 мая 1998 года. Корабль оформил выход за границу и сделал вид, что благополучно туда отбыл. Но затем тихонько вернулся к российским берегам (специалисты утверждают, что как раз недалеко у берегов лучше всего ловится краб). На этот раз нарушений у судна нашли массу. И рыболовного билета у него не было, и пять членов экипажа незаконно сошли на берег... А главное, выяснилось, что еще два месяца назад арбитражный суд Сахалинской области обязал Александра Муна вернуть судно «МДМ-1» его настоящему владельцу — компании «МДМ Интернешнл». Оказалось, что, взяв в аренду корабль у сей компании год назад, Александр Мун умудрился ни разу не внести за него арендную плату...

Судно отбуксировали в Невельск, и господину Муну пришлось с ним распрощаться. Удача, казалось, отвернулась от него. Подозрительные представители спецморинспекции определенно решили «потрясти» его суда. Проходит всего тринадцать дней, и уже в порту Ванино задерживают судно «Тревожный». Еще через пять дней здесь же, в ванинском порту, задерживают другое «муновское» судно — «Торопливый».

...Капитан «Торопливого» Александр Детков угрюмо объяснял, что глупый краб сам лезет в сети, когда ловишь минтай. Ну а капитану «Тревожного» Сергею Соболеву, после того, как он «засветился» пред очами комиссии при российском посольстве во время проверки в порту Вакканай, вообще глупо было бы отрицать сдачу краба в Японии. И он «припомнил», что его судно оставило в японских портах всего около 80 тонн(!) краба по цене 10 долларов за килограмм.

А это же никак 800 тысяч долларов? Десять процентов за работу, как пояснил Соболев, получил экипаж. Наличкой, разумеется. А в чей же карман ушли остальные 700 с лишним тысяч баксов?

Запахло уголовкой.

Случилось, однако, так, что прокурор Советской Гавани Пешков как раз был в отпуске, и все дела вела его заместитель Прядкина. Изучив обстоятельства, при которых были задержаны суда, она потребовала от следственного отдела городской милиции немедленно возбудить в отношении компании Александра Муна «НРК Коппи» уголовное дело «по фактам незаконного вылова краба». И милиция дело возбуждает.

Но тут, как в анекдоте, возвращается из отпуска прокурор. И уголовное дело «отменяет». Достаточно, мол, простой проверки в порядке дознания. Да не рыболовецкую компанию «НРК Коппи» надо проверять, а деятельность двух отдельно взятых кораблей.

А милиции что? Не надо дела — так не надо. Проверка — так проверка. Корабли — так корабли. Впрочем, совгаванская милиция пошла еще дальше. Она переправила материалы для проверки аж в Хабаровск, в следственное управление УВД края. Ну-ну, ближний свет...

Одним словом, не прошло и полгода, и для Александра Муна вновь забрезжил рассвет. Милиция не накопала в его деятельности ровно ничего подозрительного. И если бы взялась копать вновь — снова ничего бы не нашла. Теперь уже никогда.

Потому что внезапно пропал без вести капитан Соболев. Трагически сгорел в собственном джипе капитан Детков. Два капитана, которые успели кое-что рассказать о незаконном промысле краба.

Но проверка милиции кое-чему научила Александра Муна, и целых три месяца он ловил краба на совершенно законных основаниях. По договору с научно-производственной фирмой «Амур-Тинар».

Крабов ведь ловят не только в промышленных целях, но и в научных. Под науку тоже выделяются квоты. И «Амур-Тинар» добросовестно организовал все разрешительные документы для «НРК Коппи». Со своей стороны Александр Мун должен был добросовестно за них заплатить...

Увы! Когда пришел час расплаты, господин Мун был при крабах, а «Амур-Тинар» совсем не при деньгах. Сей горький опыт научно-производственной фирме не понравился. И ей расхотелось помогать Александру Муну с «научными» квотами на 1999 год.

«Промышленных» квот тоже никто не дал. И скромный рыбодобытчик пошел в атаку.

...Уж и не знаю, какие там у Александра Муна связи в Государственной думе России, но вскоре сам заместитель председателя Госдумы Гуцериев начинает бить в набат: беда! Где-то в далекой Советской Гавани национальному рыбоколхозу «Коппи» не выделяют квот на вылов краба!

Гуцериев разбудил Госкомрыболовство России. Оно подхватило знамя. Лично председатель Госкомрыболовства Николай Ермаков отбил телеграмму хабаровскому губернатору. Помогите бедному национальному рыбоколхозу! Дайте им квоты на вылов 300 тонн крабов!

Надо заметить, в Хабаровске такому обороту дел несказанно удивились. И отбили в Москву ответную телеграмму. Дескать, уважаемый Николай Александрович, этот, с позволения сказать, «национальный рыбоколхоз» — на самом деле закрытое акционерное общество. Что же до квот, то корабли этого ЗАО не числятся в списке ловушечных судов, который вы же сами и утвердили. И вообще, нет у нас свободных крабов.

Короче, энергичная переписка закончилась ничем. И корабли «НРК Коппи», не солоно хлебавши, ушли к Курильским островам ловить терпуга. Так, во всяком случае, было записано в их рыболовных билетах, которые компания предпочла получить уже не в Хабаровске, а на Сахалине.

Чем эти суда промышляли почти год на самом деле — я, конечно, не знаю. А только в ноябре прошлого года одно из них — «Колоритный» — таки вновь было задержано спецморинспекцией. И опять с полным «букетом». Тут и незаконный переход госграницы, и «липовая» ксерокопия разрешения на вылов краба, и приемо-сдаточные акты на краба все той же японской компании «Хиро Кикаку» и... Разумеется, судно было укомплектовано крабовыми ловушками. А вот орудия для лова терпуга на нем почему-то отсутствовали.

«Колоритного» заставили повернуть на Советскую Гавань. На берегу его чуть не с музыкой встречали все силовики: спецморинспекция, пограничники и даже сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью...

Такая представительная делегация наводила на мысль, что вот теперь-то точно будут возбуждать дело по факту незаконного промысла краба.

...Не возбудили. Просто оштрафовали капитана.

Статистика, как известно, знает все. И эта статистика упрямо утверждает, что в городе Советская Гавань отсутствует такое уродливое явление, как браконьерский вылов рыбы. Во всяком случае, за 1998 и 1999 годы совгаванской инспекцией охраны «Амуррыбвода» не было передано ни одного(!) материала в правоохранительные органы для возбуждения уголовного дела. А совгаванской спецморинспекцией за четыре месяца прошлого года было составлено только три протокола о... нарушении экологии.

Доходит до того, что, когда нашим спецам действительно нужно раздобыть сведения о количестве украденной у государства рыбы, они выпрашивают эти данные то у губернаторства Хоккайдо, то у японской таможни, то у Национального полицейского агентства Японии.

Но трагикомизм ситуации заключается в том, что японцы в большинстве случаев отвечают вежливым отказом. Дескать, это сугубо коммерческое дело наших фирм. А с вашими, пожалуйста, боритесь сами.

Дважды хабаровские правоохранительные органы по линии Интерпола пытались выяснить в Японии, сколько крабов им сдала совгаванская фирма «НРК Коппи». Безрезультатно. Однако, с другой стороны, почему японская таможня должна выполнять функции российской спецморинспекции?

К тому же российское браконьерство исключительно благотворно влияет на японский рынок рыбопродукции. Контрабандисты просто заваливают японцев рыбными деликатесами по демпинговым ценам и еще спасибо говорят. Кто часто бывает в Стране восходящего солнца, наверняка, видел эту картину: на приколе стоят российские суда. Стоят день, два. Продукция вот-вот испортится, капитаны нервничают, а японские партнеры не торопятся. Они-то знают: деваться нашим контрабандистам некуда. Дозреют — все сдадут по дешевке. Не случайно, как обратила внимание комиссия по урегулированию претензий, связанных с рыболовством, при посольстве России в Токио, японская таможня выступает против аукционной продажи краба на рыбном рынке города. И правда. Зачем им аукцион?

Зато в рыбных портах Японии возникают все новые и новые центры рыбной обработки. А это — новые рабочие места. Причем надо заметить, что не одна только Япония рационально использует труд наших контрабандистов. В Норвегии и Швеции, принимая во внимание рост поставок российскими рыбаками неучтенной рыбы, осуществляется строительство 70 рыбоперерабатывающих предприятий, на которых будут работать 12 тысяч человек.

Что же касается России, то она, по самым скромным подсчетам, теряет на браконьерстве в своих морях около 8 миллиардов долларов каждый год. Тех самых миллиардов, которые выпрашивает у Международного валютного фонда...