«КАРАСЬ» В СМЕТАНЕ,

Материал в газете «Рыбацкие новости» был опубликован, как уже сказано, довольно давно, и мы с нетерпением ожидали развертывания дискуссии вокруг этой проблемы. Но то ли другие судовладельцы не были знакомы с подобной ситуацией, то ли еще что — разговор почему-то не состоялся. Хотя повод для раздумий есть. И поэтому мы перепечатываем сегодня материал Ивана Сырбу.

В этой публикации не будет имен потому, что против большинства ее героев проводятся следственные мероприятия, пострадавшая же сторона или не верит, что сложившемуся беспределу может быть положен конец, или просто боится. Но одно имя — Иван Сырбу — все же будет. Это мое имя. Я не боюсь. Перестал бояться после того, как горел в отсеке атомной подводной лодки. Да и не пора ли кому-то сказать о творящемся в дальневосточных морях разгуле контролеров-взяточников и о гонении отечественных рыбаков во всеуслышание?

Мои коллеги, узнав о таком решении, предупредили: «Иван, против кого ты идешь? Ведь раскатают по косточке!» Но материала натащили столько — в прокуратуре удивились. Если все собрать, получится толстая книга...

По роду деятельности мне приходится общаться с японскими предпринимателями. Почти каждый из них, посетив Магадан, увозит с собой обиду и непонимание. Почему ему побоялись показать магаданские рыбные рынки? Судя, мол, по поступающей в Японию из России морепродукции, у вас здесь настоящее рыбное Эльдорадо. Но проедут по магаданским улицам, увидят всего лишь несколько лотков с рыбой пяти-семи наименований — и все. В их азиатские головы не может вместиться понимание, что вот такие мы! На рыбе живем, весь мир заваливаем дешевыми морепродуктами, сами же почти не видим их на своем столе, а о некоторых вообще не имеем представления. Согласно официальным данным, иностранные суда вылавливают, например, за четыре месяца минтаевой путины меньше, чем по две тысячи тонн на траулер. Наши отечественные траулеры аналогичного класса за то же время, в тех же водах — от семи до десяти тысяч тонн каждое. Предположению, что японцы, корейцы, поляки, китайцы рыбачат во много раз хуже наших рыбаков,— не поверит никто. Значит, иностранцам удалось занизить показатели по вылову, как минимум, втрое.

Тому, кто сомневается в этих выкладках, любой русский судовладелец подтвердит: себестоимость эксплуатации автономного траулера обходится от 15 до 40 тысяч долларов в сутки, одна тонна минтая в самой лучшей обработке дает тысячу долларов товарной продукции, чтобы выйти хотя бы по нулям, нужно ловить сорок тонн минтая в сутки. Меньше — абсурд. Это уже не капитализм и не рыночная экономика.

Вот и приходим мы к очень неприятному вопросу — сколько же минтая у нас умыкнули?

Но как поймать, да еще выше всяких норм, и не попасться на браконьерстве? Ведь на каждом иностранном судне имеется наблюдатель от морской охраны Федеральной пограничной службы России. За свою работу он получает зарплату в долларах. На судах разных государств по-разному — от пятидесяти шести до ста долларов в сутки. При нынешнем курсе рубля довольно приличная сумма. Но это если официально. А неофициально?

И на Камчатке, и во Владивостоке, да и у нас в Магадане мне рассказывали о довольно любопытной шкале оценки контролерской деятельности на рыболовных и краболовных судах. Все услышанное, словно «Отче наш», совпало буквально слово в слово: «Если, работая контролером, сутками сидишь и пьешь коньяк, предоставляя таким образом возможность ловить в российских водах иностранному судну что угодно и сколько угодно — получаешь 350 долларов в сутки. Если иногда прогуливаешься по судну, но ни во что не вмешиваешься,— 250 долларов. Когда же сидишь в капитанской рубке и наблюдаешь за работой экипажа — 150 долларов. И, наконец, если лезешь в трюма, подсчитываешь, обмериваешь и взвешиваешь — 56!»

Но как же «честно» отлакавшему дармовой коньяк в уютно обставленной каюте японца или южнокорейца контролеру вывезти такую прорву валюты с траулера? Ведь путина тянется почти четыре месяца, и все платят, платят, платят, а на берегу же в родном порту, кроме жены, ожидает и бдительная таможня.

Имеются варианты. Можно договориться с капитаном траулера, чтобы положить валюту в иноземном банке. Можно оставить у капитана тралящего по соседству русского судна. Мол, уважь, Петрович, прибереги пакетик до возвращения в Магадан. Своих-то таможня не проверяет. Можно, как поступают самые осторожные контролеры, возвращаясь из Японии или Южной Кореи, брать билет не на Хабаровск, а в Москву. В столице, оказывается, есть «зеленый коридор», где никаких таможенных деклараций на ввоз валюты не требуется.

Но проще всего затаить валюту в видеомагнитофоне, кухонном комбайне или воротнике роскошной шубы. Спрятать-то есть куда. Это только в кино представитель иностранной фирмы возвращается домой с одним дипломом в руке. Наши контролеры прибывают из командировки с таким количеством разнообразного товара, что им завидуют коммерсанты торговых судов. Ведь с покладистым контролером капитан рыболовного траулера рассчитывается не только долларами, но и дорогими подарками. Мне однажды повезло увидеть перечень товаров одного из инспекторов. Там среди довольно дорогих вещей были пачки лифчиков, нижнего белья и даже женские колготки, бывшие в употреблении.

Пожалуй, единственные, кого они побаиваются, это таможня. Да и то попадаются лишь те, кто слишком уж увлекся и потерял осторожность. Иначе, после первого же провала, везти бы валюту перестали. Но везут, а, попавшись с поличным, согласно кодексу чести инспектора морской охраны, выкручиваются до последнего. И как выкручиваются!

Известно, свою зарплату инспектора получают на берегу. Когда инспектор на судне, в его карманах не должно быть и цента. Лет двенадцать тому назад инспектор, у которого в кармане обнаружили один доллар, мог оказаться в тюрьме! Сейчас законы помягче, но и долларов у инспекторов куда больше.

И что делать, если вдруг в штанах или в сумке возвращающегося с путины инспектора морохраны дотошный и несговорчивый таможенник обнаружит «завалявшиеся» пятьдесят тысяч долларов? Сначала, понятно, шок и искреннее недоумение, невнятные попытки объяснить, что не может припомнить обстоятельств такого странного обогащения. Мол, укачивает, понимаешь, и голова того... И лишь на второй или третий день, да и то с помощью предоставленного управлением морской охраны адвоката, голова «проясняется» и инспектор сам удивляется своей забывчивости: «Как же! Вспомнил! Это капитан рыболовного судна попросил передать родственникам умершего на соседнем траулере нашего работника».

Такой, понимаешь, сердобольный кореец попался. Достал из широких штанин 54 тысячи долларов и говорит: «Передайте, будьте любезны, родственникам покойного, пусть хоть поминки справят по-людски». Правда, почему на каждом из конвертов, в которых лежали пачки долларов, было написано: «Инспектору такому-то, с Новым годом!», объяснения не нашлось. Ведь с Новым годом поздравляли не покойника, а как раз того контролера, у которого эти доллары обнаружили.

Другой контролер, у которого нашли четыре тысячи долларов, тоже очень долго не мог вспомнить, откуда у него такая толстая пачка баксов, но зато вспомнил — так вспомнил: «А я в шахматы выиграл!». Улавливаете, до чего высок интеллект наших контролеров! Выиграл-то не в блатное «очко» или ветхозаветную «орлянку», а в игру мудрых индусов — шахматы!

Помнится еще случай, когда работники таможни нашли в инспекторской каюте пять тысяч долларов, которые были запрятаны в матрац. Но от них отказались!

Хотя изворотливостью наших таможенников удивить трудно, они до сих пор со смехом вспоминают молодого человека, который объяснил наличие у него крупной суммы «зеленых» довольно оригинально: «А я в баре работал голубым». У такого даже вещи проверять не всякий возьмется. Побрезгует.

Но даже этого удивившего всех бисексуала переплюнул морохранник. Однажды в квартиру труженика «голубой нивы» ворвались налетчики, устроили разбой и едва не стали владельцами зашитых в матрац более пятидесяти тысяч долларов. Помешали случай и милиция. Налетчиков поймали, а от хозяина матраца потребовали объяснить: «Откуда валюта»?

Так как вопрос был задан по истечении времени, инспектор был готов к этому опросу. Он вытащил пачку деклараций своей группы морохранников и сказал: «Мне эти доллары дали наши инспектора на хранение. Я их в матрац и спрятал»...

Вот такой «общак» в матраце получился у наших контролеров. Найдите мне дура..., извините, здравомыслящего человека, который поверит, что кто-то свои честно заработанные доллары отнесет в матрац знакомому. Но милиция вынуждена была поверить и все до цента возвратить хранителю контролерского «общака»...

Я говорю здесь о преступлении против русского народа. Это какую же прорву рыбы надо выловить выше всяких норм, чтобы дать взятку пятьдесят тысяч долларов! Чубайс, который попался на долларовой взятке, хоть книжку написал, а эти?

И вывозят за рубеж выловленных в Охотском, Беринговом и других морях из голодной России под попустительским взором морохранников выкраденные у нас минтай, палтус, краба, ежа, креветку, кальмара и еще трудно представить, какие морепродукты. Знают об этом в Японии и Южной Корее, ставших перевалочными базами-малинами для всего мира, знают на Сахалине, Камчатке, во Владивостоке и Магадане. Прекрасно знают в Москве. Более того, придание рыбоохранных функций морским пограничникам разделило эту всегда уважаемую службу — пограничные войска — на белую и черную кость. Одни защищают родину на афганской границе, проливают кровь в Чечне, другие — оптом и в розницу продают богатства и без того обездоленной России.

И давно было бы все выведено на чистую воду, если бы эти мздоимцы не имели «крыши». Она у них такая прочная, что ей не страшен даже метеоритный дождь. Загляните в списки инспекторов, несущих вахту на иноземных судах. Там полно мужей, братьев, зятьев, деверей, свояков сильныx мира сего. Их легко вычислить по московской, санкт-петербургской и прочим, далеким от морей, пропискам. А жильные-то, как мы давно удостоверились, такой халяве пропасть не дадут, пусть всю Россию до последнего клочка растащат по миру. Им-то и их домочадцам давно пригрето место совсем в стороне от России.

...Понятно, быть настоящим инспектором охраны морересурсов ни у одного из столичных варягов не получится. Инспектор — это очень сложная, требующая большого опыта и, если хотите, таланта работа. Но ведь для того, чтобы сидеть в каюте иностранного траулера и лакать дармовой коньяк да складывать в наволочку доллары, много ума не надо.

Естественно, рыбаки все это хорошо видят и особого уважения к морохране не испытывают. Ведь по воде звук распространяется лучше, чем посуху, а плохой слух — тем более.

Шучу. Но повод весьма печальный.

Портнадзор, или, во всяком случае, госструктуры, ведущие контроль за мореплаванием, существуют во всех морских державах. Ввели его и у нас, и не сегодня. Приспособились, так сказать, к международному праву. Но с перестройкой и реформами изменили их на свой «расейский манер» применительно к рыночным условиям.

Но вот королевский адвокат английского Адмиралтейского суда и, следовательно, умный человек сэр Траверс Твисс как-то сказал: «:бесполезно для наций соглашаться дополнить древние морские обычаи письменными правилами, приспособленными к изменившимся обстоятельствам мореплавания, пока они не согласятся одобрить общую систему судоустройства, с помощью которой могут быть введены эти правила, и пренебрежение к ним каралось бы законом:»

И тут-то мы слишком поспешаем. Потому что «письменные правила» у нас вводят обычные чиновники. А они, как известно, при одном упоминании слова «надзор» немедленно делают стойку: на надзоре можно здорово поживиться. Особенно сейчас, когда сами чиновники остались фактически без надзора, а судовладельцы стали частниками. С частниками же и Остап Бендер не считался:

Для непосвященных: портнадзор — это та же ГИБДД, только дороги морские.

Так вот, представьте, что ГИБДД установила следующие правила. Прежде чем выехать утром на своей автомашине из своего гаража, вы обязаны пригласить инспектора, чтобы он удостоверился в технической исправности вашей «антилопы-гну» и в вашем знании всех правил дорожного движения. И не за так, а за плату. Приехали вы на работу, припарковались — извольте опять пригласить инспектора для той же процедуры и опять ему заплатить. Поехали в течение дня куда-то еще — будьте любезны сделать то же самое за отдельную плату. Что вы на это скажете?

Скажете: дурь собачья!

Но у нас в мореплавании дело обстоит именно так.

Только это еще «семечки». Положим, вызвали вы инспектора, осмотрел он машину, да и говорит: «В целом все в порядке, только вот свеча барахлит, и аккумулятор подсел. Исправляйте неисправности, а до того — никуда с места. Сделаете — позовете. За отдельную плату». Добро еще, если ваша машина в гараже стоит. А если на платной стоянке? Время идет, накручивает ваши денежки — форменное разорение.

В наших портах — именно так!

Конечно лучше бы вам купить «за бугром» новый автомобиль, к нему инспектору-рэкетиру будет сложнее придраться. Однако наши надзорные службы и на этот случай припасли доходный трюк: слупят с вас за ввоз — ай да ну как.

То же и в нашем «морском случае». Если вы, судовладелец, купили за рубежом судно, скажем, за 30 миллионов условных единиц, в родном порту надзорные службы сдерут с вас что-то около 8 миллионов тех же у.е. А таких служб, кроме портнадзора, у нас косой десяток:

Идем дальше. Едете вы на своем авто, а из кустов инспектор ГИБДД за вами в свой телевизор наблюдает, не превысили ли вы скорость. Если превысили, он вас остановит и слупит штраф — поделом. А если нет, следуйте себе спокойно дальше. В нашем мореплавании по-другому. При заходе судна в порт и на выходе из него портовые власти за ним тоже в «телевизор», то бишь в радар следят. И за каждый вход-выход взимают плату — в любом случае.

Следить за безопасностью мореплавания со стороны государства необходимо, никто не спорит. Но только делать это следует в соответствии с Законом! У нас же делается — незаконно. И — вопреки международным правилам.

Цитирую дословно Международную конвенцию.

«Государственным властям следует обеспечить БЕСПЛАТНУЮ работу их служб в порту в течение обычного времени их работы:» И далее: «Когда службы государственных властей функционируют вне обычного времени их работы, то они выполняют свои обязанности на условиях РАЗУМНОЙ платы, НЕ ПРЕВЫШАЮЩЕЙ фактической стоимости выполненных работ».

У нас же надзорные службы за что только не дерут и с судовладельца, и с каждого моряка три шкуры в любое время. А пожаловаться некому. Попробуй обратись в суд — тот же надзорный чиновник тебя со свету сживет.

Раньше можно было пожаловаться в партийные органы. Но тогда все было государственное, и государственные интересы хоть как-то блюли. В том числе и Остап Бендер.

Сегодня же все частное, а частник государству до лампочки.

Вот и уходят российские суда от нашего портового и иного надзора — куда подальше, в том числе и под иностранные флаги. И никакой губернатор, будь он трижды государственник, их оттуда не вернет. Потому что для этого нужно навести законный порядок в надзорных службах на самом высоком государственном уровне.

Волго-Донские степи — ковыльные земли Войска Донского. Или Дикое Поле, как в старину называли эти края московиты, куда оравами и в одиночку бежали крепостные холопы, спасаясь от самодурства своих деревенских хозяев — вельмож дворянского происхождения окружения властительного самодержца государства Московского и прихвостней его двора — маразматиков-помещиков.

Обитатели донских и приволжских степей — казаки, корни которых нисходят к кочевым племенам Скифии с примесью тюркских кровей асов-аланов, принимали всех. Не взирая на неоднократные суровые, но бесперспективные указы русских царей «возвертать» беглецов их прежним хозяевам,— с Дона выдачи не было. Тем в основном и пополнялась, и крепла казачья вольница.

А сколько крови пролито на этих богатых для скотоводства и хлебопашества землях?! Только православное казачество, сплотившееся из разнородных славянских племён в единый конгломерат, да ещё малопроходимые леса в полосе причерноземья спасли православную Россию (начиная ещё с её языческих времён) от исключительных потрясений и завоеваний. Вспомните, какие полчища пришлых тюркских степняков раскалывались, налетев на яростное сопротивление расселившихся на украинах Руси степняков славянских — донских казаков? Печенеги, половцы, хазарский каганат, почти целый век удерживающий казаков под своим игом, татаро-монгольское нашествие,— триста лет властвующее на родине православных славян-христиан.

А начало прошлого века? Октябрьская революция и председатель ВЦИК Янкель Моисеевич Свердлов, подписавший циркулярную инструкцию оргбюро ЦК от 24 января 1919 года по расказачиванию казаков, в которой говорилось: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Истребить всех казаков, принимавших участие в борьбе против советской власти. К среднему казачеству применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны выступлений против советской власти». И деяния наркома армии и флота Лейбы Давидовича Троцкого на этом поприще, олицетворяющие его слова: «Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону и навести на всех них страх и религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени революции: Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Чёрное море:» — ( «Белогвардейщина». Валерий Шамбаров. М., «Алгоритм», 1999.) Полвека после этой «народной» революции в казачьих семьях на слово «казак» было наложено табу: детям строго-настрого (после чудовищных, бессовестных репрессий: раскулачиваний, ссылок и расстрелов) запрещено было даже упоминать, что они казачьего роду.

И где сегодня всё это? А циркулярщики сами погибли от своей «циркулярки» — сгорели в «очистительном пламени» революции. Казаки ассимилировали (правда, какой кровью) все народы, их завоёвывающие. Но теперь казаков почти ассимилировали русские. Но это не беда. Если подходить к этому вопросу с юмором, можно сказать: «Русский с китайцем — братья навек, а уж с казаком они — единой славянской крови».

С какими передрягами и пертурбациями, выворачиванием наизнанку всех родовых устоев давалась русскому народу коллективизация. И вот, наконец, к концу 70-х годов прошлого столетия сформировался определённый устойчивый и безбедный уклад жизни на селе. Появилось много зажиточных колхозов и совхозов, появились коллективы-миллионеры. Их машинно-тракторные парки ломились от избытка сельскохозяйственной техники. Бескрайние поля колосились злаковыми культурами. Фермы трещали от перенаселённости крупным рогатым скотом, свинарники — свиньями, птицефермы — курами, гусями, утками. Стабилизировалась заработная плата сельского труженика: помимо натуральной оплаты за свой труд выращенным им сырьём, он стал получать и хорошие деньги, которые стал откладывать на «чёрный день». Смеются сейчас редкие богатенькие нувориши над общей бедой Руси и её старыми людьми, вспоминая одно и то же советское словосочетание: «Жить стало лучше, жить стало веселей». И мы все, сверзенные сегодня в нищету, поддались их наглым, ехидным насмешкам и молча потакаем им издеваться словесно над всем действительно передовым и богатым опытом, достигнутым исключительно трудными путями поисков последних лет социализма. Бросили всё на разрушение и поругание этим хлыщам, пресмыкающимся перед Америкой. Хоть бы что самое лучшее взяли из социалистического опыта! Нет,— всё бросили, растоптали и устремили очи на своих заокеанских наставников. А они наставят! Так наставят, что, действительно, лет через 10 вся Сибирь от Урала до Чукотки будет официально носить на политической карте Мира статус USA. А они-то взяли от нашего социалистического общества всё для себя самое лучшее!

В то время, когда правительства всех стран земного шара борются за внедрение у себя бесплатного образования и медицинского обслуживания, например, мы добровольно отказываемся от этих завоеваний, постыдно, по-страусиному, пряча голову в песок, потому как, де, эти социальные достижения завоёваны кровью. Так потому они и завоёваны, что Россия в этом вопросе была первой!

Отбрасываем учебники своей истории, хоть и неполной, написанные на основании научных археологических открытий и сохранившихся документов, за ненадобностью и вводим в школьную программу белиберду, почерпнутую из учебников, написанных и изданных на деньги «наших заморских друзей», забыв великое философское изречение царя-Миротворца Александра Третьего: «У России нет друзей!». Забросили своё сельское хозяйство, пищевую и прочую промышленности, и кинулись утолять голод сникерсами, памперсами и прокладками.

Наелись?

Вспомните рекламируемую недавно жвачку с ментолом «Эрвэйс»: «Действие паров длится:, длится: и длится!»

Случилось мне в этом году побывать на землях Дикого Поля. Скажу вам: оно действительно стало диким. Проехал поездами и автобусами от Саратова до Ростова, и где бы ни выходил на поля,— хотелось в идиотической истерике орать во всё горло: «Эр — р — вэ — йс! Действие паров длится! Длится! И длится!»

Посудите сами. Чтобы земля давала хорошие урожаи, крестьяне часть своих пахотных земель оставляли на год под пары — распахивали не засевая, чтобы она напиталась за это время соками и солями. А теперь? Большинство полей уже лет по пять не испытывают на себе действие сохи и уже по пояс заросли сорняками. И действиям этих «паров» не предвидится конца. Некому и нечем их обрабатывать. Некогда богатые колхозы и совхозы, благодаря «мудрой» политике наших центральных борцов за демократию, развалились до основания. Видите ли, их посчитали пережитками прошлого. Ставка на фермеров с треском провалилась: начинающие предприимчивые земледельцы оказались неспособными содержать большое количество оставшегося от брошенных совхозов машин, тракторов и комбайнов и обрабатывать доставшуюся задарма землю. А тут началось повальное увлечение сбором и сдачей цветных и чёрных металлов. Народ, высвобожденный из «неперспективных» государственных и коллективных сельских хозяйств, должен был чем-то жить. И он нашёл выход. В степях и заброшенных полях десятками километров снимались и куда-то исчезали со столбов находящиеся под напряжением высоковольтные алюминиевые провода. На приёмные пункты партиями сгонялись «отработавшие свой век» тракторы, автомобили и комбайны. А что с ними иначе было делать? Запчастей для их ремонта нет, топливо отсутствует: Да и зачем их было ремонтировать, если пахать некому и сеять нечего? Сельскохозяйственные начальники-труженики растранжирили семенные фонды, разогнали колхозников (кто умер, кто спился, кто в город подался, кто в коммерцию ударился) и сами на бобах остались. Всемирно известные Волгоградский тракторный и Ростовский комбайновый заводы — цеха на замки позакрывали (делать нечего стало), никто сельскохозяйственную технику не заказывает. Правда, буквально недавно, расконсервировали: китайцы (спасибо им) 1000 тракторов и 1000 комбайнов заказали. Надолго ли?

Приехал я в свой родной, некогда обширный и богатый совхоз Медведицкий, что на плодородных землях реки Медведицы, которая в Дон впадает, располагался, и диву дался: на огромной территории МТС, где всегда рядами стояли сеялки, тракторы, плуги, культиваторы, комбайны, сенокосилки, сегодня только два комбайновых копнонаполнителя стоят скособочившись. Видимо, не смогли их на металлолом сдать, потому как без комбайна они сами на заготпункт вторчермета не могут доехать, а везти — не на чем.

На всём протяжении пути ни одного совхозного стада коров в степях не встретил, а ведь здесь когда-то и огромные табуны лошадей скакали. Так, кое-где, пасутся частные коровёнки, овечки да козочки. А ведь какие фермы были! В том же совхозе Медведицком — кварталы целые на окраинах: коровники с автопоилками и механизированными дойками; свинарники с автоматической раздачей кормов; птицефермы с несколькими тысячами кур-несушек. Всё. Стоят комплексы пустыми, зияя выбитыми глазницами окон. И так — на всём протяжении: от Саратова до Ростова. О каком таком подъёме промышленности в последнее время нам врут с высоких трибун наши руководители?

А какие рыбколхозы по Волге и Дону располагались? Со своими сейнерами и рыбообрабатывающими базами! Да и государственных рыбозаводов было не меряно! Пшик остался от всего. Только индивидуалы-бракушники снабжают теперь население свежей и сушёной рыбой, да и тем кислород государственные рыбинспекторы перекрывают, желая нажиться на их «героическом труде на благо народа».

Но зато вспомнило государство, что земли бывшего Войска Донского: Ростовская, Волгоградская и часть Воронежской областей к Северо-Кавказскому военному округу относятся, и казаки, когда-то проживающие на них, за честь России животов своих не жалели во всеразличных кавказских и турецких войнах, и определило сейчас всех новобранцев отсюда на Чеченскую войну направлять. А ведь здесь уже и казаков-то не осталось за время существования советской власти. А нынешние выпускники школ и не виноваты, что их родители когда-то перебрались сюда в поисках лучшей доли. Вот и едут они, каждый призыв, сверкая бритыми головами и махая тоскливо на прощанье руками из обшарпаных вагонов проходящим на встречающихся полустанках и станциях девушкам, на юг, на «защиту» отечества. А мужики на тех же станциях виновато отводят глаза от их проницательных, сверлящих душу взглядов. Ведь многих из них уже через полгода может и в живых не быть. А мы вот не сумели отгородить их от междуусобной мясорубки.

При мне из Волгограда на Новороссийск эшелон с зелёными юнцами весеннего призыва отправлялся.

И многих уже станций, разъездов и полустанков по пути следования не существует. Раньше такие мелкие населённые пункты расформировывались, как «неперспективные деревни», а теперь люди сами бегут из них от нищеты и безработицы.

Проезжаешь такую станцию — только развалины домов да холмы погостов теплятся, разобранные запасные пути чернеют, да столб у конца перрона забытой надписью гласит: «Остановка локомотива». Но уже никогда здесь не будет оный останавливаться. А ведь это знакомые с детства места! И смертная тоска берёт за душу.

У родственников — никакой радости на лицах при моём появлении. Один и тот же возглас: «Ой! А нам и угостить тебя нечем! И холодильник пустой». И идут далее рассказы о смертях, болезнях, безработице, невыплате денег за труды (если кто работает), и проч., и проч., и проч., в таком духе.

Ну, что ж, если холодильник пустой и денег нет, приходится его забивать и кормить себя и родню, пока гостюешь.

Живут они там все в основном только дачами и огородами. Зарплата у тех, кто работает, мало у кого превышает 500 рублей, а американское съестное дерьмо с консервантами: сосиски, кока-кола и сникерсы, которыми все русские киоски сейчас от Калининграда до Анадыря забиты, одинаково дорого по всей стране стоят.

Дальневосточные рыбацкие издания изобилуют сообщениями о незаконном промысле различных видов рыб. Начнем с сообщений по Приморью. Активность браконьеров возросла на юге нашего края. Все они занимаются добычей в прибрежных водах трепанга — ценного обитателя морских глубин, лов которого строго лимитируется государством. Совсем недавно пограничники задержали четверых таких ловцов. Пресс-служба регионального управления ФПС сообщила, что у нарушителей было изъято более 500 особей трепанга и снаряжение для подводного плавания. Как правило, браконьеры зачастую отделываются только лишь штрафами и, затаившись на время, вновь принимаются за незаконную добычу. После трепанг сбывается в соседний Китай, где и в сыром, и в сушеном виде очень ценится как деликатес. Во Владивостоке, к примеру, граждане Китая скупают один килограмм сырого трепанга по 4-5 долларов США. Пограничники же пресекли незаконный вылов трепанга и у берегов Сахалина. Судя по сообщению пресс-службы ТОРУ ФПС, во время незаконного промысла морепродуктов были задержаны трое граждан России, у которых изъяты 270 особей трепанга весом 40 килограммов. Нарушители оштрафованы на десять с половиной тысяч рублей. По данным пресс-службы, всего же с начала года на Дальнем Востоке у браконьеров изъято около 900 кг трепанга. Впрочем, воруют в морских недрах не только моллюска. Российские пограничники оштрафовали семь японских судов, занимавшихся браконьерством на лососевой путине. Общая сумма штрафов и выставленного к возмещению ущерба, нанесенного морским биоресурсам нашей страны, составила более 1 600 тысяч долларов. На каждом из арестованных судов при досмотре было зафиксировано превышение установленных квот. Общий перевес составил немногим меньше 160 тонн. За браконьерский промысел рыбы и краба пограничниками задержаны еще три российских судна.

Сотрудниками межрайонного отдела по борьбе с организованной преступностью и коррупцией г. Советская Гавань совместно с пограничниками заставы «Лососина» и представителями рыбинспекции Советско-Гаванского района в рамках операции «Путина-2000» в районе мысов «Песчаный» и «Капскан» были обнаружены 93 браконьерских крабовых ловушек. Как сообщили агентству «Восток» в Дальневосточном региональном управлении по борьбе с оргпреступностью, ловушки изъяты, их владелец устанавливается. В 6 милях от мыса «Песчаный» на траверзе реки Начага был остановлен и досмотрен МНТР «Ликенай», порт приписки г. Советская Гавань. При проверке судна в трюме было обнаружено и изъято 20 кг варёно-мороженого мяса краба на сумму 6000 рублей. На данном судне отсутствовала лицензия на добычу краба. В связи с этим собран материал для привлечения капитана данного судна к административной ответственности.

Судно БМРТ «Мыс Юноны», принадлежащее ООО «Моррыбпром-Находка» было задержано и осмотрено 17 июля инспекторами Северо-Курильской рыбоохраны. Об этом сообщил корреспонденту ТИА «Острова» старший госинспектор Северо-Курильской инспекции рыбоохраны В. И. Гайдуков. На борту была обнаружена умело спрятанная, запакованная в мешки неучтенная продукция: морской окунь, терпуг, кальмар, выловленные в нашей акватории без соответствующего разрешения. Теперь ООО «Моррыбпром-Находка» будет предъявлен серьезный иск.

У берегов Камчатки, в связи с началом лососевой путины, отмечен резкий всплеск браконьерства. Об этом сообщил вчера пресс-центр Северо-восточного управления федеральной пограничной службы России. Как отметили в пресс-центре, не проходит и дня, чтобы морские пограничники или рыбоохранная инспекция не задержали зарубежных или отечественных нарушителей промысла. В ночь с 9 на 10 июля сторожевой пограничный корабль «Дзержинский» задержал в Беринговом море камчатский траулер «Кадет-710». В экипаже «Кадета-710» 25 российских рыбаков и 2 японских специалиста. Пограничники обнаружили на борту траулера около 100 тонн красной рыбы, выловленной сверх лимитов, установленных для этого судна. После окончания разбирательства дело о браконьерстве будет природоохранной прокуратурой Камчатской области передано в суд.