Высказывания японского премьера, впрочем, верны в одном — они подводят своеобразный итог развитию российско-японских отношений «периода Бориса Ельцина», время которого заканчивается. Именно заканчивается, а не закончилось, поскольку очевидно, что, несмотря на объявленную отставку, «наследие Ельцина» еще достаточно долго будет сказываться на отношениях между двумя странами.

Итак, каковы же итоги развития отношений с Японией в «период Бориса Ельцина»?

Прежде всего следует отметить, что российско-японские связи активизировались по самым разным направлениям. Только в последние годы состоялось несколько встреч на высшем уровне «в галстуках» и «без галстуков» в Токио, Москве, Каване и «с глазу на глаз» в Красноярске. Проведены многочисленные встречи на правительственном уровне, впервые начался обмен делегациями по линии оборонных ведомств.

Наконец, было подписано несколько межгосударственных документов, среди которых Токийская и Московская декларации 1993 и 98 гг. и «Соглашение о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов» 1998 г.

Однако главным, стрежневым моментом двусторонних отношений прошедших лет, без сомнения, был и остается т.н. «территориальный вопрос», что нашло подтверждение в упомянутых совместных Декларациях, провозгласивших задачу заключения до 2000 г. Мирного договора, о котором говорилось выше, с тем, чтобы «...войти в 21 век надежными и эффективными партнерами».

Отношений, характеризовавшихся двумя четко выраженными периодами в подходе кремлевских властей к этому вопросу: от готовности и намерения передачи Японии Южных Курил в начале 90-х гг. до заявлений о незыблемости российского суверенитета над островами в последние два-три года.

Каковы же действительные, а не провозглашаемые итоги внешней политики Бориса Ельцина на восточном «японском направлении»? Насколько они отвечают задаче сохранения территориальной целостности России на Дальнем Востоке?

Анализ упомянутых выше документов свидетельствует о том, что все обстоит далеко не так гладко, как это может показаться.

Более того, возникает убеждение, что многочисленные официальные заявления на самом деле лишь маскируют неприглядный факт фактического «дрейфа» позиции Кремля в сторону если не удовлетворения, то поощрения японских территориальных претензий.

Однако все по порядку.

Напомним, что вплоть до начала 1990-х гг. позиция Советского правительства относительно территориальных претензий Японии (а это, напомним, южные острова Курильской гряды, составляющие более половины площади архипелага и включающие два крупнейших острова — Итуруп и Кунашир) твердо состояла в том, что «территориальный вопрос между СССР и Японией решен и закреплен соответствующими международными соглашениями, которые должны соблюдаться». Наиболее полно, четко и аргументированно эта позиция в последний раз была официально изложена в 1989 г. («Известия» от 24.04.1989) заместителем министра иностранных дел СССР Игорем Рогачевым (в настоящее время посол РФ в Китае). В статье на основе подробного анализа фактов и документов было показано, что: а) приоритет открытия и освоения Южных Курил принадлежит нашей стране; б) в то время, когда эти острова принадлежали Японии, она использовала их как плацдарм для агрессии в отношении соседних государств, в частности для нападения на Перл-Харбор в 1941 г. и на советские мирные суда в течение второй мировой войны, когда действовал советско-японский Пакт о нейтралитете; в) Япония, как государство-агрессор во второй мировой войне, на основании решений стран-победительниц была лишена части территории, в том числе и всех Курильских островов, в качестве наказания за эту агрессию; г) пересмотр этих решений будет означать пересмотр итогов второй мировой войны, что «…чревато потенциальной опасностью внесения ненужных деструктивных элементов». В то же самое время было подтверждено стремление Советского Союза развивать сотрудничество на основе равенства и взаимной выгоды, а также «зафиксировать послевоенные границы между Советским Союзом и Японией».

Казалось бы, вопрос исчерпан, тем более, что послевоенную границу соблюдали обе стороны, поскольку действия Японии (в частности, подписание соответствующих договоров) означали фактическое признание ею этой границы. Однако общее ослабление государственного механизма в постперестроечные годы и жесткое противостояние в борьбе за власть между М.Горбачевым и Б.Ельциным привели к тому, что средством этого противостояния стала и внешняя политика, в частности «Курильский вопрос».

Стремясь любыми способами ослабить позиции президента СССР, сторонники Ельцина стали открыто выступать за передачу островов Японии или их продажу за 20-50 млрд. долл. США. Своеобразным итогом этой деятельности стал выдвинутый Ельциным без каких-либо санкций и согласований с центром в ходе его поездки в Японию в 1990 г. т.н. «пятиэтапный план» решения «территориального вопроса». План включал:

• 1) официальное признание «проблемы»,
• 2) демилитаризацию островов,
• 3) объявление территории зоной свободного предпринимательства,
• 4) подписание мирного договора и установление «совместного управления» над островами,
• 5) поиск путей окончательного решения вопроса будущим поколением политиков.

Впоследствии, будучи уже президентом РФ, Ельцин хоть и говорил об имеющихся у него чуть ли не четырнадцати вариантах решения «Курильской проблемы», пятиэтапный план с повестки дня ни разу не снимал, как, впрочем, ни разу его на официальном уровне не озвучивал.

При этом практические действия и самого Ельцина, и исполнительных властей на разных уровнях дают веские основания говорить о том, что этот план неуклонно, хотя и с некоторыми корректировками, исполняется.

Более того, можно считать, что план был и до сих пор остается «негласной» основой политики Кремля по т.н. «Курильской проблеме».

В настоящее время, по нашему мнению, можно говорить о вступлении плана в его предпоследнюю четвертую фазу (этап), а именно, заключение мирного договора, в котором должна быть зафиксирована единая точка зрения сторон по этому вопросу, а также подтверждена (именно подтверждена, а не установлена) существующая российско-японская граница.

Признание факта существования японских территориальных претензий (т.е. на дипломатическом языке согласия обсуждать эти претензии), впервые зафиксированное в подписанном М.Горбачевым в 1991 г. советско-японском Заявлении, было подтверждено и усилено Б.Ельциным в Токийской декларации 1993 г. (подписанной сразу же после расстрела Верховного Совета РСФСР), а затем в Московской декларации 1998 г.

Анализ этих документов свидетельствует о первых серьезных уступках Японии по т.н. «проблеме северных территорий». В Токийской декларации, в частности, говорится, что стороны «…провели серьезные переговоры по вопросу принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи. Стороны соглашаются в том, что следует продолжить переговоры с целью скорейшего заключения мирного договора путем решения указанного вопроса». Обращаем внимание на формулировку: «о принадлежности», а не «о японских территориальных претензиях», как это должно было быть, поскольку не существует проблемы принадлежности островов — они принадлежат России —  есть лишь проблема территориальных претензий Японии на эти острова.

Кроме того, сами острова ни разу не названы территорией Российской Федерации, что совершенно недопустимо в документах подобного рода.

То же самое почти без изменения повторено и в Московской декларации «Об установлении созидательного партнерства между РФ и Японией» 1998 г., в которой, кроме того, особо и неоднократно подчеркивается необходимость заключения к 2000 году пропагандистского Мирного договора.

Пропагандистского потому, что, как хорошо известно, потребность в документе подобного рода давно отпала, так как все вопросы, необходимые для нормального развития двусторонних отношений, включая вопрос о границе, решены еще в Декларации 1956 г. о восстановлении дипотношений,и в настоящее время, как уже отмечалось, мирный договор нужен Японии только как средство добиться удовлетворения своих территориальных претензий к РФ.

Есть и еще один существенный момент.

В Московской декларации предусмотрено создание в рамках Совместной российско-японской комиссии по вопросам заключения мирного договора специальной Подкомиссии по пограничному размежеванию. Интересно, что она собирается «размежевывать», если наш МИД заявляет о нерушимости российского суверенитета над Южными Курилами?  — вопрос также без ответа.

Есть, наконец, и еще одно важное обстоятельство, связанное с Токийской и Московской декларациями, которое официальные российские власти почему-то упорно забывают, хотя оно не менее важно, чем сам факт «признания».

И в Заявлении 1991, и в Токийской и Московской декларациях претензии Японии признаются почему-то не на два  —  Хабомаи и Шикотан, — а на четыре острова, включая острова Кунашир и Итуруп, хотя в Совместной советско-японской декларации 1956 г. — на которую все время ссылаются в Токио, как на базу развития двусторонних отношений — говорится о возможной передаче Японии после заключения мирного договора только первых двух островов (островов Малой Курильской гряды), а о Кунашире и Итурупе не говорится ни слова. Таким образом, опираясь на Декларацию 1956 г., о претензиях Японии можно говорить применительно лишь к островам Малой Курильской гряды, а о двух других островах (напомним, крупнейших в архипелаге) речь вообще идти не должна.

Ни Токийская, ни Московская декларации, в отличие от аналогичных документов прошлых лет, не была обсуждена, как того требуют подобные межгосударственные договоренности, в высшем органе представительной власти — Федеральном Собрании.

Можно предположить, что администрация президента Ельцина сделала это сознательно, понимая, что эти документы, содержащие откровенно невыгодные для России положения, будут подвергнуты суровой критике и не имеют никаких шансов на одобрение их парламентом.

Таким образом, первый этап пятиэтапного плана был завершен быстро и без каких-либо существенных осложнений.

Сразу же вслед за ним в 1994-96 гг. начал осуществляться и второй этап — демилитаризация островов, который был проведен не менее успешно. В результате на южных Курилах в настоящее время фактически остались лишь пограничные заставы и морские подразделения. При этом противостоящая России военная группировка Японии на о. Хоккайдо не только не уменьшилась, но увеличилась и дополнительно усилилась за счет оснащения новейшими вооружениями.

Видя такое развитие событий, Япония, как всегда, восприняла это как признак слабости России и развернула беспрецедентный нажим на российскую сторону, инициировав массовый несанкционированный заход специально подготовленных быстроходных судов в территориальные воды у Южных Курил якобы для промысла рыбы. Количество таких нарушений достигало 10 тыс. в год. В этих условиях тогдашний директор ФПС генерал А.Николаев добился разрешения на применение против нарушителей силы вплоть до открытия огня, что ранее в советское время никогда не применялось.

Такое развитие событий поставило под угрозу весь пятиэтапный план Б.Ельцина. Срочно были применены дипломатические коррективы, начались переговоры о предоставлении японским судам (по существу браконьерам) права промысла в наших территориальных водах. Беспрецедентный в истории случай! Оказывается, нарушай — и получишь право промысла.

Не менее важным и выгодным для японской стороны достижением является то, что в Токийской и Московской декларациях Россия отошла от своего всегда твердо отстаиваемого в прошлом принципа обеспечения государственной безопасности, который должен лежать в основе развития международных отношений во всех без исключения случаях и со всеми без исключения странами. Так, если в Декларации 1956 г. и советско-японском Заявлении 1991 г. положение о безопасности было главенствующим, то из Токийской и Московской Деклараций оно бесследно исчезло. Вместо него было введено новое понятие законности, которое каждая сторона, естественно, может трактовать по-своему, что успешно и делает, при попустительстве наших официальных органов, японская сторона.

Что касается третьего этапа плана, то основой его исполнения стали безвизовый въезд на Южные Курилы японских граждан, заключение упомянутого рыболовного соглашения 1998 г., оказание Японией различной гуманитарной помощи жителям островов, призывы российских властных структур к японским деловым кругам к инвестициям в этом регионе.

О том, как далеко зашел Кремль в этом направлении, свидетельствует упомянутое Рыболовное соглашение, на котором следует остановиться подробнее.

Подписанное Б.Немцовым — в то время зампредом правительства РФ — в феврале 1998 г. сроком на три года межправительственное рыболовное соглашение является по своей антироссийской направленности уникальным.

Главное, что обращает на себя внимание, — это фактически зафиксированный в нем отказ России от своих суверенных прав в своих территориальных водах в районе Южных Курил, т.е. на своей территории.

Этот вывод прямо вытекает из текста Соглашения, где в первой статье сказано, что «стороны сотрудничают в целях осуществления промысла живых ресурсов японскими рыболовными судами в морском районе ... у островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи, а также сохранения, рационального использования и воспроизведения живых ресурсов в этом морском районе». Получается, что мы сотрудничаем с иностранным государством, ведущим промысел в наших территориальных водах (т.е. на нашей территории), а не разрешаем ему вести этот промысел за соответствующую плату, как это всегда бывает в подобных случаях (и о чем и идет речь в указанном Соглашении).

Более того, из формулировок статей 1 и 2 вытекает также, что японские рыбаки будут вести промысел в явочном порядке не в территориальных водах России, а в безымянном, никому не принадлежащем «морском районе», о государственной принадлежности которого не говорится ни слова. Исходя из такого подхода — фактического отказа России от своих прав в территориальных водах вокруг Южных Курил в пользу японских рыбаков — любые другие государства могут также потребовать себе аналогичные «привилегии». И возражать России будет трудно.

Думали ли об этом официальные «спецрыбаки» из российского МИДа, давая согласие на включение в Соглашение подобных формулировок, и чем они при этом руководствовались? Знает ли об этом нынешний (о бывшем речь не идет) президент — гарант по Конституции территориальной целостности России?

Далее. В основном документе — собственно Соглашении — нет ни единого слова о контроле за ведением промысла японскими судами со стороны российских органов рыбоохраны и пограничников, равно как ничего не говорится о соблюдении японскими рыбаками наших законов и правил.

Иными словами, Япония, как государство, не берет на себя никаких официальных обязательств по этому ключевому вопросу.

Между тем в аналогичных соглашениях прошлых лет, в частности Соглашениях о промысле морской капусты в районе Малой Курильской гряды 1963 и 1981 гг., было четко зафиксировано, что «Японские рыбаки, занимающиеся промыслом морской капусты, ... должны соблюдать законы, постановления и правила Союза Советских Социалистических Республик, действующие в этом районе» (выделено нами). Это важнейшее положение, действовавшее свыше 30 лет, исчезло из Соглашения от 21 февраля 1998 г.

Кто из российских должностных лиц пошел на изъятие этого ключевого положения из директив нашей делегации на переговорах и как он это объяснил?

В результате подобных «дипломатических загогулин» мы, фактически, имеем дело с небывалым случаем —  и это следует особо подчеркнуть —  предоставлением японским подданным в наших территориальных водах экстерриториального статуса — т.е. неподчиненности их законам Российской Федерации в ее территориальном море, — статуса с точки зрения современного международного права дискриминационного и в отношениях между государствами недопустимого.

По существу, это не что иное, как ползучая передача Японии морской территории России.

Однако и это еще не все.

В «Меморандуме о понимании» к Соглашению (документ, на основе которого осуществляется конкретное ежегодное «сотрудничество» между сторонами) на 1998 и 1999 гг. и в «Руководстве по порядку промысла морских живых ресурсов японскими рыболовными судами» наряду с русскими употребляются японские географические названия, включая даже названия мысов. Как это понимать? Разве не известно российским авторам Соглашения (японским, безусловно, да), что географические названия являются одним из важнейших элементов, подтверждающих суверенитет государства над своей территорией, и уважающее себя государство никогда не допустит, чтобы принадлежащая ей территория в международном договоре обозначалась иностранными географическими названиями, пусть даже наряду с собственными?

Подобный подход к международному договору России не только является грубым нарушением Закона РФ «О наименовании географических объектов», предусматривающего использование в официальных документах только собственных географических названий. Он также закономерно вызывает еще один вопрос: у нас с Японией кондоминиум (совместное владение) над Южными Курилами? Или все же острова принадлежат России? — вопрос вновь без ответа.

Не менее важно и то обстоятельство, что присутствие в наших территориальных водах иностранных рыболовных судов, фактически неподконтрольных российским законам, непосредственно затрагивает и вопросы безопасности территории и проживающих на ней граждан. Нашей территории и наших граждан.

Вот какой документ приводится в Московской декларации как пример «плодотворного сотрудничества», который «высоко оценивают руководители обеих стран»!

Cовершенно очевидно, что Японии здесь удалось добиться небывало выгодных для себя юридических формулировок — формулировок, о которых еще несколько лет назад они не могли и мечтать — создающих необходимую правовую базу, серьезно «размывающую» российский суверенитет над Южными Курилами; формулировок, создающих юридический прецедент, который в дальнейшем будет весомым аргументом на переговорах, или, если понадобится, и в международном суде. И возразить здесь что-либо нам опять будет весьма сложно.

Вероятно, понимая всю уязвимость и невыгодность для России этого соглашения, министр иностранных дел Игорь Иванов счел необходимым успокоить общественность, заявив, что «он осведомлен о некоторой настороженности, существующей в отношении данного соглашения» (НГ от 23.02.1999). Смеем заверить министра, здесь не о настороженности следует говорить, а о срочном исправлении допущенных ошибок, наносящих ущерб национальным интересам страны.

«Венцом» третьего этапа плана Б.Ельцина, кроме Соглашения 1998 г., стала также выдвинутая еще Евгением Примаковым в бытность его министром иностранных дел РФ идея «совместной российско-японской экономической деятельности» на Южных Курилах. В целях практической реализации этого направления создана и действует российско-японская подкомиссия по совместной хозяйственной деятельности. Хотя пока больших результатов для жителей Южных Курил деятельность данной комиссии не принесла, можно констатировать, что и четвертый этап плана начался. Однако здесь Японию поджидает самое трудное — заключение желанного мирного договора «путем решения вопроса принадлежности островов».

Самое трудное, поскольку то, что говорить о заключении мирного договора 55 лет спустя после окончания второй мировой войны по меньшей мере абсурдно, понял, кажется, и российский МИД и президент со своей администрацией. В этой связи российская власть впервые за последние годы отошла от провозглашенной в Декларациях 1993 и 98 гг. идеи заключения мирного договора, выдвинув идею разработки и заключения широкомасштабного (всеобъемлющего) «Договора о мире, дружбе и сотрудничестве». Имеется в виду, что такой договор прежде всего определит направления перспективного российско-японского сотрудничества во всех областях, решив при этом и «вопрос о пограничном размещении» (НГ от 23.02.1999). Здесь не совсем ясно, что такое «пограничное размещение». Если речь идет о «пограничном размежевании», то тогда сохраняются опасения о продолжении Россией порочного курса потакания японским территориальным претензиям, который ни к чему, кроме наращивания и активизации этих претензий, как показывает практика, не приведет.

Игорь Иванов, правда, заверяет общественность, что в «разделе Договора, касающегося территориального размежевания», не может быть речи об «отказе России от суверенитета над Южными Курилами» и что он «..не наносит ущерба суверенитету и территориальной целостности страны» (НГ от 23.02.1999).

Отсюда следует вывод, что, даже если такой договор и будет подписан, остается еще пятый этап ельцинского плана — окончательное решение вопроса о принадлежности островов будущим поколением политиков.

Однако это поколение уже пришло — новая Дума и Президент избран…а, а Борис Ельцин сам назвал своего «преемника».

В этой связи возникает закономерный вопрос: «Готовы ли и как завершать пятиэтапный план первого президента РФ его «преемник» и новый состав Государственной Думы?».

Возьмем на себя смелость утверждать, что ответ на этот вопрос, в принципе, достаточно ясен. В его основе лежит принцип незыблемости территориальной целостности страны и нерушимости ее границ.

Если о позиции нового Президента РФ Владимира Путина относительно территориальных претензий Японии можно судить по его неоднократным заявлениям о нерушимости территориальной целостности России и, особенно, по последнему заявлению в Южно-Сахалинске (об этом ниже), то о точке зрения по данному вопросу ведущих фракций ГД (как второго, так и третьего созыва) есть совершенно определенные высказывания, которые приведены ниже.

КПРФ: «Компартия РФ и ее фракция в Государственной Думе в своей политике исходит из принципа неприкосновенности территориальной целостности нашего государства и выступает против попыток изменения послевоенных границ под какими бы предлогами эти изменения не осуществлялись. Этот принцип распространяется и на т. н. «проблему Курильских островов».

10.11.1999 Г.А.Зюганов

С.П.Горячева

Аграрная депутатская группа: «Вторая мировая война закончилась более 50 лет назад. Сегодня нет никаких оснований пересматривать ее итоги, в том числе и касающиеся сложившихся между государствами границ. Исходя из этого, Аграрная депутатская группа не признает территориальные претензии Японии к России».

08.02.1999 Н.М.Харитонов

Яблоко: «Фракция «Яблоко» не признает территориальных претензий Японии к России на Южные Курилы»

19.03.1999 А.А.Арбатов

НДР: «Фракция «Наш дом — Россия» считает притязания японской стороны не обоснованными и выступает против передачи этой территории под юрисдикцию Японии».

11.06.1999 А.П.Андреев

Народовластие: «Никакой проблемы «северных территорий» не существует, существует лишь проблема необоснованных притязаний Японии на южную группу Курильских островов, что является ни чем иным, как попыткой Японии добиться пересмотра итогов второй мировой войны»

19.03.1999 Н.И.Рыжков

ЛДПР: «Фракция ЛДПР не признает какие-либо территориальные притязания Японии к России, в том числе на группу южных островов Курильского архипелага»

11.02.1999 В.В.Жириновский

Российские регионы: «На мой взгляд оптимальный путь решения проблемы Курильских островов заключается в том, чтобы, во-первых, прекратить всякие разговоры о существовании такой проблемы. Курилы — неотъемлемая и важная часть России. Во-вторых, необходимо создать режим максимального благоприятствования для развития взаимовыгодных экономических отношений между Россией и Японией в зоне Курильских островов»

7.10.1999 О.Морозов

Единство: « — Ваше отношение к проблеме Курильских островов? — Ни пяди».

29.10.1999 С.К.Шойгу

Народный депутат: «Территориальные претензии Японии на Южные Курилы не признаем»

29.03.2000 Г.Н.Райков

ОВР: « — И все-таки. Возможно ли решение Курильской проблемы до 2000 года?

- Это надо спросить у тех, кто обещал решить ее к 2000 году».

25.06.1999 Ю.М.Лужков

Как видно из приведенных заявлений и высказываний все ведущие политические силы страны едины в своей оценке проблемы японских территориальных притязаний, и исполнительной власти придется с этим считаться, особенно в преддверии «завершающего» этапа пятиэтапного плана и наступившего 2000 года, зафиксированного, напомним, в Декларациях 1993 и 98 гг.

Правда, остается пока не ясным отношение к этой проблеме считающих себя «пропутинскими молодыми силами» депутатов СПС. Вместе с тем если учесть, что их подлинные, а не заявленные и избранные лидеры — Чубайс и Ко — теперь тоже становятся патриотами, то можно предположить, что и СПС, несмотря на фактор присутствия в команде Ирины Хакамады, будут вынуждены разделить мнение большинства.

Если к этому добавить сделанное Владимиром Путиным 3 сентября т.г. в г. Южно-Сахалинске заявление: «Разве кто-то говорит, что правительство собирается отдать Курилы? Мы ведем переговоры, мы говорим о том, что проблема существует, но ни о какой передаче Курил речь не идет», ситуация становится еще более очевидной.

Итак, что мы имеем в итоге? В итоге мы имеем реализуемый на практике «пятиэтапный план» Бориса Ельцина, три межгосударственные декларации, признающие факт японских территориальных претензий и «расширяющие» эти претензии, неравноправное и юридически невыгодное для РФ рыболовное соглашение, серьезно размывающее российский суверенитет над Южными Курилами и… тупиковую ситуацию.

Тупиковую потому, что позиции сторон здесь диаметрально противоположны, поскольку Российская Федерация заявляет о незыблемости своего суверенитета над Курилами, а Япония, естественно, требует передачи ей части островов, т.е. уступки Россией этого суверенитета.

В этой ситуации теряют всякий смысл и еще более заводят ситуацию в тупик бесконечные разговоры о заключении не сегодня-завтра непонятно то ли «мирного договора», то ли «договора о мире», так как совершенно ясно, что Япония никогда не подпишет его без удовлетворения своих территориальных претензий, поскольку, в противном случае, он ей просто не нужен.

Таким образом, становится вполне очевидным, что единственным выходом их этого тупика является признание обеими сторонами, что т.н. «территориальная проблема» является порождением (результатом) холодной войны и что с ее окончанием стороны добровольно снимают ее с повестки дня в целях развития долгосрочных добрососедских отношений.

Чем раньше и в Кремле, и в Токио поймут это, тем быстрее и эффективнее пойдет взаимовыгодное развитие двусторонних отношений, не отягощенных несуществующей «территориальной проблемой», решенной еще пятьдесят пять лет назад.

Для того же, чтобы не попадать в подобные ситуации — и не только с Японией — в дальнейшем, государственная политика здесь должна быть предельно проста — не давать Токио никаких особых преимуществ по сравнению с другими иностранными государствами только на том основании, что Южные Курилы расположены рядом с Японией и когда-то в прошлом ей принадлежали.

Когда-то в прошлом мы владели Аляской, а теперь это американский штат, однако это вовсе не означает, что Россия имеет здесь какие-то преимущества перед другими иностранцами и не дает нам никакого повода требовать себе «экстерриториальный статус» на указанных территориях или в их территориальных водах.

Не должно это давать каких-либо преимуществ или повода и Японии.