Острова невезения

 

 

Этот фрагмент из песни Юрия Визбора «Курильские острова», сочиненной в 1960 году, конечно, содержит поэтическое преувеличение. Но в целом… Бард еще тогда с грустью заметил, что в этом уникальном природном оазисе жители как-то не очень приживались и размножались. А все больше спивались или разбегались. Обратно, на Большую землю.

С тех времен жителей вечно оспариваемых южным соседом островов Южнокурильской гряды стало много меньше, зато японских туристов — заметно больше. Если так пойдет дальше, то на каждого нашего курильчанина в год будет приходиться по паре курильчан-японцев, исправно наведывающихся на могилы своих предков с близлежащего острова Хоккайдо…

В 1945-м отсюда депортировали японцев. А спустя менее чем полстолетия поселившиеся было здесь в опустевших японских домах русские, так и не пустив толком корней, начали «самодепортироваться» обратно на континент. Материальный резон (в виде «северных» и прочих надбавок) с развалом госхозяйств улетучился, что и определило масштабы исхода. Как, впрочем, и пьянства, низкой репродуктивности и прочих проявлений безысходности. И все это несмотря на девственный воздух, обилие красной рыбы, икры и прочих даров природы в местных водах и лесах.

В результате этого исхода и просто естественного вымирания тех, кому некуда и не на что возвращаться на Большую землю, десятки населенных пунктов сохранились лишь в виде точек на карте, а самый крупный из местных «городов», Курильск, что считается административной столицей острова Итуруп, насчитывает сегодня ни много ни мало 2,7 тыс. человек.

Всего же на островах осталось чуть больше 24 тыс. человек, включая пограничников и военнослужащих. Сокращением «российского присутствия» в этих краях Москва озаботилась только в 1992 году. Направило тогда правительство на рассмотрение Верховного Совета федеральную программу комплексного социально-экономического развития Курильских островов. Ее тогда вернули на доработку…

В общем, делаться что-то началось только в 1997 году. Из бюджета, в рамках принятой наконец программы, начали поступать какие-то реальные целевые трансферты. Восстановили надбавки и коэффициенты к зарплатам, что позволило Михаилу Касьянову прошлой осенью доложить на заседании правительства о возведении аж 35 объектов социального и хозяйственного назначения и достигнутом трехкратном (!) росте местных зарплат. Правда, даже после этого уровень жизни здесь заметно отстает от среднероссийского — премьер объяснил это «чрезвычайной сложностью» проблем, с которыми сталкивается население Курил. Еще бы: зимой сюда неделями не ходят суда и не летают самолеты. Оставшийся после японцев аэродром на острове Итуруп давно нуждается в ремонте взлетной полосы и вообще в переоснащении с учетом сложных местных условий, только вот обещанное пять лет назад финансирование все не начинается. То ли в связи с отсутствием средств и его заведомой нерентабельностью, то ли из-за неопределенности с будущим островов.

Тем не менее уже сам факт, что проблема контролируется лично премьером, весьма отраден. К тому же Касьянов поручил кабинету вплотную заняться проблемами курильчан и даже разработать под это новую программу социально-экономического развития.

С тех пор как тяга к неизведанному, помноженная на стремление послужить отечеству, привела русского человека на берега Тихого океана, прошло три с половиной столетия. Именно тогда, в середине XVII века, Россия проторила дорогу к морским просторам. И — за пятьдесят лет до Петра — построила некое подобие флота.

Уже в 1654 году нога первого русского — казачьего десятника Стадухина — ступила на Курильские острова, что положило начало освоению новых земель. Правда, к концу следующего века пушной промысел на Курилах истощился, энтузиазм русского делового люда ослабел, и их взоры устремились к берегам Америки.

Этим и воспользовались японские конкуренты. В 1799 году их рыболовные суда появились на Кунашире, а годом позже на Итурупе, где японцы тут же снесли православные кресты, поставив стелу, обозначающую этот кусочек суши как владение своего императора. Спустя пять лет наши вновь туда вернулись, уже на борту настоящих кораблей — легендарных «Юноны» и «Авось». Посносили в отместку всю японскую символику и теперь уже свой столб врыли, с российским флагом на макушке. Местные аборигены айны, сильно осерчавшие на грабителей-самураев, по свидетельству историков (конечно, наших, а не японских), добивались защиты и покровительства у России.

Так бы тогда дело и до войны дошло, если бы Николай I не принял решение установить с Токио дипломатические отношения. Пришлось определять, что кому принадлежит. В начале 1855 года царский посланец вице-адмирал Путятин прибыл в порт Симода, где подписал с японской стороной двусторонний договор о мире и дружбе. Документ определил Сахалин совместным владением двух монархий; что же касается Курил, то их разделили границей между островами Итуруп и Уруп. То есть к России отошли Северные Курилы, тогда как японцам достались южные острова (Итуруп, Кунашир, Шикотан и гряда Хабомаи).

С тех времен и началась долгая и запутанная история территориального спора между двумя странами. Интерпретации того, кто, когда и что неправедно захватил, настолько противоречивы, что если запереть в библиотеке нашего и японского историков и не выпускать, пока не напишут совместно объективное исследование всей вереницы событий, то результат будет нулевой, а из библиотеки, пожалуй, живым не выйдет никто…

Продолжающийся два столетия островной спор отличается не только сильным этнопсихологическим окрасом, но и весьма существенной практической составляющей. В военно-стратегическом плане Южные Курилы являют собой самые удобные морские ворота, связывающие Россию с Мировым океаном, равно как, впрочем, и предельно выдвинутый на восток форпост в АТР, позволяющий держать под ближним прицелом морские маршруты из северных широт к Японским островам и далее на юг. Достаточно вспомнить, что именно там в 1941 году базировалось японское авианосное соединение, которое за считанные дни скрытно выдвинулось в район Гавайских островов и учинило разгром тихоокеанских ВМС США в гавани Перл-Харбор.

Что же касается экономической значимости района, то без преувеличения можно сказать: акватория Южных Курил является настоящим морским Клондайком для любителей рыбопродуктов с Японских островов. На этом фоне уникальный животный и растительный мир курильской суши кажется лирикой, но ведь таких заповедных мест в самой Японии давно не осталось. Не говоря уже о малоизученных месторождениях уникальных руд, мощных геотермальных источниках и проч.

Японцы, кстати, уже десять лет как активно «кормятся» в российской экономической зоне. Согласно выкупаемой ими в рамках соглашения квоте, вылавливают ежегодно 95 тыс. тонн рыбы и морепродуктов и — по отдельной квоте — 11 тыс. тонн лососевых.

Но это официально. На деле же, как считают сведущие люди, гораздо больше. И, как правило, хищническими методами. В ходе проведенного в июне прошлого года двухнедельного рейда «Рэйнбоу Уорриор», флагманского корабля «Гринписа», были зафиксированы многочисленные грубые нарушения природоохранного законодательства РФ японскими сейнерами, как то: добыча лосося за пределами разрешенной акватории, отсутствие опознавательных знаков и т. д. Мало того, что японцы применяют губительные для морских птиц и млекопитающих дрифтерные сети (запрещенные почти во всем мире за исключением, увы, Японии и России), но и устраивают из них многокилометровые «стены смерти», жертвами которых ежегодно становятся десятки тысяч животных, в том числе редких видов. Так, 10 июня гринписовцы совместно с нашей природоохранной службой обнаружили японское судно «Умитоку мару 15», которое перегородило пролив у острова Уруп сетью длиной 8 (!) километров, что вдвое превышает разрешенный предел.

Увы, как выяснили защитники живой природы, российские пограничники, выполняющие, по идее, роль контролеров за действиями японских рыбаков, установили с ними весьма неформальные отношения и сквозь пальцы смотрят на творящиеся безобразия. Ежегодный ущерб от такой «совместной хозяйственной деятельности» измеряется сотнями миллионов долларов.

В общем, как резюмировал один наблюдавший за всем этим безобразием журналист, японцы ведут себя в морской акватории Курил так, будто их абсолютно не волнует, что там останется через десять-двадцать лет. Как будто они рыбачат не рядом с теми островами, на которые столь рьяно претендуют.

Сообщениям о том, что экс-премьер Японии Иосиро Мори заявил о якобы достигнутой им с Владимиром Путиным в Иркутске договоренности относительно «раздельных» консультаций по проблеме передачи Японии островов Хабомаи и Шикотан, СМИ предпослали громкие заголовки типа «Японцам обещаны два острова», «Мирный договор за Курилы» и т. д.

Это было в понедельник с утра. Но уже к обеду с беспрецедентной расторопностью Смоленская площадь через уполномоченные агентства донесла до разволновавшейся публики официальное разъяснение. В нем были прописаны два существенных момента. Во-первых, «в российской дипломатической практике не принято публично комментировать содержание доверительных бесед на высшем уровне». А во-вторых, «какого-то согласия вести некие раздельные консультации по условиям передачи Малой Курильской гряды и о судьбе островов Кунашир и Итуруп зафиксировано не было».

До появления упомянутого пресс-релиза МИД «источники» в оном прокомментировали заявление Мори иначе: мол, действительно, на саммите в Иркутске была достигнута общая договоренность о проведении консультаций по вопросу возвращения Японии островов Хабомаи и Шикотан, но только «в очень широком плане». Что же касается передачи двух других островов, то соответствующие предложения Токио в Москве «готовы принять, имея в виду, что проведение переговоров не является обязательством Москвы передавать Токио территории, о которых будет идти речь».

В общем выглядело все, как в том армейском анекдоте про крокодилов, которые, «конечно, летают, но низенько». За уточнение высоты воспарения «крокодилов», а заодно и «уток», в срочном порядке взялись лучшие умы нашего внешнеполитического ведомства. Куратор азиатского направления в ранге замминистра Александр Лосюков доходчиво разъяснил, что в ходе саммита в Иркутске «состоялся разговор об изучении возможности применения российско-японской декларации 1956 года». По его словам, «было также принято решение о продолжении конкретного разговора на эту тематику на уровне экспертов» в контексте определения «путей продвижения к подписанию мирного договора».

В сообщении от департамента информации и печати МИД напоминалось, что иркутское заявление двух президентов фиксировало договоренность «вести дальнейшие переговоры о заключении мирного договора на основе принятых до настоящего времени документов, включая Совместную декларацию 1956 года, содержащую согласие бывшего СССР на передачу Японии Малой Курильской гряды после заключения мирного договора».

Отдать Японии хотя бы один остров означало бы создание прецедента, на основе которого территориальные претензии к России могут выставить Китай, Германия, Польша, Финляндия, Румыния и почти все страны СНГ

Однако джина уже выпустили из бутылки. Геннадий Селезнев сказал, что никакой речи о пересмотре границ быть не может и что решать спорные вопросы следует в контексте итогов Второй мировой войны. Иначе, пояснил спикер Госдумы, уступка островов может создать ненужный прецедент, ухватившись за который и другие тут же потребуют пересмотра итогов войны. Среди «других» можно вспомнить китайцев, немцев, поляков, финнов и даже некоторых бывших братьев по СССР.

Егор Строев прибегнул к тому, что на советском новоязе называлось гневной отповедью. Претензии Токио он назвал необоснованными, подчеркнув, что «у России нет лишней земли, и ее никогда не будет». «Земля российская досталась нам кровью и потом, и никому мы ее не отдадим», — резюмировал Егор Семенович.

Тем самым оба парламентских босса дали понять, что шансы на ратификацию мирного договора с японцами даже с «половинчатой» территориальной статьей минимальны.

Премьер-министр Михаил Касьянов был как всегда — по своей должности, да и нраву — более корректен: назвал проблему «крайне чувствительной», отметив, что «интенсивность диалога между лидерами наших стран перешла на новый уровень» и будет до конца года поддерживаться в таком же состоянии.

Из всех «первых» умудрился промолчать только сам президент. То ли в принципе не захотел высказываться, то ли хотел сначала почитать доставленное японскими парламентариями послание от нового премьера Дзюнъитиро Коидзуми. Делегацию Владимир Путин не принял, так что письмо ему было передано через главу МИД Игоря Иванова.

Президентская «пауза» на прошлой неделе была столь же знаковой, сколь и объяснимой. Ведь в ходе мартовской встречи в Иркутске он как будто договорился с Мори «активизировать переговоры с целью достижения взаимоприемлемого решения и в ближайшее возможное время определить конкретное направление движения к заключению мирного договора».

На деле же с «конкретным направлением» случился очевидный сбой. Стало ясно, что его поиску было, сознательно или нет, задано сразу два разных азимута.

Иркутское заявление определяло, что переговоры теперь будут вестись на основе всего пакета документов, принятых с послевоенного до настоящего времени. Их перечислено семь, но особо выделены два — Совместная декларация 1956 года и Токийская декларация 1993 года. При этом фиксировалось, что: а) базовым юридическим документом, положившим начало процессу переговоров о заключении мирного договора после восстановления дипломатических отношений между двумя странами, теперь считается декларация 1956 года; б) добиваться полной нормализации двусторонних отношений будут на основе Токийской декларации 1993 года, притом посредством решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи.

На первый взгляд преемственность нашей (как и японской) позиции сохранялась: Путин подтвердил неизменность курса на выработку мирного договора в увязке с решением вопроса о принадлежности всех четырех спорных островов. Однако новым и весьма существенным нюансом иркутского заявления стало то, что впервые за все десятилетие после возобновления регулярного политического диалога на высшем уровне в нем упоминается Совместная декларация 1956 года. Которая, как известно, предусматривала принципиальное согласие Москвы передать Японии два острова (Хабомаи и Шикотан) и ничего не говорила о принадлежности двух других.

Мой хороший знакомый из числа высокопоставленных чиновников МИД, имеющий отношение к данной проблеме, на просьбу прокомментировать создавшуюся в свете заявления Мори «островную» ситуацию, раздраженно бросил: «Пусть они сначала сами разберутся между собой и с соответствующими досье своих предшественников!» И вообще, пояснил дипломат, все эти пиаровские заходы прежде всего связаны с внутренними разборками в Токио.

Там пришел новый премьер, с ним — новая команда, включая министра иностранных дел. Им стала женщина, дочь легендарного премьера 60–70-х годов Какуэя Танаки Макико Танака. Она тут же заявила, что будет бороться за право МИД принимать внешнеполитические решения самостоятельно, без вмешательства высших чинов из кабинета министров. К тому же Танака с беспощадной энергией взялась за наведение порядка в самом министерстве, не останавливаясь перед массовой чисткой среди мидовских чиновников.

Интересно, что же там такого можно было обнаружить, чтобы спустя буквально неделю после своего назначения на пост министра публично назвать МИД «гнездом демонов»! Танака также заявила журналистам, что «испытывает со стороны подчиненных сильное сопротивление». Однако ее попытка сразу же уволить своего первого заместителя и ряд других высших дипломатов натолкнулась на жесткое сопротивление со стороны генерального секретаря кабинета министров Ясуо Фукуды.

Кроме того, Танака выразила несогласие с решением своего предшественника о смещении с поста и отправлении в «ссылку» в посольство в Лондоне компетентного заведующего российским отделом Дзиро Кодеры. Это косвенно подтверждает приватные признания японских дипломатов о том, что на российском направлении в их учреждении в последние месяцы царила жуткая неразбериха и смятение.

И все это на фоне выраженной новым премьером Коидзуми решимости ужесточить позиции страны во внешней политике в целом и по островам в частности. Новому премьеру сейчас время набирать политические очки, в том числе среди консервативного крыла либерал-демократов, не разделяющих реформистского настроя нового премьера во внутренних делах.

Так что в своем послании Путину Коидзуми ничего не оставалось делать, как заявить о неизменности исторической японской позиции по «северным территориям» и тем самым фактически отвергнуть вроде бы наметившийся в Иркутске новый подход Токио к данной проблеме. Выразив надежду на скорейшую встречу с российским президентом, премьер Японии заявил о своем намерении «провести обмен мнениями об основных мерах по заключению мирного договора путем решения вопроса принадлежности четырех северных островов». С целью «сделать непоколебимыми дружеские отношения Японии и России на благо мира и процветания Азиатско-Тихоокеанского региона».

В итоге все вернулось на прежние позиции.

Заметим попутно, что сюжет с «северными территориями» вовсе не уникален. С обеими Кореями и Китаем у Токио остаются неурегулированные территориальные споры. Правда, один из таких споров — о принадлежности островной гряды Сенкаку — вовсе не помешал японцам подписать в 80-х годах договор о мире и дружбе с коммунистическим Китаем…

Извлечение на свет Москвой (с согласия Мори) Совместной декларации 1956 года в качестве основополагающего юридического документа в принципе было вполне обоснованным шагом. Не только потому, что это единственный двусторонний политический документ в послевоенной истории, который был ратифицирован парламентами обоих государств, но и в силу его реального содержания. Пункт 9-й этого соглашения гласил: «При этом СССР, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан (так в те времена транскрибировали по-русски Шикотан. — «Эксперт») с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».

Размытая формулировка данного пункта стала в дальнейшем главным формальным камнем преткновения на пути к мирному договору. «Реальность такова, — разъяснил на прошлой неделе российский МИД, — что стороны по-разному трактуют положение Совместной декларации 1956 года, касающееся судьбы Малой Курильской гряды».

Как считают японцы, употребленный в 1956 году термин «фактическая передача» подразумевает, что Москва-де тогда согласилась, что острова принадлежат Японии; иначе бы в документе фигурировал термин «передача под юрисдикцию». Кто кого ввел в заблуждение в 1956 году, судить сейчас трудно. Однако в пользу российского толкования 9-го пункта говорит формулировка: «СССР, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства…». То есть получается, что данное обязательство Москва тогда брала на себя в порядке проявления доброй воли, а не в знак признания юридической незаконности аннексии островов Советским Союзом в конце августа — начале сентября 1945-го (вскоре после объявления Токио о своей капитуляции).

В нашу пользу можно истолковать и пункт 6-й означенной декларации, в котором обе страны взаимно отказывались «от всех претензий соответственно со стороны своего государства, его организаций и граждан к другому государству, его организациям и гражданам, возникших в результате войны с 9 августа 1945 года».

На общем фоне патриотического возмущения, охватившего на пару дней отечественный политический бомонд, особняком прозвучало мнение хабаровского губернатора Виктора Ишаева, который на заседании президиума РАН 15 мая сказал буквально следующее: «С точки зрения истории очевидно: эти острова Японии надо отдавать. И никуда от этого не денешься». Признав, что, лишившись островов, Россия понесет экономические потери, Ишаев призвал всех подсчитать, в какие экономические дивиденды это выльется с учетом того, что Япония является крупнейшим инвестором в мире. Но, напомнил губернатор, «японцы ставят вопрос так: сначала политическое решение по островам, затем — инвестиции».

Однако далеко не все в России верят японским обещаниям. «Стратегических планов участия в освоении Дальнего Востока и Сибири у японцев нет. Я не слышал ни об одном детально проработанном в Японии плане в рамках формулы «острова в обмен на инвестиции»», — заявил «Эксперту» профессор МГИМО, доктор политических наук Дмитрий Воскресенский. Да и вообще, вторит ему депутат Госдумы от «Яблока» Алексей Арбатов, все дело в неблагоприятном инвестиционном климате в России, «в силу которого, даже если представить себе идеальную ситуацию с заключением мирного договора, трудно предположить, что японские инвестиции хлынут в Сибирь и на Дальний Восток».

Впрочем, Виктора Ишаева тоже можно понять: на следующий день после посещения Академии наук он подписал с президентом компании «Роснефть» Сергеем Богданчиковым соглашение о сотрудничестве России и Японии в строительстве газопровода Комсомольск-на-Амуре — Хабаровск и разработке угольных месторождений в Хабаровском крае. Проектная стоимость газопровода оценивается в 350 млн долларов, а в весьма соблазнительном варианте превращения его в экспортный (для поставок газа в Китай) стоимость проекта возрастет до 1 млрд долларов. А откуда их взять, если у Хабаровска нет денег даже на гидротехнические мероприятия по углублению русла Амура?

Следует отметить, что в экспертных кругах обеих стран предлагалось немало компромиссных вариантов разрешения ситуации. Большинство из них базируется на принципе «оставить вопрос на суд истории». Тут и идея сделать на островах свободные экономические зоны, этакий южнокурильский Гонконг: чтобы все оставалось под нашей юрисдикцией, но японцы и их капитал чувствовали бы себя там как дома. И совсем уж фантастический проект передать острова под юрисдикцию Японии, но при условии, что в течение трехсот (!) лет наши граждане там смогут проживать, а наши предприятия свободно вести хозяйственную деятельность.

Наконец, более серьезный вариант, опирающийся на концепцию «общих государств». Суть этого варианта, как рассказал «Эксперту» профессор Дипломатической академии МИД РФ Геннадий Кадымов, состоит в том, чтобы превратить спорные зоны в «общие территории». По образцу того, что пытается сейчас осуществить ОБСЕ усилиями группы коспонсоров в составе США, России и Франции в отношении Нагорного Карабаха. Согласно разработанной для НК формуле, там будет создан общий властный орган, куда руководство Армении и Азербайджана делегируют своих представителей…

«Конечно, — указывает Кадымов, — эта формула, к тому же еще не проверенная на практике, не может быть универсальной, но ведь в международной жизни вообще мало найдется универсальных прецедентов. Для каждой ситуации эта идея может значительно варьироваться». Главное, заключил ученый, найти пути к обоюдной увязке, балансу интересов. Для России в случае Южных Курил — это военно-стратегический и лишь отчасти экономический интерес. Для Японии это значительный культурно-цивилизационный и не меньший экономический интерес. Так что вопрос нельзя ставить лишь в одной плоскости: «отдавать — не отдавать» или «если продавать, то за сколько».

Из всего этого следует одно: вопрос с островами за полвека не продвинулся ни на шаг. Так же, как и тогда, Россия скрепя сердце готова обсуждать принадлежность только двух островов, Япония требует все. И это, пожалуй, навсегда.

 

Камчатка — это место на карте, где любой рыбак найдет для себя тот способ ловли, который ближе всего его душе. Чем больше знакомишься с рыбалкой и всем, что с ней связано, тем больше поражаешься разнообразию ее форм. Данный материал посвящен представителям «москитного» флота. Само название, с одной стороны, отражает невеликий размер судов, но, с другой стороны, флот — это уже серьезно, и подразумевает под собой не один десяток единиц.

По большому счету, в соответствии с последними постановлениями правительства, в понятие «маломерные суда» входят все суда, не подлежащие морскому регистру. Другими словами, если вы вышли на лодке в бухту Авачинскую на прогулку, покататься, вы должны вначале зарегистрироваться в государственной инспекции по маломерным судам. Получить права на управление маломерным судном, оснастить его средствами спасения на море (по количеству человек) и далее в том же духе.

И вот, посмотрев на карту, ищу способ выйти на рыбалку в числе тех, кто зарабатывает себе на жизнь морским прибрежным ловом. Само собой разумеется, что москитный флот не способен вести промысел в океане. Прибрежный лов имеет много разновидностей, но, пока, интересуюсь терпугом. Пообщавшись с рыбаками, можно узнать, что основной район лова терпуга находится за воротами недалеко от Старичкового острова. В принципе у мыса Опасного рыбалка лучше, но туда идти далековато.

Чтобы пройти любые ворота, требуется ключик, которым они открываются. Тут и возникают первые трудности, связанные с тем, что волей-неволей внедряешься в устоявшийся социальный пласт, со своими правилами, со своими проблемами и со своим менталитетом. Нет гладких путей — и здесь то же самое: святой апостол Петр не открывает ворота, за которыми находится то, что в данный момент интересует меня. Никто не салютует из крепостных пушек, никто не кидает вверх шапок, да и нет здесь ни крепости, ни пушек, ни шапок. И суденышка, согласного взять на рыбалку, пока нет.

А вот людей, связанных с рыбалкой, много. Проблем у них — еще больше. Пока не понятно владельцам многочисленных ботов, плашкоутов и прочих судов, как разрешится вопрос с квотами. А начало рыбалки не за горами. Но об этом позже.

Итак, скитаясь по берегу, выясняю, что «москитов» все же готовят для рыбалки. Нет никакой гонки, нет спешки, идет обычная рутинная работа. Конечно, судовладельцев застать на их же судах трудно, а капитаны и команда отвечают односложно:

— Приходите, когда будет хозяин, может быть, возьмет.

Когда он будет, никто не знает, и идешь дальше, понимая, что Фортуна весьма своенравная дама и понравиться ей очень трудно.

Во время поисков и общения постепенно, по крупицам складывается картина рыбалки как таковой. И потом приходит понимание, что ключик от ворот у каждого свой.

Сам рыбак никакого ключа не имеет, если ему дадут воспользоваться ключиком судовладельца, то на определенных условиях.

Судовладельцу не обязательно выходить за ворота, он может заниматься непосредственно самими судами и сбытом продукции. Но у него в кармане ключик от ворот для рыбаков, которые приходят наниматься на работу.

Сам же судовладелец проходит различные инстанции, у которых свои ключи. В рыбном порту или в государственной инспекции по маломерным судам (ГИМСе) проходят регистрацию и проверку суда и те, кто ими управляет. Здесь проверяется прочность корпуса, соответствие спасательных средств, технический осмотр, наличие у судоводителя права на управление маломерным судном и еще разные и нужные мелочи. Здесь и дается важный ключик, который позволяет впоследствии приобрести квоты.

Вот с квотами пока ничего не понятно. Этот вопрос решается и, как принято в нашей стране, решается в самый последний день. Решение это сводится к одному: кому будет позволено иметь волшебную связку ключей? Кто будет серебряным звоном зазывать к себе судовладельцев? А посему ответим на этот вопрос в следующей публикации, когда все точки над «i» будут расставлены.

Позволю себе небольшое отступление. Квоты выделены крупным рыбодобывающим компаниям, (в том числе и на терпуг), которые являются инвесторами газовой отрасли Камчатки. Все эти сведения опубликованы, и желающие могут их найти в «Официальных ведомостях» от 10 мая 2001 г. Там же в конце имеется маленькая строчка: резерв. Этот резерв, видимо, и является объемом квот для маломерного флота. Хотя никаких пояснений по поводу резерва не имеется.

И последний ключ в руках у пограничников. Вы за сутки подаете заявку на выход в море. Если все нормально — вас выпустят и: ловите на здоровье!

 

Во всех сферах, связанных с добычей биоресурсов, вращаются разные представители рода человеческого.

Один инспектор ГИМСа как-то услышал вечером странный звук в бухте. «Как будто судно налетело на бревно», — по его словам. Он ОДИН за считанные минуты вытащил моторку из гаража, спустил на воду и подошел к лодке, которая уже перевернулась и затонула. Киль ее он видел на подходе. Найдя человека, он кинул ему фал для того, чтобы поднять его на борт. Но не тут-то было: рыбак не спешил подниматься на борт, а протягивал ему якорный канат, чтобы впоследствии вытащить лодку. Даже в эти минуты, в холодной воде, рыбак спасал сначала лодку, а уж потом себя. Можно как угодно относиться к этому факту, но поведение рыбака достойно уважения. Это и понятно: любая нормальная лодочка встает ее владельцу в копеечку, сравнимую с покупкой внедорожника в хорошем состоянии. Так инспектор оказался в роли спасателя. Вообще, в ГИМСе два человека имеют награды — медаль «За спасение утопающего».

Другой случай произошел с инспектором ГИМСа при исполнении своих служебных обязанностей при досмотре браконьерской лодки. Люди в лодке оказали самое активное сопротивление, и инспектор получил огнестрельное ранение в голову. Благо, что браконьеры были пьяны и рука нетвердая, дробь лишь задела инспектора, и ходит он с дробью в подбородке по сей день. Браконьеров задержали, и выяснилось, что у них и ружье было не зарегистрировано, и лов незаконный. Все это им потом учли на суде.

 

Сама рыбалка проходит очень просто. Вы оснащаете удочку крепкой леской или тонким фалом, на леску вяжете до десяти крючков. Крючки имеют свой размер, что не позволяет молодняку терпуга идти на него, другими словами — ловится рыба определенной, «взрослой» величины. (Каждый рыбак знает, что при ловле сетью, неводом, тралом выгребается все подряд, а здесь гибель молоди исключена). Этот способ рыбалки имеет свое название: ярусный лов. Обычно достаточно двух удочек для нормальной рыбалки, реже ловят одной или тремя. Многие азартные люди готовы ловить целыми днями и получать удовольствие от такой рыбалки. Мне с восторгом рассказывали об этой состоянии, когда забывается усталость, перестаешь замечать время. И их глаза загорались блеском, человек преображался, и веришь ему полностью, невольно заражаясь этим состоянием.

Многие рыбаки, побывавшие в Пусане, видели рыбный рынок этого города. Там морепродукты продаются буквально сразу после вылова, и встретить можно все что угодно: рыбу, моллюсков и все, что пользуется хоть каким-то спросом. Я упомянул о Пусане лишь с одной целью: сможет ли наша власть создать такой же режим благоприятствования для местных рыбаков прибрежного лова? Будут ли на столах у камчатцев дешевые морепродукты? Обо всем этом в следующих номерах.

Как успел заметить читатель, автор находится в режиме поиска работы на маломерное судно. В следующих номерах вы узнаете, чем закончились эти поиски и еще много чего интересного, куда войдут мнения всех заинтересованных сторон: от рыбака до губернатора.