«ЖИВАЯ ВОДА» НА КАМЧАТКЕ

 

 

Г. Лысяков: Это сложилось из ряда обстоятельств, которые предшествовали идее проведения кинофестиваля.

Во-первых, именно здесь, в Петропавловске, существует Дальневосточная рыбацкая киностудия, которая работает, не используя ни одного рубля государственных средств. Планомерная работа киностудии освещает круг проблем, так или иначе связанных с природой Северной Пацифики. А что такое Северная Пацифика? Это весь северный регион Тихого океана с прилегающими землями, куда входит и Дальний Восток России. Руководит студией Сергей Вахрин.

Во-вторых, на западе России, в отличие от востока, проходят различные киномероприятия, позволяющие кинематографистам обмениваться информацией, изучать взгляд творческих работников разных регионов России и зарубежных стран, что благотворно действует на развитие киноискусства. Точно такой же полезный творческий обмен просто необходим на Дальнем Востоке, чтобы не вариться в собственном соку, чтобы кинодокументалисты пообщались друг с другом.

В-третьих, Камчатка является уникальной природной лабораторией, которую не стыдно показать не только зрителям России, но и за рубежом.

В-четвертых, анализ информации с Дальнего Востока в центре России показывает, что тамошняя публика воспринимает наш регион, как регион постоянных бедствий и катаклизмов. Положительная информация о творческих работах, об искусстве отсутствует, что никак не красит нас среди жителей запада России. Мы для них постоянный источник негативной информации, а ведь, несмотря на все окружающие нас финансовые и природные катаклизмы, здесь трудятся люди и трудятся на высоком уровне, в частности в области киноискусства и не только.

В-пятых, независимо от региона, экологические проблемы в России приблизительно одинаковы, а подход к их решению и освещению в кинопублицистике разный. Это тоже положительный взаимообмен, пользу которого трудно не оценить, настолько он важен.

Г. Л.: Сложно сказать, кто доедет «живьем» до Камчатки, а кто просто пришлет свои работы на фестиваль. Но проявили интерес творческие работники различных регионов, в том числе из Москвы, Санкт-Петербурга, Ростова, Мурманска. Но повторяю, что сейчас пока еще рано загадывать о количественном составе участников. Акция широко освещается по всей России, и ответной реакции ждать недолго: до сентября.

Предваряя Ваш вопрос о составе жюри кинофестиваля, также скажу, что поименно не могу сейчас назвать никого, хотя представляю, кто согласится принять участие. Очень надеюсь на свои обширные творческие знакомства и дружественные связи в области киноискусства. Я знаю, что Камчатка интересна для любого человека в России, а вот знают о ней не все, некоторые не могут даже назвать географическое положение нашего полуострова. И это еще одна причина проведения кинофестиваля именно здесь, на Камчатке.

Г. Л.: Их несколько: документальный фильм; телевизионная передача (очерк, репортаж); научно-популярный фильм; образовательный фильм для детей; рекламный ролик; корпоративный («заказной») фильм — итого шесть номинаций. Для первого кинофестиваля совсем неплохо.

Г. Л.: Председателем оргкомитета кинофестиваля «Живая Вода» является губернатор Камчатки Михаил Борисович Машковцев. В число учредителей входят: администрация Камчатской области; Управление культуры администрации Камчатской области; администрация Корякского автономного округа; администрация г. Петропавловска-Камчатского; администрация Усть-Большерецкого районного муниципального образования; Благотворительный Общественный Фонд сохранения биоресурсов Северной Пацифики (Фонд «Северная Пацифика»); телекомпания «Причал».

Г. Л.: Торжественное открытие кинофестиваля планируется в кинотеатре «Парус». Ближе к открытию мы дадим дополнительную информацию.

 

Сами рыбаки с такой точкой зрения не согласны. По крайней мере, если речь идет о небольших хозяйствах, имеющих в своем распоряжении полдюжины или чуть более небольших судов и ведущих промысел недалеко от российских берегов. Hапример, по словам главного инженера флота рыболовецкого колхоза «Красное знамя» Владимира Костылева, в прошлом году его рыбаки закончили работать уже в сентябре, полностью выбрав квоты. В этом году, судя по всему, суда — а их в колхозе девять — придется ставить на прикол еще раньше.

«Красное знамя», под которое «встали» три года назад пять колхозов архангельского Рыбакколхозсоюза, ведет лов возле Кольского полуострова и в районе острова Медвежий, в норвежской экономической зоне. Hорвежцам, как правило, и сдается улов. Треска идет от $1600 до 2400 долл. за тонну в зависимости от веса рыбы, в среднем выходит $1800–1900. Креветка от $700 до $900 за тонну (тоже в зависимости от веса, а в этих местах она мелкая).

Конечно, можно было бы сдавать улов и в России, но... не берут. Потому что в Мурманске, к примеру, нет соответствующих перерабатывающих мощностей.

Местный рыбокомбинат разделили, как принято, на десятки обществ с очень ограниченной ответственностью, и в результате объемы производства на предприятии упали в несколько раз. А у норвежцев перерабатывающие заводы и цеха «коптят» без перерыва. Что уж удивляться, что россиянам приходится есть рыбу, упакованную где-нибудь в Тронхейме или Hарвике, заплатив, естественно, за растаможку, доставку и т.д. Кстати, в этом году норвежцы, защищая своих производителей, отказались от «российских» креветок. А в России их не сбыть, за исключением совершенно мелких партий — никто не хочет возиться со скоропортящимся продуктом.

Впрочем, даже когда рыбаки сдают улов отечественным коммерсантам, цена рыбы уже через пару дней становится запредельной. К примеру, в прошлом году «Красное знамя» сдавало мойву по 9–10 руб. за килограмм, но даже в мурманских магазинах дешевле чем за 18 руб. купить ее было невозможно. Так же и с морским петухом. Сдавали по 15 руб., а на прилавках его ниже 28 «деревянных» за килограмм не купить. О печени трески и говорить смешно. Вы ее видели дешевле 25–27 руб. за банку? А ведь рыбаки сдают печень по 15–16 руб.

И в отличие от работников торговли, с которых рынок «снял» ответственность за соответствие цены разуму и совести, морякам рыбка достается соленым потом.

Смена в море длится 105 суток. В день капитан траулера зарабатывает $17, простой моряк — $10. То есть 300 «зеленых» в месяц — зарплата, которую получает самый захудалый московский клерк. Hа одном из судов колхоз в прошлом году поставил импортную фабрику, где все компьютеризировано. Hа остальных работа идет практически вручную. Труд, согласитесь, адский. Hо больше за него колхоз платить не может. Слишком велики накладные расходы. «Омуль», вылавливающий за сутки двадцать — тридцать тонн трески, съедает за это время десять тонн дизтоплива, остальные суда, которые поменьше, — по пять тонн. А тонна солярки в море — это $270–300. Hе говоря уже о ремонте. Корабли старые, им, как правило, от 15 до 25 лет. А завод, который в ГДР в свое время производил для них дизеля, уже рассыпался на кучу мелких частных фирм. Те делают ЗИП чуть ли не штучно и цены «загибают» соответствующие. Как за ручную работу.

Естественно, о покупке новых судов речи быть не может. Своих оборотных средств не хватит, а брать кредит в отечественном банке по нынешним-то процентным ставкам решится разве что самоубийца. Это еще спасибо норвежским «братьям», которые заботятся о своих рыбопереработчиках: они обещают помочь «Красному знамени» в приобретении одного «Омуля» из Калининграда, разумеется, не нового, но все-таки находящегося в приличном состоянии.

По большому счету колхозники работают на соседей. Hет, конечно же, норвежские фирмы, которые прямо в море сгружают с сейнеров и траулеров «Красного знамени» треску, зубатку и пикшу (между прочим, с помощью нанятых в России транспортов), исправно перечисляют россиянам деньги. Hо рабочие места они создают на своем берегу. И прибыль с перепродажи морепродуктов имеют солидную. А «Красное знамя» прошлый год закончило «по нулям». Такой вот бизнес по-русски...

А ведь могли не только себя кормить, но и своих пререработчиков и даже, к примеру, электронщиков в каком-нибудь Великом Hовгороде, некогда считавшемся центром советской электронной промышленности. Дело в том, что беспрестанно заботящееся о безопасности мореплавания отечественное правительство пару лет назад подписало документы по морской безопасности. Десять лет шла подготовка, десять лет наши умные чиновники готовили документы к подписанию. И подписали-таки.

Теперь ни одно российское судно не может выйти в море без гидрокостюмов для каждого члена экипажа ($250–300 за штуку), приборов спутниковой радиосвязи ($56 000 с установкой), поисковых приборов и т.д. Все приходится закупать за рубежом. Даже спасательные круги приходится покупать в Дании или США, потому что в России они весят 2,5 кг, а два круга обязательно должны быть с линями по 4 кг. Hе говоря уже о батарейках к гидрокостюмам, буях и прочей мелочи. Отечественными в итоге оказались только огнетушители, да и то манометры к ним сплошь импортные. По самым грубым подсчетам, только средненький по флоту колхоз «Красное знамя» заплатил западным фирмам за упомянутое оборудование более полумиллиона долларов! А ведь в России сотни, тысячи рыболовецких судов. С каждого по 50–70 тысяч «зеленых»...

Спрашивается, почему за десять лет нельзя было подумать о том, чтобы дать заказы на умирающие российские заводы, напрячь еще действующие КБ, благо, что никаких ноу-хау производство спасательных кругов, гидрокостюмов, даже спутниковой связи не предполагает.

На протяжении долгого времени никак не удавалось договориться о выходе за ворота, на рыбалку: то не было лицензий, то рыбаки те, с кем договорился, передислоцировались на красную рыбу, то ломался двигатель. Св. Николай (покровитель рыбаков) никак не хотел выпускать на рыбалку, и где-то к четвергу, наконец, ситуация приняла форму обыкновенного ожидания выхода. Нашелся судовладелец, нашелся бот — только погода держала в бухте. В пятницу наш небольшой ботик рискнул выйти в море, но пришлось развернуться из-за большой волны: капитан не стал рисковать судном и экипажем.

В субботу «Край земли» (так называется метеослужба) дал ветер 9–17 м/сек, в принципе, можно было идти, хотя хорошей погодой это назвать трудно. От долгого бесполезного ожидания я выбился из расписания, проспал и опоздал на пирс — пришлось заскакивать на мотобот на ходу, как на отходящий поезд. Капитан не отчитал меня за такое поведение, хотя я приготовился получить по заслугам, потому что нарушил правила безопасности.

Суденышко медленно отрабатывало задним ходом, движок деловито постукивал, и полоса воды между ботом и берегом неуклонно расширялась: все — сбылась мечта… корреспондента — уходим.

Существует морской кодекс поведения, и, каким бы малым ни было судно, для меня капитан оставался капитаном. Морским волком он явно не был: большую часть жизни провел за рулем, хотя служил на флоте и немного походил в моря. Склад характера мне понравился — немного авантюрный, но в меру; не болтун и не молчун; думающий и, главное, имеющий интуицию, вследствие чего прекрасно чувствующий море и судно. Один раз он вспылил (на обратном пути) и поток ругательств напомнил мне, что в море существует своеобразный лексикон. Злости все равно не ощущалось, почему-то хотелось смеяться, но мы со вторым рыбаком стояли виноватые в доску и ждали, когда «извержение» утихнет.

Принимая во внимание возраст капитана – 55 лет, следует сделать комплимент по поводу его работоспособности. Он почти двадцать часов без отдыха отработал за штурвалом и на рыбалке и выглядел по прибытии не очень уставшим. Таких людей называют живчиками, и мне кажется, что он не обидится, когда прочтет это о себе. Еще один момент, характеризующий капитана с положительной стороны, — у него никакого коммерческого интереса не было (из-за отсутствия лицензий) выходить в море, но он мне пообещал — и свое слово сдержал. В наше время умение держать слово я ценю больше, нежели сотовый за ухом и «Мерседес» в собственности. С удовольствием назвал бы имя, но, не имея разрешения капитана, никогда не позволяю себе в СМИ поступать самовольно, а договориться об этом просто забыл из-за массы впечатлений.

Суденышко было построено в 80-х годах на Балтийском море как катер для работы на малых глубинах в гидрографии. Водоизмещение у него незначительное, а оптимальное количество пассажиров — четыре человека, это по числу спальных мест. Остойчивость у него великолепная и говорит о высоком мастерстве балтийских судостроителей. Небольшое машинное отделение оснащено дагестанским дизелем мощностью в 25 л.с., что предполагает экономичный расход топлива и позволяет преодолевать значительные расстояния. В единственной каюте у стола удобно могут разместиться два человека, потому обедать приходится в две смены. Еще меньше рулевая рубка, где располагается небольшая приборная доска, штурвал и пульт управления электрооборудованием. Корпус деревянный и очень изящный, виден весь остов, сделанный красиво, как на музыкальном инструменте. Насколько он прочен, трудно судить, но думается, что любому судну страшна подводная пробоина, особенно такому москиту. Палуба в районе рулевой рубки настолько узка, что можно ступить ногой только вдоль борта и передвигаться к корме или на бак следует, держась за поручни, иначе невозможно сохранять равновесие. На судне имеется ручная помпа для откачки воды, спасательные средства и все фонари, полагающиеся любому судну в море. На носу — единственный якорь, который приходится выбирать вручную, это достаточно трудоемко, потому что испытал сам. Название у судна короткое, и если его читать как аббревиатуру, то оно означает одно из международных обществ деятелей кинематографического искусства, но я об этом капитану не сказал, потому что он сам придумывал имя своему судну.

Капитан свой мотобот любит и, насколько возможно, ухаживает за ним, на моските постоянный порядок, тепло, запас продуктов. Движок работает как часы, и видно, что за ним смотрят.

Странная рыба терпуг. Крючки пустые, без наживки, а она бросается на них. На удочке, которую мне дали, на нескольких крючках были красные лоскуты ткани, но терпуг ловился на любые. Самцы терпуга имеют более яркую окраску, чем самки, они бледнее, но уже с икрой. Рыбаки говорят, что самки ходят стаями, и клев лучше, когда самки попадаются чаще.

Мне как-то сразу повезло: вытаскивал потихоньку терпуга, а мои напарники неоднократно вылавливали морских бычков, что их не очень радовало. Тут, вероятно, сыграло роль то, что я впервые вышел на такую рыбалку. Новичкам, как известно, всегда везет. Я рыбачил таким образом: закинул удочку и не жду, когда она достигнет дна, а потихоньку стравливая лесу, периодически подсекаю. После нескольких удачных забросов отмечаю глубину, на которой поймал рыбу, и в дальнейшем стараюсь придерживаться ее. Если перестает клевать, опять начинаю все сначала и снова отмечаю глубину. И так постоянно. Это себя оправдало при плохом клеве, когда терпуг идет хорошо, никаких хитростей не требуется — лови себе да лови. Уже вернувшись домой, приготовил котлеты из терпуга (по совету рыбаков), и они оказались очень вкусными.

Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Опустились поздние северные сумерки, когда мы выбрали якорь и взяли курс на норд. Боковой ветер с левого борта опрокидывал судно на правый, и скорость передвижения в таких условиях была невысокой. Весь груз пришлось закрепить, т.к. его постоянно сдвигало вправо, а это только усиливало крен. В этих условиях мы и прозевали остатки заварки, кружка вновь опрокинулась, и мы остались без чая. Тогда капитан и осыпал нас потоком нелицеприятных выражений, о которых я рассказывал выше.

Вероятно, до конца все проблемы москитного флота невозможно выразить на страницах печати. Но кое-какие выводы следует сделать.

То, что это тяжелый хлеб, стало понятно после выхода в море. Но он не только тяжел, но еще и опасен. Я далек от мысли давать советы рыбакам, но если бы они объединились любым способом снизу, а не сверху, то смогли бы договориться о какой-либо помощи семьям тех рыбаков, которые иногда не возвращаются.

Понятно также, что в принципе проблему дешевой рыбы на потребительском рынке города вполне можно решить: нужно только проявить желание чиновникам и волю к исполнению. То, что на Моховой появится дешевая рыба, вряд ли решение проблемы. Чтобы доехать туда и обратно, требуется 20 рублей на автобус, в руки будет даваться не больше 4-х килограммов, добавьте проездные деньги к стоимости рыбы и вы получите в итоге почти такую же ценовую картину, как на рынке.

Есть один рыночный способ уменьшить цену: создать избыток продукции. Это влечет за собой создание режима наибольшего благоприятствования для тех, кто добывает рыбу. Как видно из всех наших публикаций, посвященных этой теме, это несбыточная мечта на данном этапе. Так что, заканчивая этот материал, у меня остается ощущение, что никому в нашей стране ничего не нужно, по большому счету. Само условие (договора о переработке рыбы для получения квот) исключает появление парной рыбы на рынке.

Надо отдавать себе отчет, что рыба — это главное на Камчатке, и никакими промышленными феерическими планами невозможно достигнуть благополучия. Камчатка — особый полуостров и должен таковым остаться. И еще. Прибрежные биоресурсы во всех странах разрабатываются проживающими на побережье рыбаками: не устали ли мы глазеть на богатые рыбные рынки зарубежья через объектив видеокамеры? Те, к кому обращены все вопросы, безразличны как к людям, так и к природе Камчатки, иначе на уровне местных властей давно бы уже были решены все проблемы.

Главный рыбак Евгений НАЗДРАТЕНКО намерен возродить Министерство рыбного хозяйства и направить рыболовный флот, как в советское время, к берегам Африки и Фиджи. Но пока Наздратенко готовится стать министром, он вообще может вылететь из правительства.

Евгений Наздратенко отметил 100 дней своего пребывания на посту главного рыболова России. Срок небольшой, однако бывший приморский губернатор успел понять, что в рамках возглавляемого им Госкомрыболовства тесно. К тому же, как поведал сам Наздратенко, его ведомство «юридически не существует»: Госкомрыболовство — единственное из федеральных ведомств, не имеющее собственного положения и бюджета.

Именно этим обстоятельством и решил воспользоваться бывший губернатор. Сегодня он заявил, что готовит документы по преобразованию возглавляемого им комитета в Министерство рыбного хозяйства. «Ни в одной стране мира нет комитета, а есть министерства», — мотивировал Наздратенко свои планы.

Наздратенко все проработал детально. «Я считаю необходимым на несколько лет закрыть наши моря, — заявил он, рассказывая о том, чем будет заниматься его министерство. — Мы уже сокращаем объемы вылова для Японии и Южной Кореи». Призывая беречь рыбу, Наздратенко не намерен щадить китов — полосатиков и горбачей, которые эту рыбу в больших количествах поедают. «Китов надо бить, — заявил он, — и никакой «Гринпис» тут не указ».

Наздратенко знает, кто и где должен ловить рыбу — прежде всего крупные российские суда и подальше от родных берегов.

Он предлагает уже в следующим году задействовать 230 больших кораблей, способных к длительным (2–4 года) автономным походам. Их направят в разные концы Мирового океана. 15 судов уже ушли в район восточнее Новой Зеландии. При этом России не обязательно подписывать какие-либо межправительственные соглашения — океан велик, и можно ловить рыбу в нейтральных водах.

Что касается продажи рыбы, то вместо аукционов, на которых продаются квоты на предстоящий вылов, Наздратенко предлагает устраивать аукционы прямо в портах, куда суда будут приходить с уловом. В Минэкономразвития, впрочем, пока не собираются отказываться от существующей практики проведения рыбных аукционов — здесь считают эту схему более прозрачной и к тому же приносящей дополнительные доходы в бюджет. У бывшего приморского губернатора относительно этих доходов свое мнение — он недоволен тем, что деньги идут только в федеральный бюджет и рыбодобывающим регионам ничего не достается. Да и выручка не столь велика — если в прошлом году японцы в соответствии с межправительственным соглашением платили за тонну минтая $426, то в этом году на аукционе тот же минтай достался им всего за $117.

Что и говорить, планы масштабны. К концу июля все они будут окончательно сформулированы на бумаге и внесены в правительство. Однако маловероятно, что Наздратенко в результате предстоящей реорганизации правительства станет министром. Как прокомментировал ИТАР-ТАСС планы экс-губернатора высокопоставленный источник в «Белом доме», «правительству ничего не известно о планах Евгения Наздратенко преобразовать возглавляемое им Госкомрыболовство в Министерство рыбного хозяйства».

Более того, весьма вероятно, что вместо аппаратного повышения Наздратенко вообще уберут из правительства.

Ни для кого не секрет, что его назначили главой комитета исключительно по политическим соображениям — чтобы еще больше не нагнетать атмосферу в связи с его скандальным снятием с губернаторского поста.

Против назначения практически в открытую выступал премьер Михаил КАСЬЯНОВ, у которого была своя кандидатура на место председателя Госкомрыболовства. Теперь, когда у Приморья наконец появился новый губернатор, Наздратенко перестал быть опасен. Так что расстаться с ним можно очень легко.

Об этом косвенно сказал и собеседник ИТАР-ТАСС: «Правительство проводит в целом курс на сокращение числа министерств, а возможно, и комитетов».