С ВЕРОЙ В БУДУЩЕЕ ЛОСОСЯ КАМЧАТКИ

 

 

Центр дикого лосося (WSC) — это общественная, неправительственная и некоммерческая организация, которая занимается вопросами сохранения и рационального использования лосося. В Совет директоров центра входят ученые — специалисты в разных областях науки из России, Канады и США. Это единственная экологическая организация, занимающаяся сохранением лосося в северной части Тихого океана. Спектр деятельности Центра включает защиту лососевых нерестилищ, поддержку научных программ и мониторинг в целях выявления причин уменьшения популяций. Также Центр пытается решить проблему устойчивого экономического развития местного населения.

«Мы приехали сюда, — объясняет господин Рар, — потому что на территории Канады, США и Японии популяции дикого лосося находятся на грани исчезновения. А на юге Канады и Северо-Западе США несколько видов лососей занесены в список по вымирающим видам.

На Камчатке находятся самые продуктивные и чистые лососевые реки в мире. И если международное сообщество сможет помочь России не повторить тех ошибок, которые допустили мы, и сохранить реки в их первозданном виде, то мы будем считать это хорошим вложением средств».

Центр дикого лосося ориентируется на естественное воспроизводство. «У нас в штате Вашингтон 239 лососевых рыбоводных заводов, — говорит Питер Соверел, председатель Совета директоров Центра дикого лосося, — и несмотря на такое огромное их количество и хорошее финансирование, наши дикие лососевые стада находятся в депрессивном состоянии».

В США очень много фондов, созданных преуспевающими бизнесменами, которые добились успеха в своем деле и готовы вернуть часть заработанных средств мировому сообществу. Эти фонды помогают благотворительным организациям, действующим в сфере здравоохранения, образования и охраны природы. Но это делается не с целью получения прибыли, а с целью улучшения системы здравоохранения, качества образования или процесса охраны окружающей среды.

«Сегодня мы поддерживаем широкий спектр природоохранных инициатив, — говорит Уил Хилдесли, представитель фонда «Пакард». — Речь идет о формировании устойчивой экономики, поиске новых рынков и альтернативных источников существования местных жителей. Вот почему мы поддерживаем Центр дикого лосося на Камчатке и его партнеров. Это и есть тот самый подход, который учитывает и интересы сохранения природы и нужды местного населения. Будущее Камчатки — это гармония устойчивого экономического развития и сохранения окружающей среды. Мы хотим, чтобы у камчатского лосося было будущее».

В составе делегации также были ученые — ведущие специалисты в области биологии лососевых. Они были поражены состоянием камчатских рек, их чистотой и лососевым изобилием.

Известно, что лосось подобен индикатору здоровья реки. Он приносит огромное количество питательных веществ из океана в реки, снабжая ими все прибрежные системы. И пока лосось жив — живет и река.

По мнению ученых, состояние рек США и Канады в большинстве своем оставляет желать лучшего. В нижнем течении реки относительно здоровые, но выше по течению от любой плотины ГЭС — вовсе нет ничего живого. 150 лет назад в США продуктивность речных экосистем значительно снизилась, и с тех пор количество американских лососей продолжает падать.

Биолог Джим Ликатович, более тридцати лет занимающийся научными исследованиями лососевых рек на северо-западном побережье Тихого океана, не скрывает своего изумления: «Мне всегда очень хотелось посмотреть, как выглядит нерестовая река в своем первозданном виде, нетронутая деятельностью человека. Здесь, на Камчатке, я осуществил свою мечту, и я очарован тем, что увидел. И все, что я хочу вам сказать, — это три слова: защищайте, защищайте, защищайте».

В середине 80-х годов ученые попытались пополнить численность популяций американского лосося при помощи камчатского: 10 млн мальков кеты было доставлено в Орегон и выпущено в две местные реки. Ученые надеялись восстановить стадо кеты. Однако эксперимент не удался — вернулось всего несколько взрослых рыб.

Дело в том, что каждое лососевое стадо эволюционно привыкло жить в условиях определенной реки, и изменение условий существования неизбежно влечет за собой гибель. Поэтому так важно не упустить момент и начать охранять лосось, пока его еще много и популяция способна восстановиться естественным путем.

В настоящее время на территории области под контролем Представительства Центра дикого лосося и с поддержкой общественного фонда «Редкие рыбы и биоразнообразие Камчатки» на полуострове работают несколько проектов, направленных на сохранение лососей. Например, проект «Камчатская семга». В его рамках поддерживаются научные исследования и развитие экотуризма.

Работает программа по поддержке инспекторов Камчатрыбвода, которые отличились в борьбе с браконьерством. Эта программа все время расширяется, и в этом году ее финансирование достигнет 53 тысяч долларов. Начинают работать несколько проектов, связанных с экологическим образованием. В Корякском автономном округе в поселке Тигиль открыта и работает школа гидов для обслуживания рыболовов-спортсменов.

Кроме того, в этом году на Камчатке будет учрежден ежегодный грант, посвященный памяти известных камчатских ученых — В. Е. Упрямова и А. Г. Остроумова, долгие годы работавших в КамчатНИРО и много сделавших для сохранения природы Камчатки. Он будет направлен на развитие различных образовательных программ.

С помощью финансовой поддержки американских фондов «Пакард», «Оук» и других удастся продолжить развитие экологического туризма, начать строительство научных ихтиологических станций и разработку мероприятий по экономическому развитию Камчатской области.

Странно, скажете вы. Чудные эти американцы. Деньги им, что ли, девать некуда?

Мы, привыкшие экономить на всем, мыслим иными категориями. Сегодня, когда многим нелегко, когда встает флот и рыбаки повсюду теряют работу, когда приходится бороться за выживание каждому рыболовецкому предприятию, забывается самое главное — то, благодаря чему живет пока еще рыбная отрасль, — ресурсы. Что имеем — не храним, потерявши… Но пока еще не все потеряно, может, стоит задуматься, принять эту помощь и обязательно внести свой посильный вклад. Да хоть браконьерить перестать.

Ведь так приятно жить с верой. Верой в будущее своего лосося, своего полуострова, своей страны.

 

 

 

Между тем заместитель директора фирмы Александр Букша заявил, что ООО «Блаф» готово заплатить штраф, который требует американская сторона в качестве возмещения ущерба. Hа такой шаг компания, по его словам, идет, дабы избежать полного краха. Стоянка «Петропавловска» в Датч-Харборе обойдется почти в 10 тыс. долларов за сутки.

По судовым суточным донесениям (ССД) информационной системы «Рыболовство», которые в обязательном порядке передают все промысловые суда, 22 июля 2001 года «Петропавловск» перегрузил судну «Иван Малякин» (ООО «Блаф Западный») 354 200 т потрошеной нерки и 1 075 т лососевой мороженой икры. На борту траулера оставалась следующая рыбопродукция:

— горбуша всех размеров, потрошеная с головой  — 51 996 т;

— горбуша зубатка, потрошеная с головой — 8 140 т;

— кета средняя, потрошеная с головой — 15 686 т;

— голец всех размеров, неразделанный мороженый — 0,364 т;

— молоки лососевые мороженые — 0,812 т;

— кета зубатка всех размеров, потрошеная с головой мороженая — 0,616 т;

— мука кормовая из рыбных отходов — 21 360 т.

По тем же ССД, переданным в 15 часов по камчатскому времени, 25 июля в Западно-Беринговоморской подзоне (60 градусов 30 минут северной широты 178 градусов 35 минут западной долготы) траулером было выловлено 2 тонны минтая. Вечером того же дня, в 20.58 катер береговой охраны США с бортовым номером 38 задержал камчатский траулер «Петропавловск» в Беринговом море. Координаты района задержания: 76 градусов 36 минут северной широты, 178 градусов 48 минут западной долготы. 25 июля в 20.58 по камчатскому времени капитану поступило сообщение по 16 каналу УКВ с катера БОХР США с требованием остановиться. На траулер высадилось шестеро вооруженных американских пограничников. Капитану российского судна было заявлено, что он нарушил границу. Вахтенный механик сообщил капитану о невозможности завести двигатели, которые, кстати, работали плохо на протяжении всего рейса. Судно легло в дрейф. Весь экипаж судна — около 90 человек — был построен на промысловой палубе. Потом двигатели «Петропавловска» попытались завести еще раз, после чего американцы приняли решение взять российское судно на буксир.

«Петропавловск» был отконвоирован в Датч-Харбор, где с ним разбираются власти США. Со слов и.о. начальника отдела морской охраны СВРУ Г.Н. Медведева, наши пограничники обращались к американцам с просьбой передать судно российской стороне для разбирательства. Но зарубежные коллеги отказали, поскольку, согласно их картам и законам, судно задержано в их экономзоне.

Американские власти ведут расследование инцидента, сообщил представитель Береговой охраны США Кристофер Грисаф. Изучается также груз, находившийся на борту траулера, сказал он. Решение о дальнейшей судьбе судна пока не принято.

«Наша цель не состоит в том, чтобы задерживать «Петропавловск» больше того времени, которое потребуется для расследования,— сказал Грисаф. — Служба береговой охраны не стремится затруднить жизнь членам экипажа. Однако они нарушили федеральные законы США. А наша цель — следить за соблюдением этих законов».

Представитель Береговой охраны сообщил, что у членов экипажа все хорошо, о них заботятся, но они будут находиться на борту траулера до тех пор, пока не будет завершено расследование. «Мы стараемся урегулировать ситуацию как можно скорее, — подчеркнул Грисаф. — И члены экипажа очень хорошо сотрудничают с нами».

В компании «БЛАФ», которой принадлежит траулер, сообщили, что в телеграмме, поступившей от капитана «Петропавловска», говорится, что судно шло в исключительной экономической зоне России по карте ГУНиО выпуска 1990 года с последней корректировкой от 23 сентября 2000 года. Корректировку производила фирма «Виртус», которая утверждает, что официально издаваемые Главным управлением навигации и океанографии (ГУНиО) Министерства обороны, наносятся морские границы только по тем международным договорам, которые вступили в силу. А соглашение о линии Шеварднадзе до сих пор не ратифицировано, следовательно, в силу не вступило. ГУНиО дважды, в 1995 и 1997 году, обращалось в МИД России с запросом о целесообразности отображения на морских картах границы по упомянутому выше соглашению. И дважды МИД рекомендовал воздержаться от показа на официально издаваемых морских картах линии Шеварднадзе.

О ситуации в Беринговом море много написано, о ней много спорят, но за последние 10 лет она никак не изменилась. Американские законодатели ратифицировали соглашение. Российские — нет и не будут. С одной стороны — наши рыбаки вроде бы правы, пересекая линию Шеварднадзе. С другой — они признают, что это риск, потому что американская береговая охрана будет преследовать их как нарушителей.

В то же время американские рыбаки одобряют агрессивные действия береговой охраны США, мотивируя это тем, что российские рыбаки ведут нерациональный лов рыбы на своей территории, а это несомненно отразится на уловах обеих стран.

Между тем на фоне ареста РТМС «Петропавловск» разгорается еще один конфликт, уже не связанный с политикой, а касающийся интересов двух рыбодобывающих фирм. Судно еще не успело прийти в Датч-Харбор, а туда уже добралась информация о том, что «Петропавловск» вовсе не принадлежит фирме «Блаф». О своих претензиях на этот траулер заявила компания «Оушн — Фишериз», которая утверждает, что настоящее название судна — «Галина». В 1992 г. оно было зарегистрировано на Кипре, затем на условиях бербоут-чартера было передано СП «Фиш — Девелопмент — Сервис» (ФДС) и около года вело промысел в Дальневосточном регионе, а в 1998 г. «Галину» якобы незаконно захватила российская мафия, после чего траулер и стал «Петропавловском». Компания считает судно похищенным и на протяжении нескольких лет пытается добиться его возврата. При этом «Галина»–«Петропавловск» продолжает числиться в государственном судовом Регистре республики Кипр, где зарегистрирована «Оушн — Фишериз». Что особенно примечательно, в числе учредителей обеих компаний («ФДС« и «Оушен-Фишериз») преимущественно стоят российские граждане с одинаковыми фамилиями.

Совершенно иная точка зрения у представителей ЗАО «Блаф». Они считают «Петропавловск» исключительно своей собственностью и дают объяснение появлению у них траулера.

РТМС «Галина» впервые оказался на Камчатке в 1995 г. Собственник — СП «ФДС». Потом по каким-то причинам собственники его бросили, и оно стояло бесхозным до 1998 г. В 1998 г. завод «Судоремсервис», на причале которого и стояла несколько лет «Галина», по решению арбитражного суда этот РТМС забрал себе в счет оплаты долгов за стоянку. Пока судно там стояло, оно успело «немножко» погореть, утонуть. Несколько раз руководство «Судоремсервиса» обращалось к капитану рыбного порта за помощью, чтобы найти судовладельца. Но поскольку его найти было трудно, по нашим сведениям он находился в Москве, то по суду через службу судебных приставов в счет возмещения стоянки у причала, спасательных работ, пароход забрал себе завод за долги СП «ФДС». В свою очередь, ЗАО «Блаф» покупало «Галину» за 800 тысяч долларов у завода. Судну был сделан колоссальный ремонт. А затем появились и собственники в лице бывшего директора СП «ФДС» Тургеньева. Как только выяснилось, что за судном огромные долги, появилась и другая фирма «Оушн — Фишериз («Сайпрес») лимитед», тоже кипрская, которая якобы и является собственником судна. И начались судебные процессы. Длятся они до сих пор и, как видим, плавно перетекают на территорию Соединенных Штатов.

Компания «Оушн — Фишериз («Сайпрес») лимитед» не скрывает, что задержание с поличным браконьеров у берегов Аляски позволит вернуться к истории пиратского похищения «Галины». Компания готова оказать содействие в скорейшем возвращении экипажа домой в Россию, но при этом оставляет за собой право начать судебное преследование организаторов похищения судна.

 

 

 

 

«Преступность — это нормальная реакция нормальных людей на не нормальные условия жизни». К сожалению, не могу назвать автора этих слов, но сказал их человек явно не глупый. За примерами тому, что браконьерством занимаются обыкновенные люди, далеко ходить не надо. Так, инспектора Камчатского областного управления рыбоохраны уже давно перестали удивляться тому что на нерестовых ямах и перекатах в период нереста лососей с баграми и крючьями в руках зачастую стоят не дышащие перегаром, неделями не бритые представители сильного пола, а представительницы прекрасной половины человечества. Хотя может ли быть прекрасной нищета, облаченная в потрепанную робу и старые болотные сапоги. Объяснения этих «рыболовов» похожи как две капли воды в реке, из которой они добывают себе средства к существованию. Муж бросил (варианты: спился, погиб); зарплату не платят полгода (варианты: год, два года, безработная); деньги необходимы, чтобы собрать детей в школу (варианты: накормить детей, на лекарства старикам-родителям или детям). При этом во всех этих объяснениях нет ни слова лжи, одна голая, горькая правда. Жизнь в большинстве камчатских поселков превратилась в борьбу за выживание, и единственной надеждой в этой борьбе является кормилица-река. Массовая безработица толкает на преступление людей, не взирая на их партийную принадлежность, пол или социальное происхождение.

Охрану рек и нерестящейся в ней рыбы ведут органы рыбоохраны, инспектора которых живут в этих же поселках и прекрасно знают, каково приходится их землякам. Кроме того, зарплата этих инспекторов стабильно находится ниже прожиточного уровня, что говорит о соответствующем отношении государства к своим людям. А это приводит к тому, что люди делают соответственный вывод: «Как нам платят — так мы и работаем». В связи с этим официально использующаяся информация о том, что обнаруживаются и официально пресекаются примерно 10 % случаев браконьерства, кажется довольно оптимистической.

Необходимо добавить, что ответственность за бытовое браконьерство существует только на бумаге. Что можно взять с безработного бомжа? Посадить в тюрьму? Да против этого бомжа милиция возбудит уголовное дело разве что под страхом смерти. К тому же для многих в зимний период тюрьма — все равно что санаторий: тепло, крыша над головой и каждый день несколько чашек бесплатной баланды.

Таким образом, наше общество «любителей природы» живет как бы по двум законам: у одних суд конфискует суда и орудия лова, взыскивает с них огромные ущербы и штрафы, у других — единственный риск — получить хорошую затрещину от сильно разгоряченного погоней инспектора. Причем после таких действий последний рискует оказаться в кабинете вышестоящего начальства, либо представителя правоохранительных органов, где ему придется написать несколько объяснительных, после чего он может быть лишен честно заработанной премии, получить выговор, а в крайних случаях даже остаться без работы.

Учитывая то, что неимущие из числа браконьеров составляют подавляющее большинство, можно сделать вполне логически обоснованный вывод о том, что постсоветские административно-карательные методы борьбы с бытовым браконьерством абсолютно не эффективны. Более того, эти методы аморальны, поскольку государственные органы вынуждены ловить, хватать, штрафовать, а иногда и стрелять не в отдельных индивидуумов, разительно отличающихся от общей массы народа, а именно в эту самую массу, в сам народ, который согласно действующей Конституции является «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации». О массовости браконьерства хорошо говорят цифры. В 2000 году только органы рыбоохраны на Камчатке вскрыли более 5,5 тысяч нарушений правил рыболовства. С учетом того, что в нарушении участвуют в среднем по 3-4 человека, можно говорить о том, что каждый 17 житель Камчатской области браконьер ( включая грудных детей, беременных женщин, инвалидов и других людей, которые в силу определенных обстоятельств не то что сетки или багра — удочки в руках держать не могут). При этом согласно той же рыбводовской статистике каждый браконьер в среднем выловил по 15–20 кг рыбы, или по 5–7 хвостов лосося. Но это в среднем, с учетом официально работающих рыбопромысловых бригад, которые по каким-либо причинам нарушили правила рыболовства, в результате чего несколько десятков тонн рыбы ими было выловлено незаконно. Если же не учитывать эти десятки тонн рыбы, то на одного бытового браконьера придется хвост, ну, в крайнем случае, два хвоста лосося.

Что же такое бытовое браконьерство и чем оно отличается от браконьерства простого и как с ним бороться? Официально понятия бытовое браконьерство не существует, как не существует понятия бытовое убийство. Даже «око государево» — прокуратура — не может сослаться на какой-либо нормативный акт, проводящий четкую границу между административным проступком и уголовным преступлением. Вопрос об этой границе сложен сам по себе — и по некоторым правонарушениям юристы до сих пор «ломают копья». Что касается браконьерства, то это правонарушение до сих пор таковой границы не имеет. Вернее, в теории имеет, т.е. что за пескаря, что за кита, как раньше так и сейчас, можно оказаться за решеткой. Но никто на практике не доводил дело до подобного абсурда — имеется в виду уголовная ответственность за пойманного пескаря. Ранее прокуратура негласно определила границу между административным проступком и уголовным преступлением как сумму нанесенного ущерба, превышающую 300 рублей, этот ущерб возникает при незаконном вылове 10 и более хвостов лосося. В настоящее время опять же прокуратура определила эту границу по аналогии с лесным законодательством в сумме, превышающей 200 минимальных размеров оплаты труда, или где-то 16700 рублей, (это в среднем 20–25 хвостов лосося, в зависимости от вида, так как ущерб за каждый из видов различен). Отсюда следует, что бытовое браконьерство — это, в принципе, то же самое нарушение правил рыболовства, но сопровождающееся выловом небольшого количества рыбы и нанесением небольшого ущерба. Но, как было указано выше, таких правонарушений подавляющее большинство и они имеют неуклонную тенденцию к росту. При этом небольшой ущерб в каждом отдельном случае в своей массе — 4–5 тысяч нарушений в год, вырастает до десятков, а иногда и сотен миллионов рублей. Взыскивается же из этих сотен миллионов рублей в лучшем случае 4,9 %, в худшем — 0,34 % (данные по Камчатской области за последние 5 лет).

Как же бороться с этими правонарушениями? А бороться как раз таки и невозможно. Невозможно ввиду его массовости, невозможно ввиду отсутствия законодательной базы, невозможно, в конце концов, технически. Нет, дело не в слабой технической оснащенности органов рыбоохраны. Здесь-то как раз все в порядке: вертолеты, высокопроходимая техника, быстроходные катера и лодки, средства радиосвязи, пусть не в желаемых количествах, но имеются и эффективно применяются в борьбе с организованными профессиональными группами браконьеров. Но то, что успешно применяется в борьбе с профессионалами, оказывается абсолютно не эффективным в борьбе с огромной массой «любителей» — все равно что «стрельба из пушки по воробьям». Представьте ситуацию: на берег реки после отработанной трудовой недели приезжает отдохнуть 3-4 мужчин. С собою, как и водится, они привозят палатку, продукты, то, что этими продуктами закусывают, ну и все остальное, что необходимо в данном случае. Угадайте с трех раз, что они будут делать после того как разобьют лагерь, установят палатку, разожгут костер и выпьют по первой? (Подсказки для тех, кто не может отгадать: а) соберутся и уедут домой; б) поймают рыбу и будут варить уху; в) начнут готовить кремовый торт к чаю). Даже не будучи специалистом-психологом, практически каждый сможет угадать ответ с первого раза.

Что с ними может сделать инспекторская группа, проводящая рыбоохранный рейд?

А ничего!

Можно изъять запрещенные орудия лова — через час из подручных средств они, даже не будучи большими умельцами, соорудят другие (на Камчатке летом не выловить хвост лосося может только безрукий). Можно увезти одного из «отдыхающих» в ближайшее отделение милиции (ближайшее может оказаться и за 50 километров), откуда его, как и положено, после оформления соответствующих документов благополучно отпустят. Для этого инспекторской группе понадобится часа на три оставить водоем без контроля вообще, спалить ведро топлива, а в последующем для взыскания штрафа, средний размер которого по данным прошлого года не превышал 150 рублей, а вероятность его взыскания 69 %, в течение двух месяцев исписать пачку бумаги. И таких групп в летний период на водоемах оказываются даже не десятки, а сотни. Из всего этого видно, что эффективность борьбы с бытовым браконьерством на практике сводится к нулю, а вреда от него не меньше, чем от промышленного.

Столкнувшись с данной проблемой в начале 90-х годов, органы рыбоохраны Дальнего Востока, не найдя традиционных — командно-административных методов решения вопроса, учли, что в стране строится рыночная экономика, и решили его по-другому — экономическими методами.

И решение было просто, как все гениальное: в самых «злачных» браконьерских местах были отведены участки для спортивно-лицензионного лова, на которых любой желающий за небольшую плату мог как удовлетворить свои моральные потребности — потешить душу рыбалкой, так и решить более меркантильные вопросы — поймать пару хвостов лосося на уху или при желании и заготовить рыбу на зиму.

Лимиты на эти рыбалки выделили региональные рыбохозяйственные советы, для контроля на участках были выставлены рыбоохранные посты, и процесс, как говорится, пошел. Для граждан — приятное времяпрепровождение, для рыбоохраны — спокойная работа: не нужно ночами бегать по кустам и ловить напуганных и озлобленных людей. Кроме того что лицензионное рыболовство является превентивной мерой браконьерству и позволяет осуществлять более эффективные меры по контролю и охране рыбных запасов, оно дополнительно решает и другие проблемы. Так с его введением на Камчатке начал развиваться «рыболовный туризм». На лицензионных участках ведется разъяснительно-массовая работа. Решаются социальные вопросы — один день в неделю на участках ведут рыбалку социально слабозащищенные группы населения: ветераны, инвалиды и др., лицензии этим людям реализуются по льготным ценам.

По результатам прошлого года на Камчатке работало 47 лицензионных участков, на которых побывало 125 тысяч рыболовов, т.е. практически каждый третий житель. Они выловили около 2,5 тысяч тонн рыбы или по 7 кг на человека, включая военный контингент. Стоимость этой рыбы по сравнению с рыночными ценами ничтожно мала, в среднем всего 1 рубль 10 копеек за килограмм. При всем этом необходимо учесть, что вырученные от продажи лицензий деньги используются на развитие и укрепление органов рыбоохраны, т.е. в том числе на развитие тех же лицензионных участков. Кроме этого, с вырученных средств, как и положено, в бюджеты различных уровней выплачиваются все виды налогов, что само по себе опять-таки несет выгоду области.

Развитие лицензионного рыболовства, как и все новое в жизни, не проходит без проблем. В 2001 году в Камчатской области сменилось руководство области, поменялись и руководители Камчатрыбвода, не изменилась только проблема бытового браконьерства — народ не стал жить богаче, а введенные Правительством аукционы на продажу рыбных ресурсов еще выше подняли цены на рыбу на рынках и породили тем самым дополнительные сотни, если не тысячи, потенциальных браконьеров. В этой ситуации органы рыбоохраны, прекрасно сознавая, к каким последствиям приведет это повышение цен на рыбу, постарались максимально компенсировать этот экономический удар по населению более обширным развертыванием участков лицензионного рыболовства, увеличением объемов вылова на них и тем самым снижения стоимости лицензий, а значит — и снижения стоимости килограмма выловленной рыбы. Дело в том, что стоимость лицензии напрямую зависит от величины выделенных на участок лимитов: чем больше количество выделенной к вылову рыбы, тем меньше стоимость каждой из них. Например, довольно низкая средняя цена 1,1 рубля за килограмм в прошлом году объясняется большими лимитами на вылов западно-камчатской горбуши.

Поэтому периодически появляющиеся в средствах массовой информации жалобы в адрес Камчатрыбвода о высоких ценах на лицензии поступают явно не по адресу, их необходимо направлять в адрес областной администрации.

Кстати, взаимопонимание между Камчатрыбводом и новой областной администрацией было достигнуто путем длительных переговоров и разъяснением взаимных позиций. Достаточно сказать, что первоначальное «отношение» к лицензионной рыбалке, которое вместе с Камчатрыбводом получил в наследство новый начальник этой организации, иначе чем анекдотичным не назовешь. Назначенный в конце мая, за несколько дней до начала путины, он получил материальное воплощение данного «отношения» в виде выделенных Камчатрыбводу лимитов для организации лицензионного, спортивного и любительского рыболовства:

1. На мойву — 0 кг. По неофициальной информации эту рыбу даже выброшенную приливом на берег и собранную людьми для питания сотрудники милиции неоднократно изымали как незаконно добытую. Их позиция вполне объяснима — мойва объект лимитированный, значит, на ее добычу должны быть какие-то документы, а таковых нет.

2. На навагу — 0 кг. Все лимиты выделили для промышленного изъятия.

3. На терпуг — 0 кг. Получить лимиты и начать лицензионный лов удалось только в конце июля, т.е. на два месяца позже, чем необходимо.

4. На чавычу в Усть-Камчатском районе — 2000 кг (или 200 штук) на 5 сетных лицензионных участков, на 20 тысяч человек населения района.

5. На нерку в Усть-Камчатском районе — 5000 кг, что составляет около 1,14 % от общей промышленной квоты по нерке, вылавливаемой в районе, или по 0,25 кг на душу населения.

Данный список можно продолжить.

Из-за краткосрочности путины в отношении мойвы и наваги сделать ничего не удалось. Что касается лосося, то Камчатрыбвод, прекрасно понимая, к чему может привести подобное отношение к нуждам населения области, занял жесткую позицию. Суть этой позиции заключается в следующем. «Противостоять массе населения бессмысленно и аморально, поскольку Конституция РФ декларирует использование и охрану рыбных ресурсов как «основу жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. Браконьерство легче предупредить, чем бороться с его последствиями». Камчатский рыбохозяйственный совет признал доводы руководства Камчатрыбвода обоснованными и согласился с предложением о выделении дополнительных лимитов на участки лицензионного рыболовства.

Это решение значительно снизило социальную напряженность среди рыбаков-любителей в прибрежных районах, позволило четко отслеживать и регулировать процесс промысла лососевых, а главное — развязало руки контролирующим органам в борьбе с профессиональными браконьерскими группами, которые, к сожалению, продолжают существовать и «плодотворно работать», но это уже другая тема для разговора.