История уничтожения современного океанского флота насчитывает уже не одно десятилетие и за это время успела обрасти различными правдивыми и не очень правдивыми историями. Не берусь утверждать, насколько правдива данная байка, но рассказывал ее довольно авторитетный человек (просьба не путать с нынешними «авторитетами»). Произошла она давным-давно, когда рыбной отраслью руководил министр по фамилии Ишков, причем руководил в течение времени, вдвое превышающем общее время правления 6 последних вождей отрасли (все их фамилии уже и вспомнить сложно). И вот решил министр похвастаться заслуженными достижениями отрасли перед зарубежными журналистами, благо, что достижения были, действительно, положительными и значительными, в отличие от нынешних, которые и отрицательными назвать язык не поворачивается, поскольку они попадают в категорию катастрофических. Как и было положено, получил он разрешение от соответствующих органов. Собрал большую группу иностранных журналистов, подвел их для наглядности к огромной карте Мирового океана, как ежик иголками сверху до низу (от Арктики до Антарктики) утыканной советскими флажками, обозначающими работавшие в этих местах экспедиции наших судов, и показал, что нет в Мировом океане такого места, где бы не прошлись наши суда. А на словах добавил, что для того, чтобы обогнать лидирующую в мировом вылове с ежегодными 12 млн тонн рыбы и море-продуктов Японию, нам надо увеличить вылов на несколько десятков тысяч тонн, что составляет всего лишь 2,5 часа работы советского флота на очередном субботнике. Позеленев от зависти, капиталистические «акулы пера», пощелкав фотоаппаратами, удалились, но, как поется в песне, решили отомстить. Через несколько дней во многих зарубежных газетах появились статьи о «советском рыболовном спруте, «который опутал щупальцами весь Мировой океан и высасывает последние соки из различных папуасов, тунгусов и прочих народов, проживающих на берегу различных морей и океанов, обрекая последних на голодную смерть. То, что у некоторых из этих народов употребление морских продуктов было «табу» и каралось чуть ли не смертью, конечно, упомянуто не было. Реакция на публикации была естественная — страны, прилегающие к морям и океанам, для того чтобы защитить свои экономические интересы, начали вводить 200-мильные экономические зоны. С тех пор начался великий исход советского, а затем и российского флота из Мирового океана.

Чтобы понять все эти произошедшие геополитические процессы, необходимо иметь огромный объем информации и еще больший объем знаний нужен для того, чтобыы проанализировать эту информацию. Для выполнения такой работы возможностей одного человека недостаточно, необходима работа научно-исследовательского института, что в принципе и делалось в те времена. Сейчас, к сожалению, такие глобальные работы не ведутся, поэтому «капитаны рыбной отрасли» как в Москве, так и на местах ведут свои корабли, полагаясь исключительно на собственную интуицию и полученные в прошлом знания, если, конечно, они были получены.

Многие справедливо заметят, что эти зоны не перекрывают весь океан, и будут абсолютно правы. Да, огромные океанские просторы являются открытыми водами. Но, как правило, они пусты. Для существования рыбе нужна не только вода, как думают некоторые, но и такая банальная вещь, как пища. Для образования последней, как правило, необходимо прогреваемое солнцем мелководье и возникающие при этом, либо дополнительно от других факторов, течения. Имеются и другие причины, от которых зависит образование фито— и зоопланктона, но многие из них также в той или иной мере связаны с близостью берега. К сожалению, в открытом океане таких мест не так уж много. Подробнее с этими процессами можно ознакомиться в учебнике типа «Ихтиология для домохозяек», в разделе — общие понятия. Для этого не нужно быть академиком, надо просто уметь читать и ,кроме этого умения, иметь желание это делать. Таким образом, крупнотоннажный флот выбрасывают в океан, в лучшем случае, на менее сконцентрированные и слабоизученные объекты. Заниматься этим без серьезных предварительных научно-поисковых работ — авантюра чистейшей воды, на 99 % обреченная на провал. Чтобы понимать это, достаточно даже посмотреть на стратегию, применяемую рыбаком-любителем, орудием лова которого является удочка с поплавком. Многие ли из них мечутся по неизвестным водоемам и забрасывают снасти куда ни попадя? Безусловно, нет. Большинство из них многие годы ловят в одних и тех же давно исследованных местах.

Однако ихтиология — не самая главная проблема в процессе вывода крупнотоннажного флота в открытый океан, кое-какую рыбу поймать там, безусловно, можно. Беда в другом. Сегодня мы живем не в плановой социалистической системе, когда точно просчитанные и спланированные убытки в одной отрасли, например в рыбном хозяйстве, которое повсеместно является убыточным, покрывались за счет так же точно просчитанной и спланированной прибылью в другой отрасли. Мы живем в рыночной экономике, где весь экономический риск ложится на плечи предпринимателя, а добычей рыбы занимаются исключительно негосударственные коммерческие предприятия. Главная цель создания и существования данных предприятий — получение прибыли. Это записано в уставе каждого из этих предприятий, и они прилагают все усилия для достижения этой цели. В связи с этим заставить кого-либо из коммерсантов работать себе в убыток — просто невозможно. Цивилизованные страны, заботящиеся о собственной продовольственной безопасности, компенсируют рыбакам эти убытки и стимулируют рост производства. Методы компенсации и стимуляции в разных странах могут быть различными, но самое главное — они существуют на практике. За примерами далеко ходить не надо: правительство Японии — одного из лидеров мирового рыболовства — вот уже несколько десятилетий приобретает у нас квоты на вылов лосося для своих рыбаков. Объемы этих квот, 15–20 тысяч тонн лосося, по сравнению с закупаемыми 210–230 тыс. тонн и искусственно выращиваемыми 200–250 тыс. тонн, довольно незначительны. При этом сотни рыбоводных заводов могут без особого труда с минимальными затратами увеличить объем выращиваемого лосося до 300 тыс. тонн, тем самым оставив без работы около сотни судов и почти 2 тысячи собственных рыбаков. Но правительство Японии, поддерживая своих рыбаков и стимулируя развитие рыбной отрасли, не позволяет этого сделать и ежегодно покупает для них квоты. И это делается не только по лососю, и покупаются квоты не только в нашей экономической зоне.

А вот еще один пример: сырьевая база Южной Кореи эфемерна, но прибыли, получаемые от рыбы, огромны. Всему миру известно, что рыбацкий поселок Пусан за одно десятилетие превратился в современный город-миллионер благодаря рыбной промышленности. Рыбу в Пусан возили как собственные промысловики, работавшие на покупных квотах преимущественно в российской экономзоне, так и российские суда, а точнее, в подавляющем большинстве российские суда. На вопрос, почему российские суда проходят мимо всех без исключения тихоокеанских портов России, из десятков расплывчатых, туманных ответов есть только один конкретный — экономическая выгода. Для того, чтобы представить, насколько невыгодно нашим рыбакам заходить в отечественные порты, представьте карту восточного побережья нашей страны. Так вот, суда, ведущие промысел в Беринговом море у мыса Дежнева, т.е. у самой северной точки тихоокеанского побережья, ходят на сдачу рыбы в Пусан, минуя все дальневосточные порты, включая находящиеся в конце пути, на самом юге побережья — Владивосток и Находку. Даже с затратами на переходы в несколько тысяч миль сдавать рыбу в Пусане экономически выгоднее, чем в отечественных портах.

И это обусловлено конкретными экономическими законами. А закон, как нам известно, это не зависящая ни от чьей воли, объективно наличествующая непреложность, заданность, сложившаяся в процессе существования данного явления, его связей и отношений с окружающим миром. Таким образом, мы можем только подстроиться под какой-то закон, но изменить его — не в наших силах.

Из основ экономики нам известно, что прибыль — это превышение доходов от продажи товаров или услуг над затратами на производство и продажу этих товаров, или так называемой себестоимостью. В российском рыбном хозяйстве, да и за рубежом, себестоимость рыбной продукции выше, чем доходы, т.е. прибыли нет, а есть убытки. Чтобы получить прибыль, необходимо либо увеличить доход, либо уменьшить себестоимость. Уменьшить себестоимость элементарно — уменьшить налогообложение рыбопродукции, поставляемой на внутренний рынок, тем самым завалив его дешевой и полезной пищевой продукцией. Но почему-то здесь делается все наоборот. Себестоимость продукции увеличивается любыми путями, например, путем введения антиконституционных аукционов по продаже права на использование рыбных ресурсов. Еще раз подчеркну: продается не ресурс, а право на его использование, т. е. продажа права, которое согласно Конституции не отчуждаемо и принадлежит каждому из нас от рождения. Приводить какие-либо еще примеры после этого беспредельного произвола «горячо любимого» Правительства было бы наивно. Все знают, что этих незаконных поборов и налогов, увеличивающих себестоимость как рыбных, так и иных российских товаров, десятки, если не сотни.

Второй путь — увеличить доходы естественным путем, т.е. путем увеличения цены на рыбные продукты, не удастся ввиду низкой платежеспособности российских жителей, поскольку эти продукты просто никто не сможет покупать по столь высоким ценам. Увеличить доходы искусственно — путем введения госзаказа на рыбопродукцию и приобретение государством этой продукции по ценам выше рыночных — нереально, так как Правительство имеет только одну цель: любыми путями содрать со своих граждан максимальное количество денег. И для достижения этой цели оно, нисколько не сомневаясь, зарежет целую птицефабрику куриц, несущих золотые яйца.

Поэтому на вопрос о том, будет ли поступать рыбная продукция на стол российского потребителя от крупнотоннажного флота, если этот флот вышвырнуть к берегам Южной Америки или Африки, существует только один ответ — НИКОГДА!

Что же ожидает страну после изгнания своих рыбаков из собственных промысловых районов? Для того чтобы представить последствия, необходим небольшой объем информации о структуре и деятельности рыбной промышленности страны вообще и Дальнего Востока, в частности. Если большой флот уйдет к чужим берегам, то можно с уверенностью сказать, что больше он никогда сюда не вернется. Через год-полтора в портах стран, у берегов которых будет работать флот, образуются временные базы по снабжению этих судов, их ремонту, переработке улова, отдыху, замене экипажа и оказанию прочих услуг, связанных с работой флота. В качестве простых рыбаков на эти суда наберут местных безработных аборигенов, поскольку судовладельцу они будут обходиться гораздо дешевле, чем до-ставка рыбаков из России. Поэтому последние, естественно, пополнят армию российских безработных. Через несколько лет большинство судов ввиду их убыточности будут неоднократно заложены, а затем арестованы и проданы. Те, что поновее, пойдут местным рыбопромышленникам, а те, что постарше, как металлолом продадут на гвозди.

В качестве примера можно привести судьбу флотилии крупнотоннажных судов Польши, которая в начале восьмидесятых годов пришла в северную часть Тихого океана. В то время она насчитывала до 40 судов типа БМРТ, а сейчас этих судов не наберется и двух десятков. Никто из них не вернулся на родную Балтику или в Атлантику. Часть купили российские фирмы, другая часть переплавлена на металл в Южной Корее или Китае, ну а оставшиеся, ввиду решения Президента России закрыть для иностранцев с 2002 года Охотское море, поставлены перед альтернативой: либо заняться браконьерством и через определенное время быть расстрелянными из пушек пограничных кораблей и самолетов России, хотя последние предпочитают стрелять по своим, по русским рыбакам, либо опять-таки продажа судов. Продажа кому угодно и за что угодно, лишь бы выручить хоть какие деньги. Перегнать суда в Польшу, для того чтобы они стояли там, будет дороже, чем продать их здесь на металлолом.

Цели, ради которых пытаются избавиться от большого флота, просты и понятны — как мысли у Буратино. Идет элементарный передел собственности, и делается это исключительно из личных интересов. Так, например, на Камчатке, руководители которой, не задумываясь, поддакивают председателю Госкомрыболовства, зарегистрировано 45 крупнотоннажных судов. Эти суда выбирают большую часть квот, выделяемых региону, и пока они будут вести промысел у родных берегов, квоты региону будут выделяться. Другое дело, когда флота не будет. Квоты оставшимся мелким флотом, безусловно, освоены не будут, так как существует ряд объективных причин, не знать которые может только полный профан. Как известно, основной объект промысла по объему вылова — это минтай. Сроки промысла — зимний период времени, период, когда минтай нерестится, образуя при этом плотные промысловые косяки, да и сама рыба более упитанная. В зимний период промысел минтая в двух (из трех) районах Охотского моря чрезвычайно затруднен, а иногда и не возможен, как это было в путину 2001 года. В эту путину среднетоннажный флот стоял, вмерзший в лед, и квоты были выбраны исключительно благодаря крупнотоннажному флоту. Причем лед был настолько плотным, что иногда этим судам приходилось работать в паре: одно судно шло впереди и разбивало лед, второе шло за ним по разбитой полынье и тащило трал.

Что касается Берингова моря, то там промысел зимой разрешен только крупнотоннажному флоту — и то экспедициям в составе группы судов. Из соображений безопасности мореплавания среднетоннажному флоту промысел в этот период времени не разрешают.

Если плюнуть на рациональность, можно, конечно, ловить минтай и летом, в период нагула, разыскивая мелкие стайки рыбы, правда, стоимость минтая без икры гораздо ниже, чем икряного, но ловить можно. Можно катать квадратное и таскать круглое, можно делать еще много чего такого, чего мы, по возможности, стараемся не делать.

Кроме этого, в летний период промысел минтая в Охотском море запрещен правилами рыболовства, а в Беринговом — он практически не возможен из-за низкой концентрации минтая, суда просто цедят воду, поднимая за траление не тонны, и даже не центнеры, а килограммы рыбы. Так в 2000 году весь среднетоннажный флот выловил только 4% от общей добычи минтая в Беринговом море.

Таким образом, совершенно очевидно, что с уходом крупнотоннажного флота в регионах образуются излишки квот. Именно они и являются вожделенной целью людей, готовых уничтожить современный отечественный флот. Именно эти квоты надеется продать губернатор Камчатки с целью найти деньги для закупки топлива, которое гарантирует тепло и свет жителям области, что в свою очередь гарантирует нахождение губернатора у власти. Но эти вполне очевидные цели почему-то впрямую не называются, а маскируются под борьбу с браконьерством. Якобы все крупнотоннажные суда — это браконьеры, которые уничтожили все промысловые стада рыб на Дальнем Востоке, якобы ловят они больше, чем им разрешено, и поэтому от них необходимо избавиться. Несостоятельность этих доводов очевидна даже для людей, далеких от рыболовства, не отличающих БМРТ от МРС. Все эти доводы — софистика чистейшей воды, не может быть судно браконьером, оно только орудие в руках человека, а как он его использует — это уже другой вопрос. А назвать браконьером человека опасно, так как тот потребует доказательств либо официальных извинений, и это в лучшем случае. Обвинить людей в том, что они ловят больше, чем им разрешили, тоже рискованно, так как если это неправда, то это опять же бездоказательное обвинение в браконьерстве, а если это правда, то это чистейшее разгильдяйство со стороны как контролирующих органов, так и руководителей соответствующих краев и областей, отвечающих за контроль промысла. Но все это не так уж и страшно: время расставит по местам и разгильдяев и браконьеров. Страшное в другом — с уходом крупнотоннажного флота Камчатка потеряет рыбные квоты. И этот процесс (как говорил известный перестройщик) уже пошел.

Механизм «честного лишения квот» какого-либо субъекта федерации разработан и опробован давно — это введение во время путины так называемого олимпийской системы учета выбора квот, прямо предусмотренного пунктом 9 «Положения о распределении квот на вылов (добычу) водных биоресурсов… », утвержденного приказом Госкомрыболовства № 344 в ноябре 2001 года. В ближайшие три месяца мы увидим, как действует этот пункт, а пока Госкомрыболовство энергично подталкивает губернаторов на уничтожение большого флота. Только при его отсутствии появятся излишки квот, которые можно будет продавать и перераспределять. Но делать это будут исключительно в Москве, к дележке рыбного пирога местную власть никто не подпустит.

А для того, чтобы губернаторы были более сговорчивы в вопросах уничтожения крупнотоннажного флота, приписанного к портам этих краев и областей, Госкомрыболовство подбросило им очень увлекательную прима нку в виде обещания предоставить права регионам проводить конкурсы по распределению и перераспределению квот на водные биоресурсы. Для правдоподобия эта приманка была облачена в форму соответствующего приказа и положения о порядке распределения этих квот.

 

Все эти приказы и положения абсолютно не законны и со временем будут основательно изменены или отменены вовсе, возможно кого-то даже накажут за них, но флот, ушедший далеко и безвозвратно, уже не вернется.

 

 

 

 

Вахрин С.И., главный редактор «ТВ»: Валерий Борисович, практически во всех средствах массовой информации Камчатки прошли публикации по поводу вывода крупнотоннажного флота камчатских рыбопромышленных компаний из Охотского моря. Те, кто хоть чуть-чуть понимают проблемы рыбной отрасли, откровенно возмущены позицией администрации Камчатки, которая фактически бросила своих рыбаков на произвол судьбы, обвинив их во всех смертных грехах. Но есть СМИ, которые откровенно лгут по этому поводу. Я прочитал в «Камчатском времени», что только Вы — в единственном числе — выступали на Дальневосточном рыбохозяйственном Совете по проблеме крупнотоннажного флота и у Вас не было там союзников. Зная дальневосточных рыбаков, уверен, что такое попросту невозможно.

Воробьев В.Б.: Выступали многие: Находкинская БАМР — Колесниченко, были представители «Дальморепродукта», других организаций. По экономическим расчетам получается, что убытки при работе, например, на ставриде судов типа РТМС, БМРТ, БАТМов — от одного миллиона до одного миллиона трехсот тысяч долларов на каждое судно при базировании в Кальяо (Южной Америке, Перу) и проведении там ремонта. Чуть меньше убытков будет при базировании судов в Находке. Но Находка ближе, чем мы, к тем районам промысла, и убытки от работы нашего флота за год при базировании либо в Кальяо, либо в Петропавловске будут примерно равные.

Когда господин Чистяков, вице-губернатор Камчатки, заявил, что у администрации нашей области есть программа о выводе крупнотоннажного флота, то я задал вопрос: где же она? Мы-то её почему-то не видели. Если она есть у администрации Камчатской области, то камчатские рыбаки абсолютно ничего не знают о ней.

Вот у нас есть рыбохозяйственные институты, так давайте сделаем расчеты экспедиции в открытую часть Мирового океана или в экономические зоны других государств. Допустим, возьмем 25 БАТМов и посчитаем за целый год работы с учетом всех вариантов, при ремонте в российских портах или за границей. Поручим это экономическим лабораториям наших институтов. Мы однозначно знаем, что будут убытки — так априори считают и сами ученые. Если убытков — один миллион долларов при базировании каждого БАТМа, то при базировании в портах 25 судов, соответственно, 25 миллионов долларов. Год отработает такая экспедиция, наделает долгов, и наши агенты, которые будут обслуживать суда — поставлять топливо, тару, продукты питания, зарплату экипажу, — потребуют возврата этих долгов. Я задал вопрос: кто будет покрывать эти долги. Ответ: в федеральный бюджет на эти цели на 2002 год не заложено ничего. Наоборот: туда заложены поступления от продажи квот. В областной бюджет тоже ничего не заложено на покрытие этих убытков. Наоборот, губернатор последние деньги забрал у рыбаков на топливо для коммуналки. На тех конкурсах, которые были в администрации, нам обещали бесплатные квоты, но мы однозначно знаем, что их не будет, то есть, как я полагаю, администрация обманула рыбаков. Таким образом, мы наделаем долгов, наш флот через год агенты арестуют в тех же иностранных портах, суда пойдут то ли на металлолом, то ли другим судовладельцам. А кто будет вывозить экипажи с этого Кальяо? За счет федерального или местного бюджетов?

Но большие затраты, связанные с убыточной работой флота, — это только один вопрос. Другой вопрос: 25 БАТМов с учетом замены четырех тысяч человек, при двух-трех членах семьи рыбака, это получается примерно двенадцать–тринадцать тысяч жителей Камчатки остаются без средств существования. Что они здесь будут делать, если главный кормилец лишится рабочего места? Этих людей надо будет куда-то вывозить — это снова затраты, связанные с переселением. Ни государственная, ни местная власть никоим образом этот вопрос не обдумывали и не решали. Идут просто голословные заявления наших камчатских руководителей. Как же так — у наших берегов работает иностранный флот, а мы в первую очередь, уже завтра, должны вывести свой флот в открытую часть океана и в зоны ино-странных государств.

В.С.: Такая же ситуация и в Приморье, и на Сахалине. Но только на Камчатке администрация области так относится к крупнотоннажникам?

В.В: На заседании рабочей группы был интересный факт. Когда господин Чистяков заявил о том, что у администрации Камчатки есть программа и крупнотоннажный флот не должен работать в нашей эконом. зоне — ни в Охотском, ни в Беринговом морях, то сахалинцы, например, выразили глубокое недоумение по поводу такого заявления нашего вице-губернатора. Е.А. Ярыгин (Сахалинрыбаколхозсоюз) так прямо и спросил Чистякова: почему же вы не любите своих рыбаков, почему вы против них так активно работаете? Но наш губернатор во всеуслышанье заявляет, что наша администрация наоборот защищает интересы наших рыбаков. Приморцы тоже очень озабочены создавшейся ситуацией, и адмнистрация ищет РЕШЕНИЕ. Да, сырьевая база подорвана, Но в это же время здесь же, у нас, есть и ресурсы, которые не осваиваются: в частности, сайра, лемонема, кальмар. И они ищут выход из создавшейся ситуации, чтобы не нанести в итоге большого ущерба рыбной отрасли и каждой компании, которая имеет крупнотоннажный флот. Они, в отличие от наших руководителей области, думают о судьбе своих рыбаков.

В.С.: А если говорить о программе вывода крупнотоннажного флота из Охотского и Берингова морей, то была ли она озвучена на Дальневосточном Совете?

В.В.: Да нет никакой программы. Я же задал вопрос вице-губернатору: вы говорите о программе, так покажите ее нам, вы обещали ее еще до 15 октября озвучить и показать. Увы! Но я знаю, что руководство нашей Ассоциации (в лице генерального директора Е.Г. Значковского) неоднократно пыталось пригласить на заседание Александра Борисовича, но он уходит от встречи с членами Ассоциации. Вообще же я лично уверен, что никакой программы нет и быть не может, поскольку ни Комитет по рыболовству, ни наши рыбохозяйственные институты до сих пор такой программы не разработали. А учитывая профессиональный уровень подготовки Александра Борисовича и окружающих его специалистов, считаю, что создание такой программы просто нереально.

В.С.: Значит, самый главный во-прос сейчас — это лимиты. Я так понимаю, что составная часть этой несуществующей программы определяется лимитами, то есть вас хотят лишить лимитов, правильно?

В.В.: Да. И кроме того, принятие мер по принудительному банкротству «Акроса». В этом направлении прослеживаются очень активные действия нашего губернатора, а также его коллеги по партии — руководителя КПРФ Приморского края Гришукова. Они на всех уровнях во все концы пишут, распространяют дезинформацию об экономическом состоянии «Акроса», об уплачиваемых налогах, оперируя цифрами, которые не соответствуют действительным нашим выплатам. Они пытаются создать вокруг «Акроса» ореол фирмы, в которой работают криминальные лица.

В.С.: А какова сверхзадача этого нападения на «Акрос»?

В.В.: Я думаю, что они хотят расчистить дорогу московским и приморским структурам. Ну, давайте рассудим. Идеология о выводе крупнотоннажного флота из Охотского и Берингова морей. Крупнотоннажные суда есть не только у «Акроса», БАТМы есть у «Океанрыбфлота». У колхоза имени Ленина — три БАТМа, два из которых были приобретены и эксплуатируются на более кабальных условиях, чем у «Акроса», — они вообще имеют грузинско-американское происхождение. Так что теперь? Эта идеология выдавливания отечетвенного крупнотоннажного флота выгодна тем, кто имеет плавбазы и средний флот. Так, например, четыре плавбазы и девятнадцать единиц среднего флота имеет Преображенская база тралового флота. Поэтому сразу видно, что это вовсе даже не идеология, а конкретный заказ, для того чтобы нас отсюда выдворить, с нашей экономзоны, а завести другие структуры в наши воды. И они используют все меры для этого. Первое — администрация Камчатской области — и товарищ Машковцев и господин Чистяков — инсценировали и создали приложение к газете «Камчатское время», так называемый «Камчатский рыбак». У нас с вами есть газета «Рыбак Камчатки», которую в своё время учредили администрация области и крупные рыбохозяйственные предприятия. Она объективно освещает создавшуюся ситуацию, но, как говорит Михаил Борисович Машковцев, она неправильно освещает действия областной администрации, и поэтому они создали это приложение для того, чтобы вести борьбу с «рыбными генералами». Но эти самые «рыбные генералы» — те же кухаркины дети: выросли из матросов. И я сам, и Валерий Викторович Топчий, и Михаил Иванович Малашенко, и Александр Яковлевич Абрамов — все прошли школу, начиная с матросов, на Камчатке, на флоте и выросли до генеральных директоров.

В.С.: Так почему же плохо быть рыбными генералами, или теперь у нас только электрики могут становиться рыбными маршалами?

В.В.: Давайте все-таки вернёмся к лимитам. Администрация, в частности М. Б.Машковцев, доходит до откровенной лжи. Вот недавно он всю прошлую неделю заявлял и по радио, и по телевидению, что он был на совещании у Грефа, где замминистра по налогам и сборам встал и сказал — какие вам лимиты, когда у вас есть такие предприятия, как «Акрос», которые не платят по двести с лишним миллионов налогов, не осуществляют текущие платежи, и мы их будем банкротить. Так вот слова этого замминистра — это фантазия Михаила Борисовича. На этом совещании в Москве присутствовал министр Букаев, замминистра Тихомиров, а также присутствовал начальник налоговой инспекции Камчатской области Фарион. Там же присутствовали работники Комитета по рыболовству и другие лица. И вот информация, которую мы собрали: никакого выступления по поводу рыбного предприятия, по уплате налогов, и конкретно никакого вопроса по «Акросу» на этом заседании не поднималось и не обсуждалось. То есть Михаил Борисович использует своё право как губернатора и авторитет собственного слова, которое должно быть у губернатора, в своих целях и занимается откровенной ложью. Из-за этих нападок мы подали заявление прокурору Камчатской области и полномочному представителю президента по Дальневосточному округу. И я, как физическое лицо, подал 8 ноября иск в наш горсуд на газету «Камчатское время», в которой продолжается та же линия по дискредитации компании и ее руководителя. А в ближайшее время с учётом тех убытков, которые эти статьи нанесли деловой репутации «Акроса», мы подадим иск о возмещении ущерба на очень значительную сумму. Ведь у нас имеются справки от нашей налоговой инспекции о том, что «Акрос» никаких задолженностей по платежам не имеет. Да, у нас бывают постоянные споры с налоговыми инспекторами во время проверок, но, как правило, эти споры заканчиваются не в пользу налоговой инспекции. И те суммы, которые предварительно предусматриваются для взыскания, — в лучшем случае либо отметаются, либо уменьшаются в десять, а то и сто раз.

В.С.: Недавно по ИТАР-ТАСС прошло сообщение: М.Б. Машковцев за-явил, что на аукционы выносится всего 19 процентов рыбы. Мы проанализировали эту ситуацию и поняли, что это говорится для того, чтобы внушить рыбакам, что администрация правильно сделала, что продала часть собственных лимитов, якобы имея их. Но ведь в бюджет заложено семь миллиардов рублей от аукционной продажи квот. Не получится ли, что продажа администрацией Камчатки региональных квот незаконна, а самое главное, что этих  — уже проданных — квот может просто и не быть?

В.В.: Это явная ничтожная сделка. Администрации Камчатской области не дано права продавать квоты. Нет ни одного правительственного документа, в котором бы позволялось региональной администрации продавать квоты.

В.С.: Но, тем не менее, где-то с десяток организаций эти квоты купили.

В.В.: В том числе и «Акрос» предоставил 18 миллионов — как займ на топливо под гарантии выделения бесплатных квот на вылов рыбы. Но сделка администрации — незаконна, она не имеет права выделять квоты на таких условиях. И чтобы наши жители, семьи наших рыбаков не замёрзли, мы пошли на это. Сейчас мы точно знаем, что все квоты будут платные, и деньги должны вернуть с учётом процентов. «Акрос» подписал с финансовым департаментом займ с выплатой годовых процентов согласно Гражданскому кодексу. К сожалению, другие наши рыбные предприятия подписали займы без процентов, но эти сделки являются ничтожными, поскольку не бывает беспроцентных займов, и во всех этих договорах должны разо-браться наши юристы-правоведы.

В.С.: Но Вы приобретаете все-таки эти, бесплатные, квоты, потом купите квоты на аукционе, а затем встанет вопрос, какими судами добывать эту рыбу? Это ведь уже Ваш вопрос?

В.В.: Совершенно верно. На Дальневосточном рыбохозяйственном Совете, где учитывались рекомендации рабочей группы и где я активно выступал, было такое вот предложение: ограничить количество крупнотоннажного флота до пятидесяти–шестидесяти единиц и до ста единиц — среднетоннажного флота. Тогда я им говорю: значит, мы должны по постановлению правительства разбить все квоты для крупнотоннажного и среднетоннажного флотов по отдельности. Иначе как же организовывать аукционы, конкурсы на местах? Поэтому это всё нереально. Опытные, грамотные люди прислушались к моим предложениям и действительно не стали ограничивать крупнотоннажный флот. У нас есть суточные нагрузки по типам судов, и каждый получает свой рыболовный билет на количество полученной квоты. Эта квота делится на нагрузку по судосуткам и получается количество судосуток. Получило, допустим, судно квоту на три тысячи тонн, а норма 40 тонн в сутки — разделили, получили результат, вот и выписали промысловый билет. Нормальная мера ограничения. Но нельзя забывать экономический вопрос. Давайте все-таки посчитаем, что дает одна тонна икряного минтая при промысле её судами СТ со сдачей на плавбазу и одна тонна минтая, которая вылавливается БАТМом или филейщиком, перерабатывается и продается. То есть посчитать затраты и доход — прибыль налицо. Но будет ли прибыль от вылова судами СТ при переработке на наших старых неэффективных плавбазах? Почему пришли к плачевной финансовой ситуации такие организации, как Рыбхолодфлот, ВБТРФ, Сахморепродукт. Средний флот с плавбазами — это вчерашний день. Как говорят М. Б. Машковцев и А.Б.Чистяков — новый флот «Акроса» надо вывести в океан и в зоны иностранных государств, а здесь оставить старый флот. Через 3–7 лет старого флота не будет, а мы приживемся в других местах и сюда возвращаться не будем. Программы строительства флота на сегодня нет, а что делать той молодёжи, которая подрастает и учится в учебных заведениях? Думают о ней Михаил Борисович с господином Чистяковым? Абсолютно не думают.

В.С.: О чем же они думают?

В.В.: Трудно сказать. Но понятно, что та ситуация, которая возникла с нашим рыбохозяйственным советом на Камчатке (нет ни одного камчатского рыбака в Камчатском рыбохозяйственном Совете!!!), с администрацией по руководству рыбной отраслью (пришли неспециалисты, не желающие вести диалог с профессионалами), — на руку нашим недоброжелателям, которые в угоду своим интересам хотят экономику рыбной отрасли Камчатки поставить на колени. Ну, а другой отрасли у нас просто нет.

В.С.: И не встанет ли потом во-прос — будет ли Камчатка субъектом Федерации, если развалится рыбная промышленность? Не рубит ли администрация Камчатки, борясь с камчатскими же рыбаками, и тот сук, на котором сама же сидит?…