Сельдь

    Привычный гомон предсезонной активности на шлюпочном заводе в Диллинхэме, усиливается до крайнего возбуждения, как только с судна на судно начинают перелетать вести, что сельдь уже на подходе.

    Закончив последние приготовления, экипаж 11-метрового гиллнеттера «Хай Си», также оборудованного для ведения промысла кошельковым неводом, спускают свою мечту в воды Бристольского залива в надежде заработать максимальное количество очков в игре по большому, название которой «сельдевая путина», приносящая многомиллионные доходы, хотя и считающаяся на Аляске самым взрывным и капризным видом промысла.

    Сельдевая путина – это индустрия карикатур: аномальные по продолжительности периоды ожидания, резко сменяемые взрывами ослепляющей активности, не дольше 20 минут, а затем все снова затихает на целый год. Некоторым судам удается заработать до 500.000 долларов менее чем за полчаса. Другим приходится ждать больше месяца и возвращаться домой с пустыми руками. Не один рыбак распрощался с жизнью в поисках маленькой серебристой рыбки – сельди.

    Все это вращается не столько вокруг самой сельди, сколько вокруг ее «изысканного полезного груза» - ее бесценной икры.
После обработки по специальной японской технологии и бережной упаковки, сельдяная икра превращается в «кадзуноко» - продукт, являющийся традиционным подарком для японцев во время национальных праздников, приходя-щихся на конец года, а также являющийся незаменимым ингредиентом знаменитого японского блюда «суши». По мере роста  японской покупательской способности в период 1970-х и 1980-х, спрос на эту продукцию также постоянно возрастал, и цены на нее подпрыгнули на несколько тысяч процентов. Рыбаки Аляски с превеликим удовольствием удовлетворяли текущие потребности японского рынка.

    Тихоокеанскую сельдь можно найти в обширном регионе от Калифорнии до Арктики по обеим сторонам Тихого океана. Уступающая своим атлантическим родственникам в размерах, тихоокеанская сельдь (Clupea pallasi) – это костистая и жирная рыба с крупными чешуйками и крупными глазами. Типичный вес не превышает и полфунта (200 г), хотя на западе Аляски некоторые особи могут достигать 2 фунтов
(0.900 кг), что приравнивается весу средней горбуши.

    Морские биологи утверждают, что сельдь мигрирует в открытом океане огромными косяками в течение летних и зимних сезонов, затем, возвращаясь на родные отмели в весеннее время для того, чтобы отложить свою «золотую» икру на водоросли, камни и рифы. В отличие от тихоокеанского лосося, сельдь не погибает после нереста. Обычно, сельдь начинает воспроизводство в возрасте 3-4 года и продолжает нерест в течение  12 и более лет, с каждым годом прибавляя в весе.

    Первый коммерческий промысел сельди на Аляске датируется периодом, сразу же следующим за покупкой Аляски Соединенными Штатами. Тогда сельдь в основном солили, мариновали и упаковывали в деревянные бочонки. Из-за малого размера, и ввиду того, что промысел атлантической сельди имел фору в несколько столетий, тихоокеанская селедка так и не смогла произвести должного впечатления на крупных  рыбных рынках на востоке Соединенных Штатов.

    Однако, в 1920-х открылся выгодный рынок для сельдевого жира и муки. Огромные ресурсы Аляски поддерживали этот бизнес до тех пор, пока интенсивный промысел привел к истощению запасов сельди. Были полностью уничтожены некоторые популяции сельди. Иностранные траулеры нацелились на сельдь Аляски в 1960-х и 1970-х.

    Современный сельдевой промысел, часто называемый ястыковым промыслом, так как икра перерабатывается непо-средственно без нарушения ястыковой пленки, начался после того, как японская отечественная сельдевая индустрия полностью себя исчерпала. Японские покупатели нашли все, о чем мечтали, на Западном побережье США.

    Первая сельдевая путина года начинается не на Аляске, а в Калифорнии – в Сан-Фрациско-Бей. Она стартует в декабре и продолжается с лихорадочной периодичностью до марта. Несмотря на малый объем вылова (обычно не более 10.000 тонн) и удаленность от Аляски, калифорнийская путина имеет существенное значение, ведь именно там японские клиенты начинают размещать первые заказы года на этот вид рыбопродукции. Если путина не имеет успеха в Сан-Франциско, значит, велики шансы, что спрос на сельдь и, следовательно, закупочная цена, будут выше к моменту, когда рыбаки Аляски впервые намочат свои сети.

    То же самое справедливо и для путины в Британской Колумбии. Она меньше, чем путина на Аляске по масштабам, но имеет критическое значение, так как стартует раньше – в середине марта. А в конце того же месяца, сельдь начинает появляться и на юго-востоке Аляски, так же как и другие виды морской фауны, в чей дневной рацион она входит неизменно. Часто можно наблюдать, как в заливе Ситка горбатые киты выдувают «пузырьковые сети», обволакивающие косяки сельди, и затем бросаются в центр «сети» с распахнутыми челюстями. В прямой зависимости от температуры воды, район путины продвигается вдоль побережья: сначала в залив Принца Уильяма, затем в сторону залива Кука и острова Кодьяк, далее к началу мая в Бристольский залив, и наконец в июне – к северу, в залив Нортон.

    К моменту прибытия «Хай Си» в бухту Тогьяк, флот, собравшийся здесь на начало путины, уже насчитывал более 200 сейнеров и 150 дрифтероловов. Бухта Тогияк – это единственное место на Аляске, где в сельдевой путине принимают участие все желающие при неограниченном доступе. Промысел в остальных районах строго регламентируется и доступ жестко ограничивается. Стоимость некоторых рыболовных билетов может достигать 500.000 долларов.

    Большая часть аляскинской сельди вылавливается с помощью кошельковых неводов. В старые добрые времена шкиперы искали косяки сельди с «вороньего гнезда» на верхушке мачты. Потом, кто-то впервые нанял аэропланы для промысловой разведки и сообщения местоположения рыбы по радио. В настоящее время, практически каждая сейнерная операция сопровождается воздушной разведкой, при этом каждый аэроплан нанимается в складчину 2-4 судами.

    Некоторые пилоты-споттеры буквально руководят промыслом с воздуха, подсказывая шкиперам, где и когда выбрасывать сети. Другие просто обнаруживают рыбные косяки, оставляя их полностью на ответственности рыбаков. Это весьма опасное занятие. Более дюжины пилотов погибли за все время таких операций в результате воздушных столкновений поисковых самолетов. Даже не смотря на предпринятое споттерами лоббирование дополнительных мер безопасности в воздухе, а также несмотря на собственные меры предосторожности (теперь пилоты берут ассистентов для непосредственного наблюдения за другими поисковыми самолетами) инциденты в воздухе продолжаются. Во многих районах промысла широко применяются жаберные сети. В общем объеме они вылавливают меньше, чем обычные неводы или сейны, однако размер ячей таких сетей позволяет молоди ускользать, отсеивая таким образом самые крупные и более ценные особи.

    Департамент охраны водных биоресурсов Аляски (Alaska Fish and Game) установил квоты в каждом отдельном промысловом районе. Как и во всех случаях управления биоресурсами, это вопрос математического анализа. Ученые биологи оценивают данные возвратности сельди в промысловом районе за прошлый год, вычитают статистические данные по объемам промысла и прибавляют оценочные данные по количествам молоди, пополнившей промысловый ресурс. В результате, рыбакам разрешается вырабатывать только 10-20 процентов итогового значения, в зависимости от размера и состояния отдельно взятой популяции. Общий ежегодный объем вылова сельди в штате Аляска держится ста-бильно на уровне 50.000 тонн.

    Это – 50.000 тонн сельди, но не сельдевой икры. Цена зависит от содержания икры, которое измеряется процентным соотношением к общему весу особи. Наиболее желательным для многих переработчиков является содержание икры, как минимум, 10 процентов от общего веса. Чем ближе нерестовый период, тем выше процентное содержание икры. Иногда это значение может возрастать до 15 и более процентов, что означает дополнительные прибыли для рыбаков. Как только сельдь заканчивает свой нерест, она сразу значительно теряет в цене. Секрет успеха в данном промысле заключается в умелой и грамотной выдержке до начала промысла. Но также не стоит ждать слишком долго.

    В отличие от лососевой путины, где на обычный промысловый сезон отводится месяц или два, сельдевая путина – это игра в кости. Когда промысел длится не более получаса, все участники испытывают чудовищное физическое и психологическое давление.
«У тебя попросту нет времени на ошибки, ведь времени на их исправление тоже нет», - говорит один из первопроходцев сельдевого промысла в бухте Тогьяк, рыбак из п. Хомер Бивер Нельсон. «Чтобы вынуть сеть необходимо около 20 минут, и когда это удается сделать, «промысловый сезон» может уже подойти к завершению».

    Определение точного момента начала сельдевой путины – это прерогатива Департамента охраны водных биоресурсов Аляски (ДОВБА). Биологи начинают промысловую разведку за несколько недель до ориентировочного подхода сельди, сначала с воздуха, а затем непосредственно с судов. Рыбаки добровольно осуществляют экспериментальный лов. Как только самки сельди «созревают» и  икринки достигает приемлемых размеров, ДОВБА объявляет флотам о предстоя-щей путине.
Когда ученые понимают, что условия для промысла оптимальные, они объявляют время начала лова, обычно заблаговременно (за час или два) предупреждая рыбаков. Сама путина может длиться от 20 минут до 24 часов, в зависимости от числа судов и промыслового прогноза.

    За час до начала лова, следуя за официальным объявлением, самолеты воздушной разведки заполняют пространство над бухтой Тогьяк, а рыболовные сейнеры начинают курсировать в районах каменистого мелководья, озабоченные последними приготовлениями. Шкиперы вглядываются в дисплеи эхолокаторов и одновременно прослушивают радио сводки пилотов-споттеров. Экипаж проверяет и перепроверяет такелаж, мысленно повторяя все комбинации действий, которые нужно будет выполнить при наступлении назначенного часа. У них есть 20 минут на сегодня. Но, ввиду того, что выделенная квота – 16.000 тонн, возможно такой же шанс представится и на следующий день.
«Иногда косяки проходят прямо под тобой, и случись сигнальной ракете взвиться именно в этот момент (оповещая о старте путины) у тебя есть все шансы поднять на борт хороший кошелек» – продолжает Нельсон. «Но такая позиция длится не более 10 секунд, рыба уходит уже навстречу твоему конкуренту».

    За несколько минут до сигнала, психологическое напряжение возрастает до просто невыносимого. Многие сейнеры располагаются на воде как бульдоги, готовые защищать свою территорию любыми подручными способами. Другие неожиданно теряют косяк и на полном ходу устремляются к месту, которое может быть наиболее обещающим, по мнению шкипера или пилота-споттера.
Когда истекают последние секунды до старта, капитан одного из судов неизменно первым выкрикнет: «Отпускай!». В следующие мгновения весь район наполняется звуком и яростным шелестом выбрасываемых сетей. Среди рыбаков есть популярное изречение: «Я может быть не буду первым, но и третьим я тоже не буду».

    Иногда в таком «родео» происходят столкновения судов, так как ни один из шкиперов не наблюдает за обстановкой, и ни один из них не собирается отступать и отдавать свой улов сопернику. Некоторые ждут, когда пройдет основная суматоха, и затем спокойнее устанавливают свои порядки. Другие расставляют порядки за одним или двумя судами конкурентов, в надежде подобрать остатки чужого улова или воспользоваться ошибками соседей.

    Как и при расстановке сетей во время лососевой путины, судно и ялик начинают удаляться друг от друга на максимальной скорости. Как только они замыкают полный круг, экипаж начинает кошельковать сети как можно скорее, чтобы не позволить сельди ускользнуть. Только после того, как сеть полностью закошелькована, можно расслабиться и дать волю радостным эмоциям. В большинстве случаев, промысел сельди проводится на мелководье, и нередко сети цепляются за камни и рифы, получают повреждения и упускают улов.
В отличие от лосося, улов сельди не поднимается на борт судна. Вместо этого, шкипер вызывает вспомогательное судно (обычно крупного размера, 25 метров и боле). Оно подходит вдоль сети, опускает в нее сопло специального вакуумного рыбонасоса и закачивает рыбу прямо себе в трюм. Улов осматривается экспертами по икре, которые определяют процент содержания икры и, соответственно, окончательную цену.

    Многие сейнеры просто счастливы, если улов составляет 50 тонн, однако были зарегистрированы рекордные уловы – до 600 тонн. Конечно, не каждому суждено сорвать куш в этой лотерее. Многие суда уныло ковыляют с промысла с 2-3 тоннами и порванной сетью. Высокая степень риска и неопределенность в этом виде промысла заставила многих объеди-ниться во временные кооперативы, включающие в состав до 3 индивидуальных судов, поровну разделяющих выручку от общего улова.
Тем, кто пытается действовать в одиночку, иногда может посчастливиться. Однако, когда экипаж нашей подопечной «Хай Си» выбирает сети, то обнаруживает огромную дыру и всего 9 тонн сельди. «Подождем до следующего открытия лова» – обещают они себе, ожидая нового промыслового интервала на следующее утро.

    Но когда ДОВБА объявляет о результатах путины, парням пришлось жутко расстроиться: вся квота выбрана. «На этом достаточно, господа. Сезон закончен. Увидимся в будущем году».

    На Аляске также существует вид промысла, корни которого уходят в глубь тысячелетий. Рыбаки собирают сельдевую икру, отложенную на листьях морских водорослей (келп). С шармом, подобным свежей дичи или высококачественной говядины, сельдевая икра на водорослях очень высоко ценится в Японии.
    В некоторых районах урожай сельдевой икры действительно собирается с водорослей. В других, рыбаки ис-пользуют специальные фермы – плавучие сети-загоны, в которых размещаются длинные ленты водорослей. Используются открытые и закрытые фермы. В открытую ферму сельдь заплывает свободно и самостоятельно, откладывает икру и затем уходит. При работе с закрытыми фермами, сначала сейнер отлавливает небольшое количество сельди, бережно буксирует сеть в место расположения фермы и опорожняет содержимое сети в ферму. После нереста сельдь освобождается.

    Как и на многие «горячие» товары, цены на сельдевом рынке отличаются такой же постоянностью как «американские горки». В 1996 году товарно-материальные запасы были незначительны для некоторых сортов сельдевой икры, и покупатели взвинтили цены на них до рекордных высот – 2.000 долларов за тонну во многих районах Аляски. Но конечные потребители «отказались становиться в очередь», когда дорогая икра прибыла в японские супермаркеты, и цены последующего года упали на 80-90 процентов.
 Будущее данной промысловой индустрии пребывает в сомнительных прогнозах, по мнению обозревателей японского рыбного рынка.

Старое поколение японцев, которое больше чтит традиции и имеет деньги на потребление, все меньше и меньше покупает дорогостоящую подарочную икру «кадзуноко». Молодое поколение, с ориентацией на западные стандарты и традиции, больше заинтересовано в гамбургерах и курятине гриль, и демонстрирует желание покупать сельдевую икру только по приемлемым ему ценам.
    Между тем, рыбаки Аляски будут преследовать серебряную волну сельди. Цены могут быть низкими, а уровень накала страстей – высоким, но кто знает?