Через неделю-другую Корсаковский агаровый завод, простоявший в бездействии почти три года, выдаст первую продукцию. В лагуне Буссе началась добыча анфельции, которая на предприятии (теперь оно называется 000 «Агар») превратится в ценнейшее сырье для пищевой, микробиологической, медицинской промышленности агар. На заводе идет предпусковая «прокачка» первой из трех технологических линий. В конце года планируется пустить все три линии и вывести завод на проектную мощность — 150 тонн агара в год.

И еще одна приятная новость — предприятие на 100 процентов выполнило санационное соглашение по погашению задолженности кредиторам.

Вот только, боюсь, не все порадуются этой большой победе учредителей предприятия и его коллектива. Но об этом позже.

За годы «экономических реформ» Россия потеряла не только многие предприятия, но и фактически целую отрасль — водорослевую. Из всех имевшихся в стране заводов по производству агара остался только один — корсаковский, который в состоянии выпускать продукцию не только не уступающую мировым аналогам, но и значительно превышающую их по качеству. Назову только один факт: в корсаковском агаре содержание основного вещества, агарозы, составляет от 70 до 90%, в то время как в агарах, произведенных в других странах, не более 30%.

В 1991 году завод был полностью укомплектован современным технологическим оборудованием, завезенным из Японии, некоторые рабочие там же учились работе на нем. Казалось бы, предприятие ожидали прекрасные перспективы. Но, проработав несколько лет, завод остановился: экономический кризис, поразивший большинство предприятий, не обошел стороной и его. Причина традиционная: отсутствие оборотных средств, вспомогательных материалов, удаленность от источников сырья — анфельцию добывали на Кунашире. Ситуацией не замедлили воспользоваться зарубежные фирмы-производители, и сейчас Россия импортирует огромное количество агара. Вначале агар, естественно, поставлялся по очень демпинговым ценам, но когда стало ясно, что с российским производством покончено, они стали расти. Так, например, если в прошлом году цена одного килограмма при покупке партии в полтонны была 23 доллара, то сейчас подскочила до 34,5 доллара. И предела этому росту нет. В результате при изготовлении кондитерских изделий, требующих желирования, в стране вместо агара стал использоваться желатин. А желатин, как известно, способствует накоплению холестерина в организме, поскольку он, по сути, — вываренные субпродукты: хвосты, кости, шкура. При этом желатина в продукт надо добавлять в восемь раз больше, чем агара — при примерно одинаковой стоимости.

После обновления оборудования завод какое-то время работал. Затем на нем началась дележка портфелей: один директор, другой… Невозвратные кредиты… За счет завода где-то ставится какое-то другое производство… В общем, шло обычное растаскивание. Опутанное долгами предприятие падало все ниже и ниже, рабочие, не получая зарплату, разбредались по другим местам. И никому до этого не было дела — ни районной, ни областной администрациям. А потом настал день, когда производство агара на нем прекратилось… Задолженность — почти 10 миллионов современных рублей, из них только за потребленную электроэнергию (а она в себестоимости агара составляет 18 процентов) — 2,5 миллиона.

В 1997 году в роли санатора предприятия выступает один из основных его кредиторов — Сахалинэнерго. «Я поражаюсь желанию Сахалинэнерго помочь заводу, — говорит и. о. генерального директора предприятия А.А. Рахимов. — Несмотря на то, что у него самого очень тяжелое положение, оно находит возможность выделять предприятию средства, материалы, помогать электроэнергией, чтобы запустить производство». Сахэнерго получил на заводе 30 процентов долей (20 процентов имеет БОР).

В мае 1998 года к работе по возрождению агарового завода по согласованию с Сахалинэнерго подключается компания «Конунг», уже довольно значительное время занимающаяся производством биологически активных веществ и пищевых добавок из морской капусты. На общем собрании коллектива было принято решение разрешить «Конунгу» войти в числе учредителей 000 «Агар». Так завод приобретал не временщиков, желающих только урвать, а настоящих хозяев, готовых вкладывать в него свои средства и работать, работать, работать.

К августу того же года завод процентов на 95 был готов к пуску, в это время планировал завозить сюда серную кислоту, мазут — словом, все необходимое. Была погашена основная часть задолженности по зарплате. Руководитель «Конунга» добивается в Минфине инвестиций в размере 9 млн. рублей. Деньги были выделены через известный банк «Менатеп» и уже легли на счет. Но тут наступило 17 августа. Когда в стране все стало рушиться, работы на заводе были приостановлены. Директор «Конунга» вылетает в Москву, чтобы попытаться вытащить инвестиционные деньги, но банк рухнул, и сделать ничего не удалось

Начали искать дополнительные пути. Что можно делать еще на заводе? — оборудование-то унифицированное. Можно выпускать альгинат натрия, порошки, таблетки из ламинарии, на которые у «Конунга» был) гигиенические сертификаты Минздрава. Но в октябре-ноябре Минздрав, создав новое положение, отменил все разрешения на реализацию биодобавок и, переименовал прежние гигиенические сертификаты в регистрационные удостоверения, потребован выкупать их заново. Если бы не было этого нововведения Минздрава, завод выпускал бы пользующиеся большим спросом на материке таблетки, порошки и устоял. «Конунг» заколебался. Ведь он вложил в завод немало денег, в самой фирме перестал) фактически выдавать зарплату  — то какие-то продукты, то копейки… Но зато пошли по Корсакову всякие слухи, которые активно нагнетались и в местной прессе. Смысл их сводился к тому, что «Конунг» решил урвать, ограбить завод и коллектив хотя, как говорится, и ежу понятно, что если фирма покупает на заводе доли и вкладывает в него немалые деньги, то говорить о том, что она чуть ли не занимается воровством, — сущий бред.

А теперь возвратимся к началу статьи, где я сказал, что, боюсь, не все порадуются запуску завода, успеху его коллектива, который вот-вот получит первый агар.

Удар в спину завод получил не от кого-нибудь, а от организации, которая, по сути вещей, должна была быть наиболее заинтересованной в скорейшем пуске предприятия, ибо это — налоги, которые идут в местный бюджет. Подножку стала подставлять администрация Корсаковского района, вознамерившаяся подвести завод под банкротство.

«В декабре 1998 года начали искать инвестора. Директор «Конунга» вылетел в Москву, обошел там все крупные хлебозаводы и кондитерские предприятия. Побывал на кондитерской фабрике «Ударница», которая раньше получала с завода до 100 тон) агара в год. Там очень хорошо отзываются о нашем агаре. В Корсаков приехали специалисты «Ударницы», посмотрели документы и сказали, что купят завод через банкротство. Отвечаю, продолжает Андрей Анатольевич Рахимов, что нельзя такое предприятие банкротить: пока будет идти процедура банкротства — а это не один месяц — его по винтикам растащат. Нет, отвечают, нам надо, чтобы завод был чист от долгов. С их стороны, конечно, правильно. Но не с нашей… Туда вылетел вице-мэр К.А. Филиппов. О чем они беседовали в столице — не знаю. Но возвращается и говорит: «Я хочу, чтобы «Ударница» была здесь". А теперь я хочу опросить у Константина Анатольевича через газету: «Константин Анатольевич! «Ударница» сделает завод своим структурным подразделением, вся продукция будет уходить в Москву как от структурного подразделения, и налоги здесь, в Корсакове никто платить не будет. Зачем вы так волнуетесь не за корсаковский бюджет, а за московский?».

С новой силой попытки подвести предприятие под банкротство вспыхнули летом, после того, как на нем побывали представители московского правительства и главный санитарный врач страны, который заявил о желании работать с агаровым заводом и готовности делать инвестиции. Суммы огромные. И тут, как говорится, от обилия денег у кого-то потекли слюни. Разменной монетой становится, как это обычно бывает у нас, коллектив. Администрация района вдруг как-то сразу всполошилась: коллектив, оказывается, зарплату не получает, надо банкротить скорее. Начинают наседать на А. Рахимова, будоражат коллектив. И именно в тот момент, когда идут предпусковые работы. Ведь когда завод заработает, сложнее будет объяснить общественности, почему его делают банкротом. Поэтому надо сделать банкротом сейчас, до пуска.

«Странно получается: когда завод стоял, никто не интересовался, как живет коллектив, в чем ему надо помочь. Где была администрация района, когда мы попросили дать анфельцию на Буссе? — спрашивает зам. генерального директора С.К. Гречко. — Она нас отшила: езжайте, добивайтесь сами, пробивайте… А теперь будоражат народ, создают обстановку нервозности. Спасибо, народ у нас не из пугливых, но все равно работать под песни о банкротстве приятного мало. Коллектив завода делают пешкой в чьей-то большой игре. Да стоит заводу перейти в другие руки, как он тут же будет забыт. «Ударница», сам читал, направляет Филиппову факсом письма типа такого: Мы согласны купить завод и прислать сюда высококвалифицированных профессионалов». Значит, наш коллектив вылетит отсюда как пробка?». И это называется заботой о коллективе? Кто будет варить агар? Какие профессионалы, когда они не работали на этом оборудовании? Где была мэрия, когда мы бегали, умоляли дать что-нибудь?».

«А у нас ведь с администрацией есть общие точки соприкосновения, — продолжает Рахимов. — В Корсакове воду два часа в день дают. Мы можем давать городу до 6 тысяч кубов в сутки. Надо всего-то закончитъ водоподготовительную станцию и нашу плотину. Могли бы давать городу гипохлорит, который стали выпускать на заводе.

Не буду гадать, в чьих интересах ведутся интриги вокруг завода: то ли «Ударницы», о ли еще кого-то. Но то, что они вносят в работу коллектива, о котором активно вдруг тал печься вице-мэр, нервозность, — это факт. Два работника завода пишут жалобу в мэрию по поводу зарплаты, за эти письма там сходу ухватываются и, видимо, потирая от удовольствия руки, направляют их в арбитражный суд: банкротить надо. В арбитражном суде, к счастью, таких скоропалительных выводов не делают.

В отсутствие руководителей завода и учредителей вице-мэр Филиппов недели три назад умудрился даже организовать собрание коллектива. Рахимов возвращается из Южного, заходит в свой кабинет — нате вам, собрание идет. Самое любопытное, что С.А. Филиппов — член совета директоров предприятия, ввели его как представителя администрации. Нет чтобы собрать совет директоров и прямо спросить у них примерно так: «Ребята, сердце, мол, кровью обливается, почему коллектив зарплату не получает?». Ну, вероятно, ему бы объяснили (кстати, зарплата за июль на заводе уже погашена)».

Рахимов горячится, выдержки ему в подобных ситуациях не всегда хватает, чем, по-видимому, в определенной степени и вызывает недовольство собой: «Я бы хотел через газету обратиться ко всем работникам Корсаковского района: если у вас что-то с зарплатой не клеится, идите к Филиппову, он очень радеет за вашу зарплату. Я посмотрю, как он будет крутиться» .

«Задаю Филиппову вопрос: а вы помогли чем-нибудь коллективу? — продолжает тему С. К. Гречко. — Отвечает: а кому помогать, где хозяин? А коллектив для него кто? Уходит от вопроса. А почему вы не спрашиваете, что сделано на заводе за это время? Нет, это ему неинтересно. А ведь сейчас главная задача и у рабочих, и у руководства — запустить завод. Появятся деньги — и люди будут получать, конечно, не так, как сейчас. А постоянно спрашивать о размерах заработка на неработающем предприятии — это почти издевательство».

Но прервем эту тему. И лучше расскажем Константину Анатольевичу о том, что сделано на заводе, который он так активно толкает к банкротству. Итак…

Не получив от района ни копейки, а только за счет средств учредителей, предприятие сумело запустить производство гипохлорита натрия. Это хлорсодержащая жидкость, которой в области не хватает. Применяется, например, для дезинфекции воды. Завод своей продукцией может охватить пять южных районов области.

Начато производство рыбного силоса из рыбных отходов (до этого год велись его испытания в СахНИИ сельского хозяйства, совхозах «Комсомолец», «Соколовский», «Ленинское знамя». Эта биологически активная добавка для скота по питательности превышает рыбную муку, которой не хватает. Спрос на силос велик, идут заявки с материка, но все пока закупается островными хозяйствами. Именно за счет силоса идет погашение задолженности по зарплате. Кстати, Польша выпускает такого рыбного силоса 60 тысяч тонн в год.

Выпущено 20 тысяч упаковок порошка из ламинарии для профилактики болезней щитовидной железы — рентабельность его высокая.

В Москве под эгидой Центра медицинской биотехнологии проводятся клинические испытания кальция с витамином 0, на производство которого идут створки гребешка. Препарат поможет женщинам бороться с ломкостью костей (остеопороз). Установку для переработки створок гребешка изготовил институт Курчатова.

Идут испытания альгината кальция. Он применяется при ожогах, после него не остается шрамов.

Словом, предприятие рассчитывает жить не только за счет агара, но и за счет выпуска перспективных высокорентабельных продуктов, препаратов, которые имеют хороший спрос.

Поступило уже, конечно, много заявок на агар. Поэтому все очень заинтересованы быстрее запустить завод. Пуск первой линии позволит предприятию заработать оборотные средства, рассчитаться за добычу анфельции и к зиме подготовить все три линии.

Только не надо мешать коллективу завода.

«Хочется просто работать, — сказал А.А. Рахимов. — Слава Богу, что «Конунг» взялся за завод, подтянул к себе доли как и подобает настоящему хозяину, который думает работать долго и серьезно. А еще особо хочу поблагодарить наших ученых в лице СахНИРО и его директора, который способствовал выделению лимитов анфельции в заливе Буссе, и сейчас там работает наш флот. Огромное спасибо департаменту по рыболовству и лично Виктору Александровичу Бесарабу. Велика моя благодарность Сахалинэнерго за мощную поддержку предприятия. И если бы не интриги администрации района, завод бы уже давно работал».

Вот на этой ноте и позвольте закончить эту историю о том, как выходит на оперативный простор Корсаковский агаровый завод, и как этому хотят помешать.