ЛОСОСЕВЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ

Быстро летит время. Коротка человеческая жизнь, даже если повезет перешагнуть за рубеж 70 лет. Уже многие, с кем пришлось мне работать в ТИНРО, ушли в мир иной. Трос из них недавно вернулись в ТИНРО, перевоплотившись в новые научные суда- «Профессор Кагановский», «Профессор Кизeветтер» и «Профессор Леванидов». Всего таких судов пришло на Дальний Восток пять. Кроме перечисленных также «Профессор Солдатов» и...«ТИНРО».

Когда эти суда были только в проектах, из Минрыбхоза или ВНИРО попросили наши предложения относительно названий судов. в первую очередь вспомнились основоположники дальневосточной рыбохозяйственной науки — Бражников, Шмидт, Солдатов, Линдберг, а также Кагановский, Таранец и первое научное судно ТИНРО шхуна «Россинанте». Московские чиновники по идеологическим соображениям отклонили всех, кроме Солдатова и Кагановского. При повторном заходе появились Кизеветтер и Леванидов. Относительно пятого судна ревнители исторической чистоты, а больше исходя из членства кандидатур в партии большевиков, особенно сопротивлялись. Сроки уже поджимали, и из Москвы с за просом по телефону вышли на ученого секретаря В. А. Орлову. Когда Вера Александровна узнала, что в очередной раз наша кандидатура не проходит, она назвала первое, что пришло в голову — название нашего института — ТИНРО. Так и появился НИС «ТИНРО».

Теперь мне предстояло провести экспедицию на судах, носящих имена людей, под началом которых работал не очень давно, — А. Г. Кагановского и И. П. Леванидова. в обычной житейской и производственной суете этот факт не выглядит чем-то необычным. Однако наедине, когда остаешься со своими мыслями на тему смысла бытия и судьбы, особенно в минуты минора и воспоминаний, в душе поднимаются какие-то волны, и начинаешь чувствовать себя звеном в извилистой цепи между прошлым и будущим. Конечно, для этого нужно что-то знать о людях, чьи имена выбиты на бортах судов. Моряки, по моим наблюдениям, поэтому поводу вообще мало ломают голову и к названиям судов, о которых я веду разговор, в основном относятся формально, как к простым номерам и индексам. Для меня такая отвлеченность была невозможна, тем более, что в моей каюте, как предмет интерьера, висел портрет И. П. Леванидова, с которого Иван Петрович мягко, но чуть снисходительно, смотрел в упор, и этот взгляд, несомненно, задевал.

За несколько месяцев до очередной экспедиции, о которой пойдет разговор ниже, ко мне обратились руководители Института биологии моря Академии Наук (ИБМ) В. Л. Касьянов и М. К.Глубоковский с просьбой организовать у них лабораторию ихтиологии. Я согласился, так как видел, что в ТИНРО работы по рыбам все более заземляются в промысловую сферу. в раскрепощенной академической среде всегда шло больше научного кругозора, поэтому думалось, что даже одна ихтиологическая лаборатория несколько оживит познание экологии рыб дальневосточных морей. М. К.Глубоковский, ставший тогда ненадолго заместителем директора ИБМ, больше других из«академистов» контактировавший с ТИНРО, считал, что академическая наука только играет, если приблизит свои исследования к нуждам рыбного хозяйства и рыбохозяйственной науки. Чтобы новая лаборатория сразу стала работать с прикладным оттенком, В. Л. Касьянов и М. К.Глубоковский попросили меня склонить к переходу в создаваемую лабораторию нескольких опытных тинровских специалистов. Я провел агитацию, и пять стоящих фигур дали согласие, тем более что зарплата тогда в Академии была выше.

Под этих людей руководители ИБМ решили выбить у Президиума дальневосточного отделения Академии Наук дополнительный фонд зарплаты. в связи с этим они попросили меня выступить в Президиуме и показать перспективность участия Академии в изучении биологических ресурсов дальневосточных морей. Слушавшие меня академические руководители в принципе согласились с моей позицией, но относительно запрашиваемых ставок под тинровских специалистов посоветовали дирекции ИБМ подсократить у себя«мертвые», с научной точки зрения,«души», на что директор В. Л. Касьянов не пошел. Он, по-видимому, считал, что марка его института и работавших в нем сотрудников столь высока, что разговор мог идти не о каком-то сокращении, а только о добавлении ставок. Все же одного опытного тинровца я в новую лабораторию, состоявшую из молодежи, внедрил. Это был Е. И.Соболевский, на которого я рассчитывал как на проводника моих идей и хорошего хозяйственника.

Вскоре, однако, мое сотрудничество с ИБМ ослабло. Проработав многие годы в прикладном институте, где уровень работы постоянно проверяется практикой, я не смог выдержать безалаберный академический стиль жизни и соответствующее легкое отношение к проблемам. исследований, если иметь в виду комплексное изучение природы дальневосточных морей. Нолаборатории я продолжал помогать, включая се сотрудников в тинровские экспедиции, делился материалами этих экспедиций. Вскоре я рекомендовал В. Л. Касьянову назначить Е. И.Соболевского заведующим лабораторией, что и было сделано. Больше ко мне нужды для Евгения Ивановича не было, и он с облегчением«от меня освободился». Порядочное количество лет я вел этого человека через многие трудные пороги, которые создавал его тяжелый характер. Он мужественно переносил эту зависимость и, наверное, устал. Встав на ноги, он захотел хотя бы немного компенсировать груз прежней зависимости. Выступая на Ученом Совете при его избрании на завлаба, Евгений Иванович заявил и внес в проект решения пункт, где говорилось, что его лабораторией ихтиологии было организовано в Берингово морс восемь комплексных экспедиций. и как бы между прочим в скобках добавил, что«совместно с ТИНРО». Сюда, кстати, попала и моя экспедиция на«Бабаевске», о которой я выше подробно рассказывал. в действительности никаких экспедиций ИБМ в Берингово море не организовывал и не проводил. Просто в некоторые наши экспедиции включались отдельные академические специалисты, в том числе и Е. И.Соболевский. Я довольно резко среагировал на интерпретации Евгения Ивановича, но он не уступил. Я этого простить не мог, поэтому пути наши должны были разойтись. Это не помешало Е. И.Соболевскому и в дальнейшем присваивать тинровские материалы. Грешил он и подставлением своей фамилии к работам, которые писала молодежь, в том числе из моей лаборатории.

На эпизоде, связанном с созданием академической лаборатории ихтиологии, я остановился несколько подробно, чтобы показать, что проблема кадров и формирование научных коллективов постоянно напоминает о себе и ее не удастся решить раз и навсегда. Сделав ставку на молодых, в экспедицию с лососевым уклоном на«Профессор Леванидов» я взял с собой для более быстрой доводки до нужного уровня в профессиональном отношении двух своих молодых сотрудников, с которыми связывал усиление потенциала лаборатории — В. И.Радченко и В. В.Лапко. На этот раз я, судя по всему, не ошибся.

Вечером 13 июня 1991 г. на судне, когда власти уже оформляли отход, ко мне зашел смущенный капитан и сказал, что из-за подделанных документов с борта снимают трех моряков. Это обстоятельство лишало возможности работать круглосуточно двумя траловыми бригадами, но капитан просил добро на снятие в рейс, заверив, что через два дня в тот же район выходит какое-то судно ТУРНИФ, которое и подбросит недостающих членов экипажа. Я согласился, и в ночь мы ушли.

НИС«Профессор Леванндов» оказался уютным судном с десятком научных лабораторий. Но всего за несколько лет, пока судно было в строю, турнифовцы его уже изрядно изнахратили. Особенно уделанными оказались научные лаборатории, что было связано не только с неряшливостью и бескультурностью ранее работавших здесь научных групп. Я давно заметил, что при стоянках в портах моряки с какой-то упрямой настойчивостью переселяются в научные каюты, а лаборатории занимают под картошку, запчасти, различное снаряжение. а временщики, как известно, всегда ведут себя соответствующим образом. Но по сравнению с прошлыми экспедициями были и приятные изменения. Мы дожили до того уровня, когда в научном оборудовании каждого судна имелось уже по нескольку компьютеров, что еще не очень давно считалось только мечтой.

До Берингова моря мы добирались долго, следовали частые поломки, к которым экипаж относился совершенно спокойно и даже безразлично. Через пару суток было судовое собрание, на нем я подробно рассказал о задачах плавания. Моряки на мой рассказ почти не среагировали. Был задан только один вопрос: не будет ли обмана и не отнимут ли у нас заход в Пусан. Без заходов в инпорты к тому времени рейсов уже не осталась. Только о Пусане на этом собрании говорил и капитан, он хвалился, как выторговал в предыдущем рейсе по дешевке джинсы, которые в данный момент были на нем.

С удивлением я узнал, что на борту всего один уже отработавший свой срок трал, хотя в управлении ТУРНИФ меня заверили, что с соседнего судна передали еще и новый. Но его, оказывается, не получили, так как... была не исправлена грузовая стрела, через которую надо было перебросить трал с борта на борт. в довершение этого на не очень мощные средних размеров НИСы дали траловые доски, предназначенные для супертраулера.

Перед рейсом новый директор ТИНРО — В. Н.Акулин, когда я рассказывал ему о том, на что надеюсь при работах по лососям, заметил, что очень желательными были бы эффективные результаты экспедиции. Это нужно было в первую очередь с точки зрения финансирования института. Я уже говорил, что рыбные организации, несмотря на большие усилия Дальрыбы, отказывались делать соответствующие отчисления и на науку, и за пользование биоресурсами. Хотелось Валерию Николаевичу и поднятия научного престижа центрального института ТИНРО. Мода на суверенизацию коснулась и нас. Давно пыталось стать самостоятельным институтом Камчатское отделение ТИНРО. Аналогичные настроения все больше овладевали другими отделениями. Этим настроениям уже тогда корыстно начал подыгрывать ВНИРО. Для внировцев очень уместным оказался принцип«разделяй и властвуй», а сильная система ТИНРО москвичей всегда несколько раздражала.

Я, конечно, также был за то, чтобы получилась эффективная экспедиция. Но начало плавания из-за технического состояния судна наводило на другие настроения. Тревогу немного приглушали только наблюдения за морем. Я привычно и с интересом учитывал морских птиц и сопоставлял нынешнюю картину с данными прошлых экспедиций. Все сходилось, но впервые за все годы наблюдений не очень много оказалось буревестников из южного полушария в районе пролива Лаперуза.

В южной части Охотского моря встретилась группа крупных финвалов, а когда мы вышли через Четвертый Курильский пролив в океан, — огромный синий кит-блювал. Он всплыл в непосредственной близости от судна, и я хорошо рассмотрел его необъятную сиренево- или малиново-голубую спину. Блювалов давно не встречали в наших водах, но, как оказалось, — это не случайная одиночка. Через две недели примерно здесь проходил один из наших разрезов, и вновь попались два великолепных экземпляра этого вида. Вспомнились выводы о том, что киты во время миграций посещают в первую очередь избранные, а точнее, известные им места и по этой причине в периоды их низкой численности встречаются локально, как бы в оазисах. Наблюдения блювалов, конечно, обнадежили в том смысле, что вписывались в картину начавшегося восстановления поголовья китов.

Опыта учета лососей на путях их нерестовых миграций пока не было. Я знал, что самый массовый лосось горбуша в карагинско-олюторский район идет из приалеутских вод, поэтому сначала хотелось элементарно сориентироваться и почувствовать эту рыбу. с этой целью решил траления начать от пролива Ближнего, разделяющего Командорские и Алеутские острова. Первое пробное траление, не доходя до пролива, было совершенно обескураживающим: трал запутали, а потом он просто лопнул из-за своей ветхости. За полсуток, пока шли до пролива Ближнего, тралмастера его восстановили.

Бывают же в жизни совпадения, при этом иногда совсем неожиданные. 22 июня ровно в 4 утра (это не только слова из известной песни военных лет) в проливе Ближнем начинаем первое съемочное траление. Уже давно светло, так как в Беринговом море сейчас время белых ночей. На море штиль, кругом видны всплески небольших стаек дельфинов. На удивление трал пошел хорошо, правда, трудно было держать нужную скорость из-за огромных траловых досок. в улове оказалось 40 горбуш и одна матерая под два пуда чавыча. Немного отлегло- значит, лососи нам по плечу. После этого мы вышли к Олюторскому заливу, чтобы«отсечь» горбушу от берега и начать ее учет. На шельфе Карагинского и Олюторского заливов горбуши не оказалось, хотя поверхностная температура воды была высокой. Снова пополам лопнул трал. в томительном ожидании пришлось более полусуток лежать в дрейфе. На переговорах с ТИНРО А. И.Чигиринский мне сообщил, что по прогнозу Камчатского отделения ТИНРО горбуша в Карагинском районе должна заходить в реки в конце июня, т. е. сейчас, но рыбаки ни хвоста еще не поймали, и наши камчатские коллеги, чувствуя провал, ушли«в подполье». Я и раньше знал, что во время лососевых путин котинровские специалисты нередко предпочитают«прятаться» на наблюдательных пунктах, в отпусках, а в последние годы и на японских дрифтерах, зарабатывая валюту. Горбуши не было и в наших уловах, и я ничем не мог его обрадовать.

Я в деталях запомнил тот поздний вечер в Олюторском заливе, когда«Профессор Леванидов» лежал в дрейфе с порванным тралом. Опускалось к сиреневым горным хребтам солнце, стоял полный штиль, едва шевелилось морс, перебирая в своем зеркале ярко-оранжевую зарю. Плескались стайки дельфинов, не спеша по светлой стороне моря скользили темные силуэты двух малых полосатиков — минке. Около судна Дремали или терпеливо ожидали отбросов несколько сот глупышей. Загадав все возможные и невозможные желания, я, приостановив дыхание, наблюдал, как солнце скрывается за высокую горную вершину. Там, где только что скрылся диск светила, вспыхнул изумрудный свет. Но краем солнце еще раз сверкнуло с другой стороны вершины уже у ее подножья и снова его уход сопровождался зеленым лучом. в один вечер два зеленых луча! в мозг и душу суеверно вошла надежда.

А дальше настало время триумфа, хотя иногда было невероятно трудно. Когда начались траления в глубоководной Командорской котловине, стало ясно, что к берегу, растянувшись на сотни километров, идет большая масса горбуши. Из-за высокой численности, сопровождаемой конкуренцией за пищу, у нее задержалось развитие половых продуктов, а следовательно, сдвинулись и сроки подходов к рекам. в самый разгар съемки из ТУРНИФ пришло сообщение, что самолетом в Петропавловск-Камчатский вылетают недостающие моряки. Пришлось оставить съемку и двое суток идти за ними. и здесь нашу совместную экспедицию хорошо выручил«Профессор Кагановский», на котором научную группу возглавляли коллеги А. Ф. Волкова — А. Я. Ефимкин и В. И.Чучукало, они вместе с молодым симпатичным капитаном В. А. Чупышевым сумели организовать очень четкую работу судна. у меня же в это время уже заработала интуиция и я поймал особым чувством«лососевую волну».

К следующим через неделю переговорам с ТИНРО я уже был«на коне». А. И.Чигиринский сообщил, что у камчатских рыбаков паника и уже появились предложения убирать из карагинского района приемный флот. к его радости, я информировал, что на подходе к этому району около 140 млн.экземпляров горбуши, которая просто задерживается на пару недель. Из моих оценок следовало, что рыбы идет в три раза больше прогнозируемого. в мои цифры кроме Анатолия Исааковича поверил тогда только Ю. И. Москальцов. Он, как всегда, решительно повлиял на ход событий, в результате чего в восточнокамчатском районе был взят беспрецедентно высокий улов горбуши.

Далее нам предстояло делать разрезы в прикурильских водах и в южной части Охотского моря, через которые мигрирует горбуша к восточному побережью Сахалина, в северную часть Охотского моря и на Курильские острова. Получив некоторый опыт в Беринговом море, я уже мог по состоянию половых продуктов вычленять горбушу, направлявшуюся в сахалинский и южнокурильские районы. Съемка в этих районах пошла сначала хорошо. Правда, при каждом тралении мне приходилось быть на мостике. Без этого нельзя было быть уверенным ни за скорость, ни за нужный горизонт траления. По-прежнему часто рвался трал. Но, постоянно занимаясь починкой, тралмастера в конечном счете заменили все старое полотно трала.

Когда я уже перестал опасаться за исход экспедиции, сломались главные двигатели сразу на обоих судах.«Профессор Кагановский», правда, через сутки восстановили. Поломка на НИС«Профессор Лева-нидов» была серьезнее, так как сломался вал топливного насоса и оно могло с невысокой скоростью ходить только на одном двигателе. о тралениях по лососям нечего было и мечтать, и мы легли в дрейф. Экипаж и капитан в том числе не очень переживали, так как считали, что до Пусана дойдут и на одной машине. На экстренном общесудовом собрании я их разочаровал, сообщив, что рейс идет к позорному финишу и разговор может идти лишь о сворачивании экспедиции и, конечно, без Пусана. Из управления ТУРНИФ обещали прислать вал с попутным судном. Забегая вперед скажу, что действительно недели через две посылка пришла, но оказалось, что присланная деталь была совсем другого рода... от какого-то катера или даже самосвала.

На переговорах с ТИНРО я пытался подключить на помощь и наших руководителей. Но В. Н.Акулин тогда еще совсем не ориентировался в морских вопросах, а все еще работавший заместителем директора О. А.Булатов занимался в основном загранпоездками и, очевидно, готовился к будущему бизнесу. Серия эфирных переговоров с ТИНРО в то время вообще оставила у меня тяжелый осадок. в период нашей работы в Беринговом море параллельно здесь вел минтайную съемку РТМС«Новоульяновск». Когда в невода бурно пошла горбуша, управление ТУРНИФ, которое уже полностью перестало считаться с ТИНРО, поставило это судно под ее приемку. в ТИНРО об этом узнали только через неделю, когда руководитель минтайной тематики Н.С.Фадеев решил выйти на связь с «Новоульяновском». Хорошо помню всю эфирную комичность тех переговоров. Из ТИНРО следуют вопросы об уловах и размерном составе минтая, а к ответ звучит сообщение о замороженной горбуше. Недоумение с обеих сторон. Затем минтайный руководитель переключается на второе«свое» судно, находящееся на подходе к Пусану, и долго объясняет своему сотруднику просьбу о покупке каких-то деталей к автомобилю и обязательно по низким ценам. После этого ведущий перекличку с судами представитель экспедиционного отдела ТИНРО стал вызывать японские суда, на которых в нашей зоне наблюдателями плавали тинровцы. Главной темой переговоров были новые таможенные обложения на автомашины, рекомендации по маркам машин и прочим подобным вопросам. в этой совковой вакханалии мои призывы помочь нашей беде воспринимались как звук назойливой мухи. с попутным судном я отправил В. Н.Акулину письмо, в котором писал, как тинровцы дискредитируют институт, засоряя эфир при производственных переговорах сугубо личными барахольными заботами. Но Валерий Николаевич на все смотрел по-философски. к тому же он не предполагал, что подобная ориентация наших сотрудников быстро перерастет в разложение института.

А проводником зеленого луча в судьбе нашей экспедиции опять стал«Профессор Кагановский». к счастью, оказалось, что на наших судах некоторые детали, в том числе поломавшиеся, от вспомогательных двигателей подходят для главных. На«ПрофессореЛеванидове» встрою был только один«вспомогач», а на«Профессоре Кагановском» два. Механики последнего разобрали свой второй двигатель и отдали нам на время необходимый вал. Это был поступок, так как«Профессор Кагановский» также был не застрахован от поломки, а кроме того, механики всегда трудно уступают другим важные детали.

В конце июля оба судна, наконец, вошли в нормальный по нашим меркам режим работы. в это время мы стали выполнять разрезы в южной котловине Охотского моря и в океане восточное Курил. Уловы горбуши резко возросли, при этом по биологическому состоянию было видно, что до захода в реки этой рыбе еще далеко, она должна дозреть и нагуляться. Учитывая состояние рыбы и то, что значительная часть ее находилась еще в сотнях миль от берегов, я спрогнозировал, что массовый ход на Сахалине начнется лишь во второй декаде августа, а на Курилах и того позднее. Следовательно, несмотря на потерю времени, можно будет подсчитать и оконтурить горбушу и соответствующим образом дополнительно ориентировать рыбаков.

Начались интересные разрезы, и если в Охотском море картина оказалась более или менее знакомой, то в океане наблюдалось много нового. в открытых водах океана был совсем иной мир, они населены во многом другой фауной. Почти ежедневно, когда не было плотного тумана, встречались киты, а на одном из разрезов — целое стадо финвалов из 15 голов. Действительно, этот полосатик восстанавливается быстрее других видов китов. Несколько раз в океане наблюдались и кашалоты, в последние годы они мало заходят в наши моря. а в один из дней мы наткнулись на уже побелевшую тушу огромного кашалота с обрывками лососевой сети на нижней челюсти и хвосте. Даже такое могучее животное, которого в былые времена китобои называли великим китом, не смог вырваться из тягучей паутины и стал... добычей глупышей.

Там, где кормятся кашалоты, почти всегда есть их излюбленная пища — кальмары. и действительно, ночные тралы восточное Курильских островов зачастую приходили густо облепленные объячеенными кальмарами разных видов. о том, что это кальмарный район, можно было судить также по альбатросам и постоянным стайкам дельфинов. в прикурильских водах, как известно, происходит смешивание холодных вод с теплыми потоками с юга. Теплые и холодные струи чередуют образуют причудливые по конфигурации полосы и завихрения водного происхождения. Об этом можно судить в некоторых районах даже по встречам альбатросов. Когда судно попадало в теплую струю темноспинному альбатросу — красивой птице с белым корпусом и темным верхом, — добавлялся полностью черный черноногий альбатрос. в этих же участках появлялись в уловах иваси, сайра, морской лещ японский анчоус. Для меня всегда была не совсем понятной строгая приуроченность некоторых птиц к определенным водным массам. пример, серая качурка с Курильских островов встречается почти по всему Охотскому морю и регулярно проникает через пролив Лаперуза в северную часть Японского моря. Близкая ей северная качурка в Охотском море бывает только в прикурильских водах и в абсолютной массе держится с океанской стороны островов. Прилетающий из южного полушария к нам в Северную Пацифику пестрый тайфунник летом встречается по всей глубоководной котловине Берингова моря, вдоль тихоокеанского побережья Камчатки и Курильских островов, но явно избегает продуктивное Охотское морс. Примеров таких много. По-видимому, столь строгая приуроченность связана с условиями добычи пищи разных водах и охотничьими способностями конкретных видов птиц.

При наблюдениях в Тихом океане«нашлись» те самые буревестники, которых я недосчитался в проливе Лаперуза. у Курильских с островов и в открытых водах они встречались часто, нередко большими стаями. Но здесь я суеверно ждал встречи с одним интересным тайфунником из семейства буревестников, которого еще в прошлом веке английские моряки прозвали«птица-провидение» и еще«вестник несчастья». Он гнездится далеко на юге — в Тасмановом море. в северном полушарии, куда он летает ежегодно, мне его видеть до сих пор не доводилось. в японской же литературе говорилось о том, что восточнее Курильских островов в океане летом он бывает регулярно. Хотелось выяснить, залетает ли«вестник несчастья» непосредственно в воды. Но только однажды на юго-восточной периферии района у границы экономической зоны мелькнул похожий на него силуэт.

Быстро накопился минимум станции, по которым можно было сделать предварительную прикидку поголовья лососей, идущих в сторону Сахалина и южных Курил. и хотя учетом мы охватили лишь половину акватории, я не боялся рисковать, так как было полное ощущение владения ситуацией. Дальнейшие наблюдения подтвердили правильность оценок, сделанных навскидку. и вновь, как и в Беринговом море, получились очень солидные,«под два плана», цифры численности рыб. При этом совершенно неожиданным и не соответствующим литературным данным оказалось то, что горбуша при миграциях на нерест не избегает ни холодных и теплых пятен вод, ни встречных течений. у средних Курильских островов, например, почти всегда к поверхности поднимаются глубинные воды. в таких местах даже в разгар лета температура воды при фоне в смежных участках до 10° может составлять всего полтора-два градуса. Считалось, что подобные контрасты могут отрицательно влиять на лососей и вызывать крупные их перераспределения. Но здесь в окутанных плотными туманами холодильниках как раз и были получены максимальные уловы активной, интенсивно нагуливающейся горбуши.

Известие о том, что к Сахалину и Курилам идет более 200 млн.штук горбуши, обрадовало«берег», где уже изрядно нервничали из-за большой задержки подходов рыбы в прибрежье, т. е. в зону ставных неводов. в Сахалинском отделении ТИНРО, куда я регулярно давал информацию, не отрицали мои оценки, но и не торопились с ними соглашаться. Зато Ю. И. Москальцов сделал ставку на них и своей властью влиял на сосредоточение необходимого количества приемных мощностей в районах промысла.

Чтобы поставить последнюю точку, нужно было закрыть разрезами еще большую площадь. в то же время на обоих судах топливо подошло к аварийному запасу. Выход на начальников промрайонов оказался сначала бесполезным, промысловые экспедиции сами испытывали с топливом затруднения. Нельзя было рассчитывать и на помощь судовладельца — управление ТУРНИФ. Более того, один из его руководителей на переговорах договорился до того, что сослался на какой-то опыт использования вместо топлива... воды. Управленец, конечно, не очень тонко шутил. Мы же собрались на другой день ложиться в дрейф, что было нежелательно, ведь рыба была в движении и возможен был ее повторный учет и завышение данных.

Горбуше, учтенной экспедицией, еще предстояло завершить нагул и преодолеть много миль до захода в реки. Ведь значительная ее часть находилась в сотнях миль от берегов. Съемку мы закончили в океане, восточное Курил, на границе нашей экономической зоны. Чтобы не осталось сомнений, для«Профессора Леванидова» я определил завершающий маршрут с тралениями сначала на Курильские проливы, а затем к юго-восточному побережью Сахалина, как бы имитируя по большой дуге путь основных скоплений горбуши. Все в итоге подтвердилось: растянувшись«хвостом» за Курилы, обильная рыба уверенно в несколько эшелонов шла этим маршрутом к своим рекам.

Последний день перед Сахалином был тихим и солнечным. После курильских холодных туманов и зыби пришло ощущение даже комфортности. Горбуша была«на эхолоте», в уловах контрольных тралений и даже плескалась на поверхности моря. То там, то здесь вспенивали синюю гладь стайки преследовавших ее, а также иваси и анчоуса, дельфинов. Усиливая окружающее великолепие природы и восприятие силы жизни, курс судна пересекла группа из восьми косаток. Они изменили направление и ровной шеренгой около четверти часа шли у самого борта. в деталях можно было разглядеть даже дыхальца, из которых при выныривании с шумом выбрасывались фонтаны. Вскоре появились еще две крупные косатки. По-видимому, наевшись лососей,, они от избытка энергии и переполнявших их«чувств» играли: поочередно высоко выбрасывались из воды и буквально плашмя обрушивались в море, поднимая каскады белой пены. Хорошие чувства в таких случаях возникают в душе при созерцании этой мощной демонстрации силы жизни.

»По топливу» нам пора было уходить. Еще на переходе стало известно, что лососевая путина на Сахалине пошла в общем успешно и в предсказываемые сроки. Но рыба шла волнами, и имели место временные спады. Слушая переговоры в такие дни, я порой сильно волновался. с одной стороны, была уверенность в своих оценках, но в то же время иногда в голове шевелились различные гипотезы, а иной раз — буквально почти чертовщина. Недавно, к примеру, выдвинули интересную гипотезу М. К.Глубоковский и Л. А.Животовский, согласно которой популяционная структура горбуши не является постоянной, границы ее популяций и их состав подвержены динамике. Если это так, то возможны значительные перераспределения мигрирующих рыб между регионами. Вдруг учтенная нами горбуша повернет в западнокамчатский район или в северную часть Охотского моря? Ведь мы се оставили без контроля. Вспомнилась и одна из версий, которая пару лет назад высказывалась в КоТИ Н РО. Однажды, когда вопреки прогнозу горбуши мало зашло в реки, наши камчатские коллеги объясняли это тем, что рыба... утонула в море перед устьями рек.

Но наша горбуша не утонула и не ушла в другие районы. Сахалин — вскоре был буквально«завален» этой рыбой. Что там говорить, возвращался я победителем. Кое-что мне удалось показать и доказать. Впервые лососевая путина прошла без мистики, которую привыкли разводить лососевые специалисты. Еще на переходе мы подготовили развернутый отчет. Часть глав писали коллеги на«Профессоре Кагановском», и до конца плавания у нас сохранялся хороший контакт и понимание. в отчете была не только горбуша, о которой я в основном рассказал выше. Кроме нее, собрана обширная информация по другим лососям, кальмарам, структуре рыбных сообществ, питанию рыб и кальмаров, планктону и океанографическому режиму. Были и экзотические наблюдения. Например, в океане однажды мы поймали больше тонны крупных лососевых королей — рыб, родственных знаменитым сельдяным королям. Удалось нам установить и авторов ножевых ран на теле лососей. Проблема травмирования лососей в литературе обсуждалась уже несколько десятилетий. Считалось, что в этом повинны ларга, акулы, дельфины и японские крючковые снасти. Все это, наверное, действительно имело и имеет место. Но оказалось, что главный виновник резаных ран — мезопелагическая рыба кинжалозуб, который на охоту поднимается в верхние слои моря. Этот хищник внешне напоминает большого саргана. Длина его тонкого тела обычно не превышает метра. Крупными зубами у него вооружена только верхняя челюсть. Удержать в пасти сильного лосося кинжалозубу не по силам, но при нападении он наносит страшные раны. Если у жертвы находятся силы убежать, хищник довольствуется куском мяса, если рана смертельна — по кровавому следу ее достать ему не трудно.

В конце экспедиции«Профессор Леванидов» и «Профессор Кагановский» делали заход в южнокорейский порт Пусан. в день захода в порт, а он пришелся на 19 августа, пришло сообщение о путче в Москве и создании ГКЧП. Мы успели увидеть по корейскому телевидению военные колонны в Москве и фрагменты пресс-конференции организаторов переворота. в это время на юг Корейского полуострова обрушился мощный тайфун. Все суда были выдворены из гавани, и мы двое суток штормовали в Цусимском проливе. За всю свою жизнь я не помню такого обилия воды, обрушившейся с неба. Было ощущение, что судно находится под могучим водопадом. Не проходила даже радиосвязь, и все это время мы были в неведении дальнейшего хода событий на родине. Справедливости ради, правда, замечу, что в экипаже мало кто переживал за исход путча в столице. Для меня же эти дни были более чем тревожными. Не нужно было быть пророком, чтобы представить действия хунты в случае ее победы. Опыт выпускания духа из массы людей, накопленный ее предшественниками, еще не забыт. Не было бы у них проблем и с необходимым количеством исполнителей их воли и планов. Не составляло для меня труда также представить, кто из тинровцев вошел бы в комиссии по чистке и т. д. Главную роль здесь играли бы твердокаменные коммунисты. и конечно, мне лично ничего хорошего не светило. Моя антикоммунистическая репутация была хорошо известна.

Попытка вооруженного выступления КПСС сильно повлияла на ход дальнейших событий, при этом намного их ускорила. Вообще столь быстрый крах КПСС для меня был неожиданным. Эта инквизиторская организация имела чрезвычайную силу. в целом благоприятным для нее был и общий общественный настрой. Достаточно вспомнить, насколько массовым было осуждение в разных слоях общества А. И.Солженицина и А. Д. Сахарова. у меня, например, сложилось совершенно четкое мнение, что, если бы на Первом Съезде Народных депутатов СССР М. С. Горбачев дал команду стащить А. Д. Сахарова с трибуны, его могли прямо в зале прикончить, и как ни дико — это могли сделать женщины. Некоторые из них буквально стервенели при попытках Андрея Дмитриевича вернуться к осуждению афганской войны. Факт членства в КПСС 20 миллионов также однозначно говорил о благоприятной питательной среде в обществе для этой партии. к разложению она пришла сама, а вернее, к этому привела се примитивная криминальная политика. Начав бряцать оружием в Тбилиси, Баку и Вильнюсе, она ускорила путь к своей гибели, а московские события в августе 1991 г. уже были только конвульсивной попыткой остановить неизбежное.

Меня не удивило поведение во время путча нашего Минрыбхоза. Реакционность и тоталитарная суть мышления его верхушки хорошо известна. Конечно, там были и вполне нормальные люди. Я мог сделать такой вывод по регулярно приезжавшим с проверками комиссиям. Но одиозных личностей там было предостаточно. о некоторых из них я выше вкратце говорил. Все это, конечно, лишь отдельные штрихи. Наверное, много детективных историй можно написать, если разобраться, каким образом проштрафившиеся руководители Минрыбхоза, как правило, оказывались«в наказание» устроенными на работу за границей. Или если понять, почему при сокращении Минрыбхоза в 10 раз и формировании на его базе Комитета по рыболовству не освободилось ни одного квадратного метра площади.

Я всегда старался держаться в стороне от этого главного штаба рыбной отрасли страны, испытывая к нему психологическую аллергию и не очень доверяя многим из его деятелей. Ясно, что моя информированность была недостаточной для законченных суждений. Но иногда определенный вывод можно было сделать и по отдельным косвенным признакам. в замминистрах долгие годы, например, работал А. Н.Гульченко, в прошлом второй секретарь Приморского Крайкома КПСС. Я заметил, что в командировки на Дальний Восток он почему-то чаще всего прилетал в конце апреля. Это постоянство удивляло, а все оказалось очень простым. в это время на Ханке идет хороший лет гусей, и А. Н.Гульченко, как мне рассказывали охотники, приезжал побраконьерить в своих излюбленных местах, где он, по примеру своего партийного начальника В. П. Ломакина, занимался тем же самым в бытность секретарем.

Вернусь, однако, к прошедшей лососевой экспедиции. Отчете нашей экспедиции в ТИНРО прошел«под барабан», а меня хвалили, как в некрологе. Ю. И. Москальцов передал мне просьбу выступить на промсовете в Дальрыбе. в тот момент лососевая путина еще не завершилась, и первое, что интересовало руководителей рыбной отрасли — сколько еще будет поймано лососей. Величина вылова, как известно, зависит не только от количества рыбы, а также от погоды, умения рыбаков и наличия материально-технической базы. Но тогда я был в особом измерении и навскидку назвал цифру, которая вскоре подтвердилась. Жаль, что подобные состояния озарений и вдохновений бывают не очень часто.

Здесь же я еще раз хочу отдать должное способностям Ю. И. Москальцова — этого незаурядного человека. То, что относительно морских работ по лососям я доказывал в ТИНРО годами, он схватил на лету. а говорил в Дальрыбе я снова о необходимости осенних учетов молоди лососей в нашей зоне, по которым можно будет точно предсказывать масштаб подходов лососей, особенно горбуши, на следующий год. Что касается летних наблюдений, то в данный момент за них ненужно было агитировать, так как это сделала наша экспедиция. Юрий Иванович решительно высказался за мой вариант морских наблюдений за лососями и обещал помощь.

На отчете в ТИНРО Ученый Совет рекомендовал отметить нашу экспедицию повышенной премией. Предложение было реализовано, экипажи были премированы по меркам выше среднего. Меня в первый раз за все годы работы в ТИНРО, наконец, также решили премировать по итогам рейса. Но дирекция узнала, что это собирается сделать Ю. И. Москальцов от имени Дальрыбы. Юрий Иванович слово сдержал, ну а мои начальники решили, что этим можно и прикрыться. Они, конечно, были рады успеху экспедиции, но, кажется, до них все же не дошло, что именно я создал очень важные предпосылки для получения в 1991 г. максимального вылова лососей за всю историю нашего промысла. Честно скажу, что меня все это несколько покоробило, но я быстро отогнал подобный настрой, тем более что реальной стала посылка через полтора месяца сразу трех судов на осенние съемки молоди лососей, во время которых можно было сделать дополнительный комплекс океанологических, гидробиологических и ихтиологических исследований и одновременно охватить наблюдениями почти всю нашу экономическую зону. Резонанс от нашей экспедиции был столь значительным и от нес повеяло такой свежестью в смысле научного поиска, что не составило никакого труда набрать на все три судна довольно сильные научные группы. Говорю об этом потому, что многие тинровцы в это время, почувствовав или вкус, или запах инвалюты, уже хотели плавать только в коммерческих рейсах, которых становилось все больше.

Осенняя экспедиция состоялась, но замысел ее был разрушен с самого начала судовладельцем — все тем же ТУРНИФ. Все суда сильно задержались, к тому же вышли в очень разные сроки. Я предполагал, что при съемке Охотского моря удастся«отсечь» молодь лососей северной его части и учесть отдельно от молоди Сахалина и Курильских островов, пока они не перемешались на юге моря. Когда в экспедицию вышло первое судно, все сеголетки горбуши и кеты уже перемешались и сконцентрировались в южной глубоководной части Охотского моря. Эти данные были, конечно, полезными, но характеризовали только объем суммарного ската всех группировок лососей Охотского моря. Оценки по горбуше говорили о том, что на следующий, 1992 г., т. е. в «нелососевый четный год», подходы ее здесь будут все же несколько выше прогноза отделений ТИНРО.

Выделенное для Берингова моря судно ушло с таким опозданием, что застало только последних сеголеток горбуши по периферии российской экономической зоны. Это был последний по моей тематике рейс Е. И.Соболевского. Обычно он неплохо организовывал съемки, но здесь из-за дефицита топлива попал в цейтнот, растерялся и, по существу, провалил экспедицию. Не смогло помочь изменить ситуацию и мое вмешательство в дела экспедиции с берега.

Третье судно — НИС«ТИНРО» — вышло с... трехмесячным опозданием, когда Охотское морс наполовину уже было закрыто льдами. Я не стал от этого рейса отказываться, тем более что данных за зимние месяцы у нас было вообще мало. Если рассматривать этот рейс не в связи с общим замыслом, а только по конкретным результатам, то они оказались более чем интересными, в чем большая заслуга принадлежала энергичному планктонологу К. М. Горбатенко, который и в прошлых рейсах демонстрировал несомненные способности хорошего экспсдиционника.

Два года назад мы уже установили, что молодь лососей встречается в Охотском море в течение всей зимы. Экспедиция на НИС«ТИНРО» в январе 1992 г. насчитала в южной части моря почти 200 миллионов сеголеток горбуши. Произошла настоящая сенсация, и часть лососевых специалистов сначала опять в это не поверила. в свободных от льда участках северо-восточной части моря была сделана также детальная съемка и хорошо обсчитаны преднерестовые концентрации минтая и его молоди.

Хотя во время осенних экспедиций удалось сделать далеко не все, мое направление исследований по-прежнему котировалось, и В. Н.Акулин однажды меня обнадежил, сказав, что, несмотря на трудности с финансированием, он очень хочет поднять научное содержание исследований института и просит меня подумать, как на базе моих экспедиции создать более широкое научное поле, привлекая для этого академических специалистов. Не исключал он итого, что ТИНРО при наличии средств может внести свою долю и в академическую экспедицию. Этот разговор стал для меня как«бальзам на душу», ведь тинровцы все больше зацикливались на уровне«самка два, желудок ноль», а институт в целом терял восприимчивость к настоящим научным проблемам и идеям, что явилось следствием коммерциализации работы и жизни искривления представлений о смысле и сути научных исследований.

Так родился замысел экспедиционных исследований надето 1992 г. ТИНРО под мою тематику планировал три судна-тральщика, при этом в сроки анадромных миграций лососей, чтобы, как и в прошлом году, помочь лососевой путине. На эти суда мы пригласили нескольких специалистов из академических институтов, в том числе уже работавших ранее со мной В. В.Федорова из Ленинграда и К. Н.Несиса из Москвы. На паях был составлен еще один рейс- на НИС«Академик Несмеянов» — с комплексом чисто научных задач, включавших изучение круговорота элементов в системе берег океан, загрязнения, тонкой структуры океанологических полей, первичной продукции, бактерий, простейших, т. е. вопросов, необходимых для понимания природы наших морей в целом и основ функционирования их экосистем. Большую научную группу академического судна должны были составить внировцы и сотрудники нескольких институтов Российской Академии Наук.

Финансирование научных исследований по-прежнему оставалось большой проблемой. Рыбаки отказывались финансировать изучение биоресурсов и платить за право пользования ими. Призывы руководителей Дальрыбы на этот счет повисали в воздухе. Не было средств и в Комитете по рыболовству. Для поддержания рыбохозяйственной науки и хотя бы частичного ее функционирования для ТИНРО была выделена квота рыбы для продажи, что позволило помимо прочего организовать намеченную экспедицию по моей программе.

»Академик Несмеянов» ушел в море почти в срок, но его работы не имели прямого отношения к лососевым делам. с выходом наших судов, как и ранее, случилась заминка. ТУРНИФ опять был несостоятелен, время уходило, а суда не были готовы, к тому же не было топлива. Наконец, с половинным бункером ушел в Берингово морс«Профессор Леванидов». Но повторить успех прошлого года он не смог, так как сильно запоздал и горбуша уже вошла в прибрежье и в реки. а кроме того, ее было вообще мало, гораздо меньше прогнозируемого специалистами Камчатского отделения ТИНРО.

В отношении двух других судов ТУРНИФ был готов дать отбой. с топливом было очень плохо, и простаивали многие суда даже на промысле. Слабо надеясь на помощь, я все же пошел к Ю. И. Москальцову. Юрий Иванович сделал невозможное. Через сутки с полным бункером ушел в воды западного побережья Камчатки«Профессор Кагановский», работа которого снова оказалась удачной. Ю. И. Москальцов обеспечил полную заливку и третьего судна — супертраулера» Новоульяновск». Однако это судно продолжало стоять у причала. Как стало вскоре известно, турнифовские начальники задумали«диверсию» — отлить часть топлива на одно из своих промысловых судов. Под вечер в ТИНРО позвонили жившие на судне столичные научные сотрудники и сообщили, что на«Новоульяновск» тянут топливные шланги с другого судна. Связались с начальником ТУРНИФ И. В. Мицкевичем, и тот успокоил, при этом гарантировал, что не будет взято ни тонны. Игорь Викторович уже давно стал большим политиком, а политика, как известно, дело довольно грязное. Топливо с «Новоульяновска», по существу, воровали и делали это с его ведома. Описанный эпизод был весьма характерным. Наш партнер-судовладелец, бесплатно получив в свое время под науку большой флот, хотел вообще отмежеваться от ТИНРО и давно вел себя нахально и даже цинично. Временами происходили дикие случаи. Например, зимой, когда вернулся с учетов молоди лососей РТМС«Дарвин», управленцы ТУРНИФ решили арестовать научные пробы и взять с ТИНРО за них плату... в пятикратном размере. Они не поленились установить постоянное дежурство на судне представителя управления. Я сначала не понял суть этой анекдотичной ситуации. Оказывается, турнифовские чиновники решили, что в пробах находится не что иное, как чавыча или другие ценные лососи, которыми можно поживиться. Каково же было их разочарование, когда они убедились, что в пробах были мелкие, со спичку, мезопелагические рыбы и сеголетки горбуши.

Я переправил И. В. Мицкевичу письмо с описанием этих безобразий его публики. Его я знал давно. Мы плавали вместе, когда он был еще третьим штурманом. Тогда и затем, став капитаном, Игорь Викторович отличался от многих других моряков интеллигентностью. На этот раз он даже не среагировал. По-видимому, эволюционируя в своем коллективе, Игорь Викторович изрядно подрастерял изначальный нравственны и багаж.

Неприятности на«Новоульяновске» описанным эпизодом не кончились. Каким-то образом на нем оказалось два капитана — Г. В.Малютин и А. В. Маханько. Несмотря на наличие тандема отцов-командиров. обстановка на судне и отношение к исследованиям и научной группе были безобразными. Все кончилось поножовщиной между членами экипажа и нападением тралмастера на руководителя научной группы. По возвращении к порт на судне разграбили научные пробы и были веские подозрения, что к этому имел прямое отношение один из капитанов. Ученый Совет ТИНРО, заслушивая отчет по данной экспедиции, наконец, не выдержал и выразил недоверие обоим капитанам, а также обратился с открытым письмом к И. В. Мицкевичу через газету«Рыбак Приморья», в котором обеспокоенно говорилось о безнравственном поведении его организации, а заканчивалось письмо призывом к цивилизованным отношениям. Игорь Викторович, конечно, не отреагировал. Более того, вскоре ТУ РНИФ организовал в той же газете хвалебный репортаж об одном из запятнавших себя капитанов.

Не повезло экспедициям в 1992 г. и потому, что не удалось добиться добункеровки судов в морс, поэтому съемки были скомканы, а суда досрочно отозваны. Сколько раз при этом вспоминалось топливо, которое по-воровски было отсосано на промысловое судно ТУРНИФ еще в порту. в конце плавания«Новоульяновск», по указанию руководителей ТУРНИФ сделал еще один зигзаг. Его подогнали на рейд Владивостока и подсадили группу блатников для поездки за машинами в Пусан.

И все же экспедиция-1992 прошла не зря. Ситуацию во многом спасло то, что на борту всех судов были квалифицированные научные группы. Помимо учетов лососей, они собрали большие материалы по экологии кальмаров и мезопелагических рыб. Впервые для нашей зоны установили обитание нескольких десятков видов рыб, ранее здесь не отмечавшихся. Также впервые за все годы наблюдений в пелагиали глубоководной котловины Охотского моря встретили очень много молоди южного одноперого терпуга, что является признаком появления у него урожайного поколения. а учетные данные сахалино-курильской горбуши хорошо соотносились с прошлогодними осенними съемками. Год был нелососевый, но к берегам шло горбуши все же больше, чем прогнозировал СахТИНРО. Промысел подтвердил правильность морских оценок. Перед этим выше прогнозных оказались уловы и на севере Охотского моря.

Пожалуй, наиболее организованно прошел рейс на«Профессоре Кагановском», где сложился хороший контакт научного руководителя рейса А. Я. Ефимкина и капитана С. А.Плехова. На этом судне сделали одна за другой две съемки в западнокамчатском районе. Первая пришлась на начало хода горбуши, вторая — на завершающий его этап. Таких данных у нас до сих пор не было. в этом году ход горбуши в реки западного побережья Камчатки был умеренным и соответствовал прогнозу КоТИНРО. Интересным при работах«Профессора Кагановского» оказался и факт сравнительно высокой численности в западнокамчатских водах сельди. На этом основании с осторожным оптимизмом, наверное, можно говорить о начале возрождения гижигинско-камчатской популяции этой рыбы.

»Академик Несмеянов» работал автономно. После плавания с этого судна предоставили в ТИНРО добротный отчет, в котором было много полезной информации. Для моей лаборатории большой интерес представляли количественные оценки продукции фитопланктона, бактерий и простейших. Эти данные говорили в пользу наших выводов о том, что продуктивность и рыбопродуктивность дальневосточных морей в прошлом занижалась.

Когда я анализировал в рейсовых отчетах наших судов разделы по планктону, то бросились в глаза повышенные биомассы хищного планктона, в первую очередь сагитт, а также амфипод. Это подтолкнуло просмотреть весь ряд аналогичных наблюдений, накопленный в наших экспедициях с середины 80-х годов. Оказалось, что повсеместно в наших морях с начала 90-х годов начались крупные перестройки в составе планктонных сообществ. Я попросил Е. П. Дулепову прикинуть объемы продукции мирного и хищного планктона в различных районах отдельно для 80- и 90-х годов. Выявилась интересная закономерность. в связи с повсеместным увеличением биомассы хищного планктона уменьшилась общая продукция планктонных сообществ, что, по-видимому, должно иметь негативные следствия для планктоноядных рыб. Строго говоря, замеченные изменения для меня не явились совершенно неожиданными. Я ведь давно прогнозировал большие изменения на начало 90-х годов. Что же произошло? Каков механизм начавшихся изменений и что сыграло здесь роль спускового крючка?

К началу 90-х годов биомасса пелагических рыб в зоне России уменьшилась примерно на 15 млн. тонн, в первую очередь за счет иваси и минтая. Это не могло не сказаться на немедленном росте количества хищного планктона, который питается мирным планктоном на ранних стадиях. Но в более широком плане перестройки в планктонных сообществах, по-видимому, правильнее рассматривать в связи с начавшимися эпохальными изменениями в климато-океанологических условиях. у меня сомнений о начале более холодной, а не теплой эпохи, которую предрекало большинство климатологов, пока не было. Планктон должен реагировать на такие изменения, при этом не только косвенно через рыб. Руководивший рейсом на«Профессоре Леванидове» В. И.Радченко заметил, что специфика 1992 г. по распределению лососей в западной части Берингова моря также не является эпизодом одного года. Вскоре после рейса, подняв все схемы течении Берингова моря, которые строили с 30-х годов, он заметил, что в основных чертах циркуляция вод этого моря стала напоминать картину 50-60-х годов. к такому выводу пока очень сдержанно отнеслись океанологи. Но мне казалось, что все это выстраивается в логичный ряд и может рассматриваться как еще один признак глобальных изменений.

Хотя результаты наших экспедиционных дел летом 1992 г. были более скромными в прикладном отношении, чем в 1991 г., Дальрыба по инициативе Ю. И. Москальцова выделила часть средств на организацию осенних съемок по моей программе. к сожалению, руководители ТИНРО несколько не рассчитали свое хозяйство и институт в это время был как раз на финансовой мели. Выделенные на экспедицию деньги ушли на жизнь института и выплату долгов ТУРНИФ, который непрерывно повышал плату за аренду судов.

Оставшись без экспедиций, я со своими сотрудниками взялся за осмысливание и более детальную обработку накопленных материалов предыдущих лососевых съемок. Было подготовлено и разослано в различные издания большое количество статей как по лососям, так и по состоянию планктонных и нектонных сообществ в целом. в связи с познанием экологии морского периода жизни лососей целый ряд моментов можно было отнести в наш актив. Существенно и то, что стало возможным уверенно говорить о достоверности оценок численности лососей по траловым съемкам. При расчетах численности по траловым уловам мы принимали коэффициент уловистости равным 0,3. На эту тему всегда бывает много разночтений и споров и некоторые специалисты, чтобы не мудрствовать, принимают его для всех случаев равным 1. Получились любопытные соотношения. Когда я сравнил по районам поголовье учтенной в море горбуши с ее выловом и количеством зашедших на нерестилища рыб (последние цифры определяли сотрудники отделений ТИНРО), то оказалось, что морские данные лишь на треть превосходят береговые. Но если учесть неполность статистики и явный недоучет рыб, заходящих в многочисленные большие и малые реки, то сходство оценок еще больше увеличится. Если же при расчетах использовать коэффициент уловистости равный 0,4, то идентичность оценок видна и без учета каких-либо поправок. Таким образом, стало ясно, что элементарные траловые съемки позволяют оперировать данными по абсолютной численности лососей. Это обстоятельство важно само по себе. Но, имея в виду достоверность полученных оценок, сравнивая осеннюю численность с летней, можно определить естественные потери горбуши после того, как се сеголетки покинут воды шельфа. Пока у нас получилось, что за осенне-зимне-весенние месяцы гибель у горбуши составляет примерно 50 %. Это сравнительно немного, поэтому осенние съемки при регулярном их выполнении могут дать хорошие и надежные ориентировки по подходам на следующий год с заблаговременностью около девяти месяцев.

Наши съемки проводились в сравнительно короткие сроки и захватывали большие площади. Это позволило выявить впечатляющую панораму эшелонированных анадромных миграций горбуши, которая на пути к берегу растягивается на сотни миль по фронту и от авангарда до арьергарда. Рыба идет россыпью, одиночками и небольшими группами, но не плотными косяками. Такая картина как будто не вписывалась в представления некоторых лососевых специалистов о характере миграций лососей. Раньше, когда я слушал ихтиологов из отделений ТИНРО и рыбаков относительно подходов красной рыбы и лососевой путины, у меня складывалось впечатление, что лососи к берегам подходят большими косяками. Не раз сообщалось, что почти ежегодно перед путиной опытные рыбаки вроде бы видят на удалении от берега мощное пятно рыбы, которая ожидает благоприятных для нее условий для захода в реку. Помнился и собственный случай, когда еще в 1962 г. А. Г. Кагановский послал меня на самолете с опытным авиаразведчиком проверить наличие косяков горбуши в заливе Петра Великого, где она внезапно и в значительных количествах начала заходить в ставные невода. у меня и сейчас перед глазами стоят десятки косяков-пятен сиреневого оттенка на юге Уссурийского залива, а также между о.Аскольда и мысом Поворотным. и это действительно была горбуша, что было подтверждено кошельковым заметом сейнера, который самолет навел на косяк. о плотных концентрациях лососей перед реками свидетельствуют и случающиеся порой очень обильные заходы их в ставные невода.

Но как я уже подчеркнул, наши данные однозначно говорили о том, что в большие стаи лососи в открытом море не собираются. Последнее имеет место лишь непосредственно у берегов. Даже на основных путях миграций за часовое траление с пятиузловой скоростью обычно вылавливается только по нескольку десятков, редко сот, еще реже — тысяч рыб. Это хорошо согласуется и с акустическими записями лососей в виде небольших штрихов на эхоленте.

При анализе схем количественного распределения рассредоточенной на обширных площадях рыбы хорошо просматриваются миграционные потоки к определенным местам побережий. Траектории этих потоков можно уточнять при сопоставлении соотношения полов и рыб с различной степенью зрелости; Хорошо видно преобладание самцов в авангардной части миграционного потока, а самок — в арьергардной. Ближе к берегам выше средний коэффициент зрелости гонад. Вместе с тем обнаружилась следующая интересная закономерность. Ближе к берегу, т. е. среди первых волн мигрантов, на фоне в среднем более зрелой рыбы встречаются особи с очень низкой степенью зрелости. с другой стороны, вдали от берегов среди основной массы горбуши с небольшими гонадами попадаются почти зрелые рыбы. Из этого следует, что выделяемые по уловам потоки рыб являются сложными по составу и в ряде случаев в них просматриваются не столь прямолинейные траектории различных групп рыб. в некоторых местах наложение траекторий сразу становилось очевидным. Я имею в виду зону северокурильских проливов. Через этот район мигрирует горбуша северной части Охотского моря, западнокамчатского, восточносахалинского и южнокурильского районов. Так как в двух последних районах ее размножение бывает наиболее поздним, то идущих сюда рыб легко отличить по очень мелкой икре, что буквально бросается в глаза.

То, что удалось наблюдать в этом смысле в первых экспедициях, ясности не добавило. Крупных перераспределений горбуши из района в район пока как будто не было. Напрашивался вывод о том, что если они бывают, то, по-видимому, лишь при серьезных аномалиях в гидрологическом режиме. Приток же некоторой части рыб в любой район из смежных реален ежегодно. По предварительным данным нашей сотрудницы О. С. Темных, которая провела анализ морфометрической дифференциации горбуши на путях миграций в Охотском море и в прикурильских водах, до трети особей в любом районе имеют признаки рыб других районов. Все эти работы находятся в начальной стадии, и если их удастся продолжить, они могут оказаться перспективными.

Много вопросов обнаружилось и при изучении питания рыб. Одни виды лососей — горбуша, кета, норка — питаются в основном планктоном, а другие- кижуч, чавыча и сима являются хищниками, Планктоноядные виды отдают явное предпочтение гипериидам, однако свободно переходят на питание мелкой рыбой, кальмарами, личинками крабов и даже медузами и гребневиками. Лососи чаще питаются в светлое время суток и при неудачной охоте у них есть шанс дополнить свой рацион в сумерках или ночью, когда с глубин в верхние слои моря поднимается планктон, мезопелагические рыбы и кальмары. Судя по всему, мало вероятно, что они могут остаться голодными, у них всегда в резерве есть дополнительные кормовые объекты. в то же время нередко при высокой численности размеры лососей уменьшаются, это можно трактовать как результат конкуренции из-за пищи. с другой стороны, при низкой численности они бывают крупнее. Эти и подобные вопросы являются составной частью более емкой проблемы о месте и роли лососей в экосистемах. Поэтому я почувствовал, что лаборатория прикладной биоценологии может быть вполне полезной при изучении лососей. Кстати, лососи поставили дополнительные вопросы и перед гидробиологами. Пока не удалось связать количественное распределение и пути миграции этих рыбе количественным распределением планктона и конкретными океанологическими полями, циркуляционными образованиями, фронтальными разделами и водными массами. Одним словом, вопрос о тонких экологических ориентирах, которые используют лососи в море, остается открытым. По-видимому, очень важным здесь окажется горизонтальная и вертикальная структура кормовых полей. Но лососи не ходят в морс большими косяками, следовательно, они, наверное, вполне могут обеспечить себя пищей при рассеянном распределении кормовых организмов.

Имея все это в виду, я составлял планы исследований на 1993 г. Попросил я, как и в предыдущем году, три судна на период анадромных миграций лососей. Из ВНИРО и нескольких академических институтов поступили предложения повторить во время наших лососевых съемок и комплексные работы на«Академике Несмеянове». Я был, конечно, согласен. Отдаю должное директору ТИНРО В. Н.Акулину и его заместителю Л. Н.Бочарову, которые держали слово и прилагали немало усилий для того, чтобы и наши, и академическое судно смогли выйти в рейс. Сделать это было не так-то просто, так как стоимость данного мероприятия оборачивалась сотнями шестизначных цифр. Комитет по рыболовству тем не менее программу утвердил и гарантировал ее финансирование. Решающую роль здесь сыграло то, что я твердо обещал оперативную помощь лососевой путине в корректировке сроков и объемов подходов лососей, в первую очередь горбуши. Намерение в этом смысле было у меня более чем серьезное, но, как стало очевидно позднее, я все . же недооценивал истинные трудности на этом поприще. Поволноваться мне в очередной экспедиции пришлось основательно. Прежде чем описывать это трудное плавание, хочу сделать последнее отступление. а диктуется оно тем, что все мы за последний год оказались во многом в иных реалиях жизни. За короткое время произошли переоценки ценностей и корректировка приоритетов. За небольшой промежуток времени после прошлогодних экспедиций очень многое изменилось, к сожалению, не в лучшую сторону. Преемник Минрыбхоза Комитет по рыболовству не имел средств для финансирования науки, не хотели делать соответствующие отчисления и рыбаки. Как я уже говорил, чтобы не дать погибнуть рыбохозяйственной науке, для ТИНРО стали выделять квоту по рыбе для реализации и получения таким путем средств. Этот важный шаг и жест имел, к сожалению, помимо прочего, и очень большие негативные следствия. с этого начались, на мой взгляд, изменения, в которых просматриваются элементы разложения рыбохозяйственной науки в целом и ТИНРО в частности.