НАУКА и ПОЛИТИКА

Да, несмотря набольшие потери нервов и, главное, времени надела, связанные с внутриинститутской жизнью и политикой, исследования по моему направлению продолжались. Много нового, как и ранее, давали очередные экспедиции, но для меня особенно важным было то, что удавалось выходить на серьезные обобщения по биоценологической тематике.

После того как серией добротных съемок завершили бонитеровочные работы по донным сообществам шельфа, Л. А.Борец разработал типизацию донных ихтиоценов по составу доминирующих видов. Одну группу составили рыбные сообщества с преобладанием трески и наваги, т. е. всего одного-двух видов. Эти представители тресковых рыб относятся к флюктуирующим видам, т. е. их численность значительно изменяется даже при хорошо поставленной регламентации промысла. Следовательно, рыбопродуктивность таких ихтиоценов подвержена существенной межгодовой изменчивости, что необходимо учитывать при определении режима рыболовства. Сообщества, в которых доминирует несколько видов, а это в основном камбалы, более стабильны, и что важно — их рыбопродуктивность при рациональном ведении промысла мало меняется от года к году. в таких случаях в общем не сложно предвидеть ситуацию на несколько лет вперед.

Аналогичную бонитеровку мы наметили провести и по донным сообществам материкового склона. Закончить ее, к сожалению, не удалось Здесь подножку мне поставил ответственный за это направлений В. Н. Долганов, сначала пошедший под видом науки в коммерческие рейсы на заработки, а затем вообще переставший заниматься наукой. а кроме того, у ТИНРО резко сократились финансовые возможности для организации экспедиций.

В 1988-1990 гг. проведены также последние донные биоценологические съемки на шельфе. На этом этапе было решено выбрать модельный район и все внимание сосредоточить на нем с охватом наблюдениями всех сезонов года. Остановились на западнокамчатском шельфе, отличающемся наиболее высокой рыбопродуктивностью в российской экономической зоне. По этому району, кроме того, уже были накоплены наиболее представительные ряды наблюдений. Съемки провели Л. А.Борец и В. Н.Кобликов. Они оказались весьма удачными. а самое, главное состояло в том, что на западнокамчатском шельфе стало больше рыбы и крабов. в начале 80-х годов, как я уже писал выше, по нашим данным, здесь продукция бентоса явно недоиспользовалась донными рыбами, и мы предсказывали, что рост запасов потребителей бентоса будет продолжаться. Так оно и случилось. Подчеркну, что увеличение количества рыбы и крабов происходило в условиях довольно интенсивного промысла. Это обстоятельство еще раз свидетельствовало о том, что сам по себе промысел не является фактором, действие которого обязательно должно негативно отражаться на запасах промышляемых объектов и состоянии сообществ. Все дело в том, как вести промысел. При его ведении на базе объективно обоснованных квот реально не только сохранение запасов гидробионтов на определенном уровне, но и их увеличение. Аналогичные данные получили и американские специалисты по восточной части Берингова моря.

Полученные результаты не могли не радовать, и не только меня. Признал оценки наших экспедиций по крабам и В. Е. Родин. Ему было, несомненно, приятно убедиться, что разработанная с его непосредственным участием схема рационализации использования ресурсов краба также дала хорошие результаты.

Е.П. Дулепова произвела повторные расчеты и сопоставила потребности рыб и промысловых беспозвоночных при современном их состоянии с продукцией бентоса на западнокамчатском шельфе. На этот раз об избытке кормовой базы уже нельзя было говорить. Судя по всему, запасы донных потребителей бентоса здесь достигли предела. Установление этого факта, помимо прочего, имело значение и в том смысле, что наступал очередной этап в динамике состояния донных сообществ в районе, где уже несколько десятилетий существовал значительный промысел. Крайне важно будет продолжить дальнейшие наблюдения здесь уже в ближайшее время.

Сам я в рассматриваемый период больше внимания уделял пелагическим сообществам, при этом пришлось более обстоятельно заняться минтаем и выяснением его места и роли в экосистемах дальневосточных морей. Минтай заслуживал этого, так как на нем по-прежнему держался промысел, к тому же он абсолютно доминировал в эпипелагических ихтиоценах наших морей. После успеха в Беринговом море, когда я убедился в том, что официальные минтайщики неважно знают свою рыбу, появилось вполне понятное желание несколько подробнее заняться и минтаем Охотского моря. Инициировала такое желание, кроме того, и масса спорных моментов, видных невооруженным глазом в публикациях по минтаю у генетиков ТИНРО, работами которых по-прежнему руководил Л. В.Богданов, а также у Н.С.Фадеева и его учеников.

К этому времени в моем распоряжении было уже несколько макросъемок Охотского моря, и их результаты ставили под сомнение многие позиции минтайщиков. Н.С.Фадеев и Л. М. Зверькова писали, например, что с прогревом вод минтай в Охотском море после нереста мигрирует в прибрежную зону. в другой работе Н.С.Фадеева утверждалось, что минтай не совершает миграций далеко от своих нерестилищ и в основном сохраняет локальность в распределении даже в нагульный период. По нашим желанным, крупный половозрелый минтай во время нагульных миграций не только распространяется по всему шельфу, но и заселяет всю глубоководную котловину моря, включая мезопелагиаль.

Особенно много противоречий было в публикациях по популяционной структуре минтая. в этом отношении вообще наблюдался невероятный калейдоскоп представлений, как среди наших, так и японских минтайщиков. Л. М. Зверькова доказывала, что на большей части Охотского моря обитает одна крупная популяция минтая, а ученик Н.С.Фадеева — В. В. Пушников выделял здесь не менее пяти популяций. Невероятно, но границы популяций при этом проводились... по мысам и даже меридианам. Сам Н.С.Фадеев придерживался взглядов о том, что каждому крупному нерестилищу минтая соответствует конкретная популяция, однако в разных статьях у него фигурировало неодинаковое количество популяционных группировок. Работы генетиков ТИНРО этом смысле были вообще сумбурны. в них совершенно не учитывалась экология минтая, дислокация его нерестилищ, миграции и сезонна динамика в распределении. По этой причине их схема популяционного состава минтая представляла собой лишь классификацию хаотично набранных проб для биохимического анализа. а в южнокурильском районе выделяемую здесь группировку с юга они вообще оконтурили государственной границей СССР. Все это широко публиковалось в сборниках ТИНРО.

При таком разбросе представлений о популяционном составе минтая Охотского моря в 1988 г. в лаборатории прикладной биоценологии бы продуман и составлен план расширенных комплексных исследований этого вида. Намечаемая согласно этому плану на лето 1988 г. экспедиция на«Млечном пути» имела явно минтайную направленность. а обобщением всей информации, имевшей отношение к популяционной структуре минтая, занималась О. С. Темных. Важно подчеркнуть, что этому времени у нас наладился хороший человеческий и деловой кон такт с отделом популяционной биологии лососей Института биологи) моря, который возглавлял М. К.Глубоковский. Сам Михаил Константинович в тот момент был близок к завершению крупного обобщения по эволюции, систематике и популяционной организации лососевых рыб. М. К.Глубоковский со своими коллегами весьма продвинулся в эти проблемах и, что для нас было очень важно, много сделал для разработки методических подходов при популяционном изучении рыб О. С. Темных сумела воспринять эту новизну, что сильно помогло ей при популяционных исследованиях минтая.

Со времени рейса на«Бабаевске» прошло только два года, но с первых дней экспедиции на«Млечном пути» и даже во время ее подготовь нельзя было не заметить, что организм ТУРНИФ еще больше разбалансировался. Как у управленцев, так и у моряков больше стало безответственности и неверия. Организация была явно и неизлечимо больна Помимо прочих причин этому способствовала далекая от социально справедливости политика управления ТУРНИФ. Как всегда, сильно отличались заработки моряков визированных рейсов, хотя в них, как правило, проводился гораздо меньший объем работ. Рейсы по мои программам тогда были не визированными, и экипажи судов, выделяемых для их выполнения, недоумевали, почему они получают меньше работая в два раза больше. Кроме того, часть судов ТУРНИФ постоянно вела чистый промысел, и моряки на рыбе неплохо зарабатывали. научных же рейсах за выловленную рыбу почти ничего не давали, и на подвахты люди ходили, по существу, бесплатно. Давно и хорошо известно, что незаинтересованный труд долгое время эффективным быть не может. Поэтому у экипажей появилась«заинтересованность» в низких уловах. При отсутствии постоянного контроля руководителя экспедиции за ходом тралений при наличии значительных концентраций рыб временами получали низкие уловы, что в конечном счете отражалось на расчетах их численности. Мне в такой ситуации перестраиваться было не нужно, так как с самого начала морской практики выработалась привычка быть на мостике при каждом тралении, в какое бы время суток оно ни выполнялось. Но точно знаю, что многие экспедиции имели слабые результаты и заниженные оценки запасов рыб из-за того, что научные руководители любили поспать или полностью доверяли вахтам.

При сложившихся неравноправных условиях оплаты труда управленцы ТУРНИФ легко дирижировали посылкой«своих» или послушных людей в престижные с материальной точки зрения рейсы, и наоборот. Со всеми изнанками описанных выше реалий мне пришлось СТОЛКНУТЬСЯ и в экспедиции на«Млечном пути». Отход из-за различных накладок много раз откладывался, и, когда, казалось бы, все было готово к отплытию, запил капитан, которому несколько дней искали замену. Судно перед рейсом ремонтировалось в Сингапуре. Не знаю, чем там занимался контролирующий ремонт экипаж, но судно оказалось в техническом состоянии, близком к аварийному. Следовали одна за другой поломки и остановки, нарушавшие ход съемки. Невероятно, но даже при внезапных авариях в машину почти не спускался стармех, предпочитая играть со свободными от вахты в нарды. На этой должности был совершенно неопытный молодой человек, которого протолкнул сюда один из влиятельных чиновников управления ТУРНИФ. Понадобились некоторые усилия, чтобы снять его с работы и списать с судна. в довершение всего очень слабыми оказались тралмастера, которые не могли выводить трал в поверхностные горизонты. Будучи дилетантами по части конструкций тралов и их частей, мы с капитаном по чертежам проверяли оснастку трала и в конце концов пробудили в мастерах добычи забытые профессиональные навыки.

Наша съемка Охотского моря была выполнена лишь на две трети, когда поступило сообщение, что вышел из строя главный двигатель на БМРТ«Мыс Дальний», на котором Л. А.Борец проводил донную съемку западнокамчатского шельфа.«Млечный путь» вынужден был отбуксировать поврежденное судно в Магадан и затем, находясь в полуаварийном состоянии, закончил таки съемку эпипелагиали Охотского моря.

Пространное отступление на неинтересную тему я сделал для того, чтобы рассказать об условиях работы в море и показать, как эволюционировали отношения нашего института с судовладельцем, куда уходила львиная доля финансовых средств, выделяемых для рыбохозяйственной науки. Кстати, ТУ РНИФ не делился с ТИНРО и деньгами, получаемыми за пойманную в тинровских рейсах рыбу.

Несмотря на многочисленные накладки, в большинстве случаев экспедиционные программы по моей тематике в той или иной степени все-таки удавалось выполнять. в общем сносно закончился и рейс на«Млечном пути». Как всегда, в экипаже нашлись ответственные люди, которые помогли спасти программу исследований. Сам я весь рейс подбадривал себя тем, что в экспедицию снова уходили в дождь, а в эту примету я уже окончательно верил.

Главное же состояло в том, что было много интересных наблюдений за природой моря, которые, как противовес, сглаживали негативное. Например, когда по разрезу мы вышли в район между поднимающимся до облаков островом-вулканом Алаид и Первым Курильским проливом, на эхолоте появилась буквально«стена» минтая, а вскоре судно вышло в большую полосу тысяч роящихся буревестников. Впечатляющую картину дополняли десяток шумно выбрасывающих фонтаны крупных финвалов, которые судно подпустили почти вплотную. Столь же торжественную мощь и красоту жизни через несколько дней мы наблюдали у о.Св.Ионы, расположенного посредине пути между Магаданом и северной оконечностью Сахалина. Пользуясь хорошей погодой, мы на шлюпке подходили к берегу этой скалы-острова. На берегу сплошным светло-коричневым ковром лежали сотни сивучей, своим ревом заглушавшие прибой. На отдельных прибрежных кекурах, как сфинксы, застыли красивые силуэты крупных секачей. Рев сивучей дополнял разноголосый шум многих тысяч кайр, дружными рядами облепивших все скальные карнизы. Непрерывно часть стай кайр снималась со скал и, построившись в косяки, улетала на охоту за рыбой. а навстречу им летели с моря такие же стаи уже с кормом для птенцов.

В этой экспедиции птичьими учетами мне удалось охватить всю акваторию моря. Столь дробная летняя орнитологическая съемка в Охотском море была сделана впервые, и она очень хорошо дополнила общую картину распределения жизни в эпипелагиали. Как я уже говорил, главное внимание при траловой съемке на«Млечном пути» уделялось сбору разносторонней информации по минтаю. в частности, собрали беспрецедентно обширный материал по морфометрической и биохимической дифференциации минтая со всей акватории Охотского моря. Для всех его возрастных групп получили дробные карты количественного распределения, из которых было видно, что молодь основной массой концентрируется в северо-восточной части моря, а половозрелые рыбы после нереста осваивают всю акваторию моря. Впервые в данной экспедиции проведены наблюдения и за динамикой жирности печени минтая. Эти работы выполнили сотрудники лаборатории морских экосистем Г. В.Швыдкий и А. Н.Вдовин. Из их данных следовало, что после нереста просматривается миграция минтая в первую очередь в глубоководную котловину моря. Характерно, что довольно большая часть рыб, судя по биологическому состоянию, имела явно южное происхождение, т. е. мигрировала из вод Хоккайдо, где нерест завершается на два-три месяца раньше, чем на севере моря. Этот минтай уже в июне имел очень жирную печень. Зато на северных мелководьях, где нерест проходит позднее, часть рыб была даже в дистрофическом состоянии и особенно сильно поражена паразитами.

Как и в предыдущих экспедициях, на«Млечном пути» собрали большие массивы информации по планктонным сообществам и питанию минтая. А. Ф. Волков в этой экспедиции обратил внимание на выборочное питание минтая в Охотском море эвфаузиидами. Из этого следовал важный вывод о том, что, несмотря на высокую численность минтая, он здесь хорошо обеспечен пищей, по крайней мере в летний период. в дальнейшем эти представления подтвердились и получили заметное развитие.

В рейсе мне сообщили приятное известие о том, что прошло официальное открытие музея ТИНРО, в сохранение и становление которого я вложил в последние 15 лет столько сил и нервов. Однако я уже перегорел за эти годы на музейную тему и, вернувшись из экспедиции, попросил директора освободить меня от кураторства музеем и снять его«с довольствия» моей лаборатории. Не последнюю роль в этом решении сыграли и другие обстоятельства. Наступило разочарование в созданной мною же таксидермической группе. Мастера больше не прогрессировали и не стремились создавать новое. Целыми днями в мастерской был включен видеомагнитофон, а кроме того, таксидермистов больше тянуло на левые заработки типа выделывания шкурок пушных зверей и изготовления сувениров. у меня не было сил изменить это, и я ушел, в последний раз передав им большую партию птиц из экспедиции. Добавлю также, что в дальнейшем, когда был построен океанариум ТИНРО, куда перешел музей, ничего серьезного нового таксидермисты так и не создали. а основу экспозиций музея составляли ранее, еще при мне, сделанные чучела и биогруппы.

Но вернусь к минтаю. По результатам экспедиции на«Млечном пути» я сделал предложение о целесообразности несколько изменить учетные работы по минтаю. Так как его молодь держится локально на ограниченной акватории, фиксируется эхолотами и хорошо облавливается обычными тралами, ее можно было бы ежегодно учитывать и иметь информацию о пополнении на ближайшие годы. Такие работы были по. плечу двухмесячной экспедиции. Я и сейчас считаю этот вариант слежения за запасами минтая более привлекательным по сравнению с, применяемыми минтайщиками громоздкими икорными съемками, во, время которых с определенными накладками учитывается только численность отнерестовавших производителей. По количеству же учтенной икры говорить о численности будущего поколения не приходится. На стадии икры и личинок, как и у других рыб, наблюдается самая высокая смертность, которая к тому же подвержена межгодовой изменчивости. Не случайно поэтому, что специалисты, закрепленные за минтаем, ни одно повышение или понижение его численности так ни разу не предсказали за всю историю промысла минтая.

Мои предложения, конечно, повисли в воздухе. Н.С. Фадеев, чувствуя себя хозяином этой рыбы и имея молчаливую поддержку у не очень разбиравшегося в сырьевой базе руководства института, демонстративно все отвергал. Понимаю, что ему было не по себе от того,, что неприятные для него люди делали в общем-то много для познания минтая, при этом своими результатами нередко перечеркивали представления его и других минтайщиков. Временами он попросту не выдерживал и покидал зал заседания, когда о минтае начинал говорить я или мои сотрудники. в частности, он демонстративно вышел из зала, когда защищала диссертацию по дифференциации минтая Охотского, моря О. С. Темных. Почему-то неодобрение это обобщение вызвало и у, Л. М. Зверьковой. Работа у Ольги Сергеевны, однако, получилась неплохая и могла стать базой для познания популяционной структуры минтая в пределах всего его ареала. Так как моя лаборатория не имела доступа для исследований в восточную часть Берингова моря и северо-восточную часть Тихого океана, где с американскими учеными работала лаборатория Н.С.Фадеева, мы предложили его сотрудникам провести синхронный сбор материалов и сделать совместную работу по популяционной структуре минтая всей Северной Пацифики. Однако, ссылаясь на запрет Николая Сергеевича, его сотрудники отказались, а попросту — не по-мужски смалодушничали. Занимая непримиримые позиции, Н.С.Фадеев, начав вскоре подготовку различных промысловых пособий по минтаю, тем не менее вынужден был залезть в материалы наших комплексных экспедиций. Правда, как и ранее, неизменно оставаясь верным себе, он обычно не ссылался на авторов этих исследований.

Встречая непонимание, я решил в очередной раз свою правоту доказать делом: подготовить коллективную монографию по минтаю и попытаться«очистить» представления по биологии этой рыбы от всевозможных домыслов и сомнительных трактовок. Был составлен план книги и кроме А. Ф. Волкова и сотрудников моей лаборатории первоначально дали согласие на участие в написании монографии О. А.Булатов и А. С. Соколовский. Первый из них, став замдиректором, ушел, однако, в другие дела. Особенно увлекся он зарубежными поездками и, видимо, сразу, пользуясь служебным положением, стал готовить базу для будущего собственного бизнеса. Одним словом, через некоторое время О. А.Булатов дал отбой. Еще раньше поднял руки А. С. Соколовский, который уже бросил науку и нашел«непыльную» нишу в лаборатории сводного прогноза, возглавляемой В. А. Снытко.

Несмотря на сокращение списка авторов, работа над монографией была начата. Мы располагали значительными собственными материалами, а кроме того, много полезной информации содержалось в обширной литературе по минтаю. Тем не менее ощущался дефицит собственных данных за зимний и весенний периоды. в связи с этим очередные экспедиции спланировали так, чтобы заполнить«недостающие сезоны», а кроме того, охватить съемками глубины до 1000 м. Впервые при организации этих исследований применили синхронную работу двух судов. На базовом судне типа РТМС выполнялись траловые съемки в эпи- и мезопелагиали на глубинах до 500 м, а на фоновом судне — в диапазоне 500-1000 м. Кроме того, на фоновом судне выполнялся расширенный комплекс океанографических и планктонных исследований. На этом этапе к биоценологическим работам ТИНРО стал подключаться ВНИРО. Часть его специалистов знали о наших исследованиях, так как я и мои сотрудники довольно много публиковались в различных изданиях, в том числе в центральных. На базе этих исследований вновь обозначились некоторые контуры некогда широких научных связей между нашими институтами, которые, к сожалению, в последнее врем я почти прервались. с группой квалифицированных океанологов в наши экспедиции стал приезжать известный гидрохимик В. В.Сапожников. Неоднократно в поддержку моей тематики и дальнейших планов исследований на разных уровнях высказывались новые руководители ВНИРО — А. А. Елизаров и Б. Н.Котенев.

У руководителей ТИНРО, и в частности у директора Н.П. Новикова, мои работы, если судить по выделяемым судам, также находили поддержку. Однако Николай Петрович вслух об этом старался не говорить, чтобы не вызывать подозрения в какой-либо позитивной пристрастности к делам моей лаборатории. Более того, в первый год своего директорства он вышел с предложением сделать смотр руководителей лабораторий института через их отчеты за пятилетние периоды исследований. а начать этот смотр он предложил с меня, двусмысленно заявив Ученому Совету о том, что надо посмотреть, чем может похвалиться: председатель СТК. Он явно подыгрывал моей оппозиции, правда, был уверен, что в делах у меня полный порядок. Сам Николай Петрович такую позицию называл центристской; я же считал ее соответствующей принципу«вашим — нашим». Зная, что Н.П.Новиков очень отстал от уровня современных не только лабораторных, но и экспедиционных исследований, во время плавания на«Млечном пути» я предлагал ему подсесть к нам на завершающей стадии рейса и посмотреть, как мы работаем. Идея эта Николаю Петровичу понравилась, но он не рискнул, опять же боясь пересудов, а возможно, и не сумел выбраться из-за занятости. Правда, на следующий год он все же подсел ненадолго в один из наших рейсов, которым руководил Е. И.Соболевский. Этот краткий визит Никакой пользы никому не принес. Более того, итог этой поездки директора неожиданно оказался с отрицательным знаком.

Экспедиция, о которой идет разговор, сделала хорошую съемку западной части Берингова моря, после чего приступила к аналогичным работам в Охотском море. Здесь к ним и подсел Николай Петрович. Е. И.Соболевский перед рейсом был утвержден доктором биологических наук, что сразу добавило ему уверенности, правда, это вскоре перешло в хамскую самоуверенность. Когда Евгений Иванович увидел, что не успевает домой к своему дню рождения, с согласия Николая Петровича он скомкал съемку Охотского моря, ограничив ее только частью разрезов. На отчете я попытался в решение внести пункт о лишении экспедиции премиальных за ее охотоморский период работы. Но меня поддержали лишь некоторые коллеги. Я, правда, не очень переживал, так как на подобные темы давно терпел поражения, к которым уже адаптировался. Но время от времени возникающая двусмысленность все же задевала.

Как-то Н.П. Новиков поехал в США и во время этой поездки должен был участвовать в двух рабочих совещаниях по координации научных исследований, в том числе по минтаю Берингова моря. в одном из совещаний принимал участие и Н.С.Фадеев, с которым Н.П.Новиков поспорил перед поездкой по одному вопросу, касающемуся минтая. Николай Петрович спросил, нет ли у меня какой-либо не очень большой работы, где бы компактно были отражены мои представления о минтае Берингова моря. к этому времени я с Е. П. Дулеповой только что закончил обобщение по экосистеме Берингова моря, где соответствующее место занял и минтай. Эта рукопись уже была отправлена в издательство ВНИРО, и ее копию я дал Н.П.Новикову с просьбой передать затем для опубликования американцам, которые экосистемные работы в Беринговом море начали раньше нас. По некоторым вопросам мы смогли продвинуться дальше американцев, поэтому, заботясь о своем приоритете, хотели наши разработки застолбить в американской научной печати. По возвращении из Америки Николай Петрович сказал, что наша рукопись его очень выручила, так как Н.С.Фадеев говорил на совещаниях едва ли не глупости. Но американцам ее он не отдал, так как одно место в ней ему показалось сомнительным. Сомневался же Н.П.Новиков в вопросе, в котором... совсем не был специалистом. Позднее эта работа в сокращенном варианте нами была опубликована в трудах Северотихоокеанской морской научной организации — Пайсис, но за упущенное время было все же обидно. а кроме того, она обросла списком соисполнителей из других лабораторий ТИНРО, к нашим исследованиям не имевших отношения.

Не хочу, чтобы у читателя сложилось мнение о том, что в рассматриваемое время в моей работе преобладали подобные мелкие неприятности. Нет, по большому счету в этот период много получалось именно в научном плане. в результате нескольких съемок, в том числе в зимний период, когда удалось охватить тралениями слои между 200 и 1000 м, мы обнаружили порядочное количество рыбы, которой не хватало в наших прежних теоретических расчетах потенциальной рыбопродуктивности. Оказалось, что глубоководные слои заселены большим количеством мелких рыб и кальмаров. в Охотском море среди прочих рыб абсолютно преобладает похожая на малоротую корюшку серебрянка, а в Беринговом море и тихоокеанских водах Камчатки и Курильских островов — миктофиды. Суммарная биомасса этих рыб была, по крайней мере, не меньше, чем минтая и прочих видов, живущих на глубинах менее 200 м. Биомасса мелких кальмаров также шла на миллионы тонн. Таким образом, мы нашли недостающих потребителей планктона, но из этого не следовало, что за счет мезопелагических рыб и кальмаров удалось значительно расширить сырьевую базу рыбной промышленности. Все перечисленные объекты не образуют мощных концентраций, они распылены по огромному объему воды и за счет этого и набираются большие суммарные биомассы. Некоторые иллюзии сейчас имеются лишь относительно серебрянки в Охотском море, уловы которой здесь иногда достигают 1-2 тонн за часовое траление. в будущем, однако, с прогрессом техники промышленного рыболовства хотя бы часть потенциальных биологических ресурсов, несомненно, будет вовлечена в промысловую сферу. На данном же этапе уверенно можно говорить лишь о важном биоценологическом значении мезопелагических рыб и кальмаров. Они являются потребителями планктона, следовательно, могут быть конкурентами для промысловых объектов. в то же время сами они в большом количестве потребляются лососями, минтаем и другим рыбами.

В каждой экспедиции, даже если она складывалась не всегда удачно обнаруживались интересные и даже сенсационные находки. в нескольких зимних рейсах было установлено, например, что в течение всей зимы на юге Охотского моря в большом количестве остается молодь горбуши, а иногда и кеты. Обитая при низкой температуре почти у кромки льдов, она хорошо растет и, судя по всему, неплохо себя чувствует. Все оказалось таким неожиданным, что многие лососевики в это долго не верили. Ведь во всех сводках японских, американских и наших ученых неизменно указывалось, что зимой горбуша должна быть далеко в открытом океане.

Столь же интересной была поимка зимой восточное Курильских островов нескольких крупных горбуш, оставшихся в океане на вторую зиму. Горбуша, как известно, живет лишь несколько больше полутора лет. в то же время допускалось, что отдельные особи могут прожить больше двух лет, и это как будто подтверждалось по чешуе у некоторых рыб. Наши находки в общем-то лишь подтверждали имеющиеся предположения. Я попросил своих сотрудников подготовить для журнала«Биология моря» небольшую заметку на эту тему. На рецензию журнал ее направил заведующему кафедрой ихтиологии Дальневосточного университета профессору В. Н.Иванкову. Невероятно, но этот крупный авторитет по лососям решительно попытался воспрепятствовать публикации сообщения, аргументируя это принципом«этого не может быть, потому что не может быть никогда». Чтобы появиться на свет, небольшая заметка прошла долгий путь дополнительных рецензий и согласований в Институте биологии моря ДВО РАН, при котором находится редакция журнала.

Наши комплексные экспедиции оказались хорошей школой для многих молодых специалистов. Еще студентами«обкатались» в них несколько человек, которые в контакте с моей лабораторией продолжают работать и сейчас, став научными сотрудниками. у гидробиологов ТИНРО кроме А. Ф. Волкова хорошими экспедиционниками показали себя К. М. Горбатенко и А. Я. Ефимкин. Но особенно отрадным для меня было то, что стали подавать хорошие надежды несколько молодых сотрудников из моей лаборатории. Вне конкуренции здесь оказался перешедший в лабораторию из ТУРНИФ В. И.Радченко, его я почти сразу стал считать своим дублером. Вскоре на«Млечном пути» он совместно с внировцами провел экспедицию, которую можно по любым меркам считать образцовой. в течение зимне-весеннего рейса они успели сделать хорошие комплексные съемки свободной ото льда акватории Охотского моря и всей западной части Берингова моря. в обоих морях исследованиями, помимо эпипелагиали, были охвачены мезо- и батипелагиаль.

Сделать ставку на более молодые силы меня заставили и дополнительные обстоятельства. Не выдержала нашего темпа работ Н.П.Маркина. Ее творческий пик был уже пройден, к тому же совсем неважно стало и со здоровьем. Нелли Павловна ушла в более спокойную по работе лабораторию. Перестал, как я уже писал выше, работать ударившийся в валютные гонки В. Н.Долганов. Хорошо работал Л. А.Борец, но он слабо контактировал с остальными сотрудниками лаборатории. Ставший доктором Е. И.Соболевский никак не мог вернуться в биоценологическую тематику. Через некоторое время я организовал ему переход в Институт биологии моря, рассчитывая, что на новом месте, заведуя лабораторией ихтиологии, он самостоятельно сможет реализовать свой потенциал. к сожалению, в этом случае я сильно ошибся. Без поводыря Евгений Иванович не только застопорился, но и пошел назад.

Располагая данными по всем сезонам года, можно было более основательно заняться структурой и продуктивностью сообществ, а также и функционированием экосистем наших морей в целом. с Е. П. Дулеповой я подготовил две большие работы, в которых мы попытались построить схемы биологического баланса Охотского и Берингова морей. Эти схемы, конечно, не лишены слабых мест. в частности, только экспертным путем и при больших допущениях рассчитывались блоки первичной продукции, бактерий и простейших. Данные компоненты биоты наших морей пока вообще слабо изучены и еще не скоро знания по ним приблизится к тому, что известно о представителях более высоких трофических уровней. к сожалению, таков уровень представлений о природе наших дальневосточных морей в самом конце 20-го столетия.

Что касается биомасс и состава планктона, бентоса, донных и пелагических рыб, кальмаров, донных промысловых беспозвоночных, китов, тюленей и морских птиц, то по всем этим группам оценки подкреплялись свежими материалами, в значительной степени собранными в наших комплексных экспедициях.

При сопоставлении схем потоков вещества и энергии в Охотском и Беринговом морях обнаружилась большая неожиданность. Биота этих морей как будто различается не сильно. Да и массовые гидробионты, в том числе промысловые, в этих морях в основном одни и те же. Однако в эффективности функционирования экосистем Охотского и Берингова морей, с точки зрения выхода продукции на высших трофических уровнях, обнаружились заметные различия. Самое главное здесь состоит в том, что биомасса и продукция планктона на единицу площади в Охотском море оказались в полтора раза выше, чем в Беринговом. с другой стороны, биомасса и продукция рыб и других промысловых гидробионтов заметно выше в Беринговом море. Из этого следовал вывод о том, что экосистема Берингова моря работает более эффективно, если иметь в виду промысловую ценность сообществ, т. е. рыбопродуктивность.

Основополагающей причиной замеченных различий между Охотским и Беринговым морями, на мой взгляд, являются различия в их температурном режиме. Суровые условия Охотского моря, судя по всему, не сдерживают развитие планктона и бентоса, при этом здесь, как нигде, много эвфаузиид, группы, привлекательной для многих промысловых животных. с другой стороны, для воспроизводства многих умеренноводных рыб низкие температуры в Охотском море оказывают некоторое сдерживающее влияние. в более мягком в гидрологическом отношении Беринговом море, и особенно в его восточной части, условия для воспроизводства рыб более благоприятны. Поэтому при меньшей обеспеченности пищей они в среднем достигают более высокой численности, что еще больше делает соотношение между планктоном и его потребителями неблагоприятным с точки зрения кормовой обеспеченности нектона и нектобентоса. Данное правило, правда, не относится к западной части моря, которая по температурному режиму столь сурова, что напоминает в этом смысле Охотское море.

Из обнаруженного различия между Охотским и Беринговым морями следовал чрезвычайно важный вывод. в условиях меньшей обеспеченности пищей должен сильнее работать так называемый фактор плотности, реализация которого происходит через внутри- и межвидовую конкуренцию за пищу. а далее следовал еще один, не менее важный вывод — в Беринговом море должно быть больше альтернативных видов, т. е. видов, у которых динамика численности развивается в противофазе. Фактические данные также подтверждают эту закономерность, особенно зримо заметную на примере сельди и минтая. Эти виды в Беринговом море ни разу не имели в одно и то же время повышенную численность. Правда, строго говоря, дело здесь не только в кормовой обеспеченности рыб. Минтай более эффективно размножается на севере ареала в теплые эпохи, а сельдь — в холодные. Контуры противофазности в численности сельди и минтая прослеживаются и в Охотском море, но не так явно, как в Беринговом. Так, в 70-80-е годы, когда численность минтая в Охотском море имела исторический максимум, сохраняла промысловую численность охотско-аянская популяция сельди. Данное обстоятельство в свете изложенного можно трактовать и с точки зрения хорошей обеспеченности рыб планктоном в Охотском море.

Описанные выше и другие биоценологические интерпретации, казалось, должны были привлечь внимание и с точки зрения их реализации при обосновании квот вылова и усовершенствовании принципов рационального рыболовства. Становилось ясно, что с одной меркой к разным морям подходить вряд ли правильно. Напрашивалась необходимость учета не только биомассы популяций, но и их«ближайшего» биоценологического окружения. к сожалению, наши коллеги-сырьевики этой темой не заинтересовались, они работали по накатанному стандарту и усложнять свою производственную жизнь не хотели. На это я, между прочим, не очень и сетовал, так как знал, что к новым идеям привыкают не сразу, поэтому нужно время. к примеру, критикуемые мною некоторые современные принципы рационального рыболовства внедрялись несколько десятков лет и в свое время с ними боролись даже авторитетные светлые головы, ратовавшие за соблюдение правил рыболовства, но... неприемлевшие саму идею квотирования уловов.

Обидным было другое. От работ моей лаборатории стали отставать наши ближайшие коллеги-гидробиологи. Обеспечив по методикам А. Ф. Волкова обработку огромных массивов данных по биомассам планктона и питанию рыб прямо в рейсах, гидробиологи сильно приблизили свои занятия к сырьевым исследованиям. Уже в рейсовые отчеты включались емкие гидробиологические разделы, в которых приводились не только данные по количественному распределению планктона и составу пищевых спектров рыб, но и валовой запас различных групп планктона, а также объемы выедания планктона нектоном. Еще несколько лет назад об этом можно было только мечтать. Сейчас это стало нормой каждой экспедиции. к сожалению, гидробиологи этим удовлетворились и к более углубленной обработке материалов в лабораторных условиях даже не пытались приступить, тем более — по-настоящему заняться динамикой и функционированием планктонных сообществ. Для этого нужны были масштабные работы по продукционной и популяционной гидробиологии, трофологии, а также знание жизненных циклов массовых планктеров. Обо всем этом наши коллеги даже не помышляли.

Постоянно возникал еще один вопрос, где нужны были другие подходы. Когда мы стали сопоставлять плотность концентраций рыб и планктона по районам, то в большинстве случаев не обнаруживали каких-либо зависимостей. Очень часто рыбы было много там, где мало планктона, и наоборот — при высоких биомассах планктона рыбы было мало. Логика подсказывала, что обычных биомасс планктона, рассчитанных по тотальным обловам для больших районов, недостаточно. Необходимы были новые данные о структуре кормовых полей, пятнистости в распределении планктона, характере разноса и накопления его в определенных местах течениями. Мои призывы заняться и этими проблемами, и вообще углубить исследования раз за разом заканчивались туманными обещаниями, которые, конечно, не выполнялись. Гидробиологами, как и многими другими тинровцами, все больше овладевали совсем иные проблемы, связанные с конъюнктурными личными интересами. с началом демократизации упала дисциплина и исчезла ответственность. Чтобы как-то расшевелить гидробиологическую лабораторию, я решил в очередном совместном рейсе их научного лидера А. Ф. Волкова«не мытьем, так катаньем» обратить в свою веру. Но Анатолий Федорович, решив улучшить свои финансовые дела, ушел в экспедицию по изучению Куросио, правда, пообещал пойти после этого в очередной рейс и со мной. Однако, когда пришел черед нашей экспедиции, он еще не отошел от предыдущего плавания, а кроме того, начался дачный сезон с известными хлопотами. Я, конечно, управился со своей очередной экспедицией и без А. Ф. Волкова. Об этой экспедиции разговор пойдет в следующей главе. Здесь же только замечу, что несинхронное наше с А. Ф. Волковым нахождение на берегу и в море отрицательно сказалось на подготовке совместной монографии по минтаю. в некоторой степени положение спасало то, что в моем распоряжении была рукописная продукция Анатолия Федоровича в виде рейсовых отчетов с важной информацией по планктону и питанию рыб. Так или иначе, монография«Минтай в экосистемах дальневосточных морей» с помощью О. С. Темных и Е. П. Дулеповой была закончена и сдана в печать. Обидно, но в издательской службе ТИНРО опубликование книги, не смотря на ее престижный характер для института, порядочно задержали. Несколько раз я ходил к директору, и только так с большим трудом смог дело сдвинуть с места.

Этой работой я подвел черту под моими спорами с минтайщиками, при этом, как мне кажется, была заложена научно-мировоззренческая база для дальнейшего изучения основного промыслового вида наших морей, который в мировом рыболовстве уже давно стоит на первом месте. Собственными данными мы располагали только по части ареала минтая. Однако поняв основные контуры его экологии в районах наших постоянных работ, а они, кстати, пришлись на основную часть ареала, легче было соответствующим образом интерпретировать литературную информацию и по популяциям, по которым мы не работали.

Я думаю, что мы заметно продвинулись в познании популяционной структуры минтая. Эта работа проводилась параллельно с изучением функциональной структуры его ареала. Для большинства районов обитания минтая были оконтурены районы воспроизводства, места концентраций молоди и районы нагула взрослых рыб, для которых характерны протяженные миграции. о масштабе этих миграций можно судить по тому, что минтай при нагуле встречается в любом участке глубоководных котловин Охотского, Берингова и Японского морей. Нерестилища же его в целом тяготеют к окраинам морей.

На базе функциональной структуры ареала легче было разбираться и с популяционным составом минтая. в общей сложности мы выделяли около двух десятков популяций различного объема. На нашей схеме в восточной части Берингова и северной половине Охотского моря выделялись две мощные и сложноорганизованные суперпопуляции. Наиболее южные популяции отличались от северных локальностью и зимним нерестом.

Пожалуй, наиболее интересными в нашей работе оказались выводы о роли и месте минтая в пелагических и донных сообществах. в 80-с годы, когда численность большинства северных его популяций находилась на высоком уровне, минтай резко доминировал среди нектонных гидробионтов как потребитель планктона. в районах массового обитания он, несомненно, составлял большую конкуренцию другим планктоноядным рыбам. Кроме планктона крупный минтай потребляет много мелких рыб, кальмаров, креветок и собственной молоди. Масштабы этого выедания при высокой численности взрослых рыб впечатляют. к примеру, в 70- и 80-е годы во многом из-за высокой численности минтая и трески в северных водах стало мало креветки, которую эти рыбы потребляют в большом количестве. а масштабы выедания собственной молоди бывают в некоторых случаях столь значительными, что могут отразиться на численности поколений самого минтая. Замечу попутно, что о больших масштабах потребления своей молоди писали и другие исследователи, как советские, так и американские. Интерес к этой проблеме вполне оправдан, но, как показали наши исследования, в своих выводах некоторые авторы явно перестарались. к примеру, Н.П.Маркина, прибегнув к формальным осреднениям и перенеся данные по отдельным сезонам и районам на всю численность этой рыбы и все сезоны года, получила астрономически огромные масштабы потребления минтаем собственной молоди. По ее расчетам, только в Охотском и Японском морях минтай выедал более 20 млн.тонн своих мальков. Если бы это соответствовало действительности, то общее поголовье минтая было бы на порядок выше его существующих запасов.

К сожалению, в основном не подтвердилась и красивая гипотеза А. С. Соколовского на тему каннибализма минтая, в которую я сначала почти безоглядно поверил и даже иллюстрировал его графиком одну из своих публикаций. Александр Семенович, а также некоторые американские специалисты на примере минтая Берингова моря независимо друг от друга пришли к выводу о том, что при промысле крупного минтая сохраняется большое количество не съеденной им молоди. Поэтому промысел может в конечном итоге создать базу для прирост запаса минтая примерно на треть. Теоретически это выглядело безукоризненно, но на практике все оказалось гораздо сложнее и неоднозначно. Никакой каннибализм, кстати, не задержал сильное снижение запасов минтая в Беринговом море, когда в 80-е годы ухудшились условия его воспроизводства. Сейчас совершенно очевидно, что регулирующее действие каннибализма носит лишь локальный характер.

Впервые на примере Охотского и Берингова морей я рассчитал объемы выедания минтая другими хищниками. Больше всего его потребляют донные рыбы — треска, палтусы и крупные бычки, но внушительные потери минтай несет также от морских млекопитающих и даже морских птиц, правда, последние ловят только его молодь. Существенно то, что общие потери минтая от хищников в 80-е годы, т. е. в год наших расширенных исследований, в два-три раза превышали объема вылова рыбаками всех стран, хотя промысел минтая давно достиг весьма солидных масштабов. Из этого следовал важный вывод о том, что биоценологический фактор в настоящее время в динамике численности и состоянии запасов имеет в целом большее значение, чем промысел. При регулировании рыболовства это обстоятельство, однако, никак не учитывается. Более того, в практике обоснования режима промыслового использования минтая, в том числе при определении квот вылова исходили и исходят лишь из двухфакторного анализа«запас — вылов».

А заключалась наша монография по минтаю анализом динамики численности минтая, оценкой современного этапа состояния разных его популяций и прогнозом тенденций изменения запасов на предстоящие годы. Различные популяции минтая в этом смысле оказались неодинаковыми, к тому же под воздействием промысла они находились разные по продолжительности периоды. Если в южной части ареала заметный промысел минтая корейские и японские рыбаки развили еще с начала двадцатого столетия, то ресурсы северных популяций интенсивно осваивать начали лишь с середины 60-х годов. По моим ориентировочным расчетам, за всю историю промысла были добыты 141 млн.т минтая, из них после 1960г.- 130 млн.т. Пик вылова-7 млн.т — пришелся на 1988 г. Сейчас происходит снижение численности всех наиболее крупных стад.

Анализируя динамику численности и промысла, мне удалось показать, почему все или почти все долгосрочные прогнозы по минтаю до сих пор не оправдывались. Многие минтайные специалисты, а впрочем не только они, неоднократно пытались связать динамику численности минтая с различными факторами: солнечной активностью, лунным приливом, атмосферной циркуляцией, температурой воды, интенсивностью определенных течений, воздействием промыслового пресса и т. д. в некоторых случаях и на определенных этапах удавалось замечать, казалось бы, неплохие совпадения или зависимости. Но на более продолжительных рядах наблюдений все это неизбежно не подтверждалось или нарушалось.

Я сформулировал концепцию пятиуровенной этапности формирования численности поколений рыб, в том числе минтая. Согласно этой концепции общий фон многолетней динамике численности создают космофизические факторы, с которыми связано формирование климато-оксанологических эпох с соответствующим комплексом условий обитания рыб. Обычно в таких случаях говорят о теплых или холодных эпохах. Соответствующую корректировку в эпохальный ход событий вносят конкретные климато-гидрологические условия на местах размножения каждой конкретной популяции. а так как гидрологический режим в различных районах специфичен, то и в пределах одной эпохи ход численности даже смежных популяций довольно часто не совпадает. Далее вносит свои вклад в формирование численности гидробионтов групп биоценологических факторов. Часть из них опосредуется через так называемый фактор плотности, работающий через обеспеченность пищей. Обеспеченность же пищей, с одной стороны, может зависеть от количества в море необходимого для питания планктона, а с другой, — находится в зависимости от внутривидовой и межвидовой конкуренции. Сейчас может считаться доказанным, что при размножении высокочисленных производителей редко появляются очень урожайные поколения как у минтая, так и у других рыб. Следовательно, при высокой численности целесообразно дополнительное разреживание популяций. Вторая группа биоценологических факторов действует по линии паразитизма и хищничества, в том числе через каннибализм. Наконец, заслуживают упоминания так называемые популяционные факторы. Суть их состоит в том, что эффективность воспроизводства в некоторой степени зависит от размерно-возрастной и половой структуры стада. Последний штрих в формирование численности и запасов рыб вносит промысловый пресс с его прямым или косвенным действием. Под косвенным действием в этом случае понимаются следствия от параллельного вылова конкурентов или хищников.

Каждая группа факторов может существенно изменить ход численности, следовательно, нужно научиться учитывать весь их комплекс. При однофакторном подходе при прогнозировании, что в общем-то исповедуется до сих пор, точно предсказать многолетний ход численности можно только случайно или невероятной интуицией.

Если принять мою концепцию, то ведущим мониторинг сырьевой базы специалистам нужно весьма основательно поднять научный уровень своих исследований. Ведь на данном этапе в большинстве случаев специалисты, к сожалению, ограничиваются лишь констатацией и элементарной интерполяцией простых учетных данных.

Я несколько подробнее остановился на некоторых итогах наших биоценологических работ, чтобы подчеркнуть сложность реальных задач, стоящих перед биологической рыбохозяйствснной наукой, а также показать, что и при наличии многих объективных трудностей и накладок все же можно работать и продвигаться вперед. у меня в описанный здесь период, конечно, были моменты, когда я испытывал удовлетворение от достигнутого. а надежды на будущее помимо этого будили и другие события.

С 1989 г. временно отошли на второй план дела внутриинститутской , политики и отношений. Вместе со всей страной мы быстро политизировались, при этом начала давать свои всходы горбачевская гласность. в казавшейся вечной железобетонной мерзлоте феодально-коммунистической системы начала выбрасывать хотя и слабые, несмелые ростки демократия. Дохнуло свободой, как в раннемартовский день весной.

Потянуло к газетам, политическим теле- и радиопередачам, обострился интерес к истории страны, которая большевиками была фальсифицирована, а точнее — извращена. у многих началось прозрение и пришло понимание того, что жили мы в клетке, не всегда это ощущая. Становилось все более очевидной фальшивая и убогая сущность правящего режима и его главного носителя КПСС, прикрывавшихся красивыми лозунгами и призывами. Я, как и многие другие, стал отчетливо понимать, что построенный в нашей стране один из вариантов коммунистического строя по отношению к своему народу был более жестоким и аморальным, чем фашизм. Даже далеко не полная доступная информация позволяла утверждать, что со времени октябрьского переворота на самом верху власти всегда стояли паханы-преступники и уголовники, начиная с великого и злого гения, по существу, сатаны в человеческом облике — В. И.Ленина и его не менее талантливого последователя, кремлевского горца И. В. Сталина. До этого общество жило в шорах, в своеобразном информационном вакууме. Кому, к примеру, были известны объясняющие облик захвативших во время октябрьского переворота власть людей слова выставленного В. И.Лениным из России философа Н.Бердяева:«Появился новый антропогенный тип, в котором уже не было доброты, расплывчатости, некоторой неопределенности очертаний прежних русских лиц. Это были лица гладко выбритые, жестокие по своему выражению, наступательные и активные, ни малейшего сходства спицами старой русской интеллигенции, готовившей революцию. Новый антропологический тип вышел из войны, которая и дала большевистские кадры. Этот тип столь же милитаризованный, как и тип фашистский». Это обобщение объясняет истоки казарменной сути построенного в стране общества. Символично, что одним из первых изобретений большевиков были концентрационные лагеря. а дальше логично выстраивались многолетний великий террор, разрушение религий и большая ложь.

Много размышляя на этот счет и занимаясь переоценками былых представлений, я не раз начинал ощущать, что наша великая Родина семь десятилетий находилась во власти сатаны. Одновременно трудно было не видеть масштабность и талантливость многих злодеев, осуществлявших эту власть в стране.

Освобождение мозга и души от большевистского мировоззрения у разных людей проходило по-разному. Я никогда не был в партии, поэтому от имевшихся у меня лоскутьев вшивой коммунистической идеологической одежды избавился сразу. в то же время для многих вывод о том, что большевизм — это чума двадцатого столетия, звучал оскорбительно. Из этой категории люден образовались современные коммуняки и поддерживающая их прослойка людей. Сейчас, когда стали известны все ужасающие масштабы злодеяний коммунистического режима, только безнравственные люди могут тосковать по минувшему и собираться под красными знаменами.

Не могу в связи с этим попутно не упомянуть об одном моменте, который до конца все еще не укладывается в моей голове. Многим хорошо известно, как стойко противостоял лысенковщине академик Н.П.Дубинин. Он был одним из немногих, кто не раскаялся в своих научных представлениях, когда попал под репрессивный пресс коммунистического режима. и вот этот человек, будучи крупным ученым и незаурядной сильной личностью, в недавно переизданной своей книге«Вечное движение» добавил слова«генетика и будущее социализма неразделимы» и признался, что в мир науки он вошел«озаренный идеалами коммунизма». Сказал это тогда, когда уже не надо было подстраиваться под политику. Невероятно, но это факт. Уважаемый академик так ничего и не понял. Что же в таком случае можно было спрашивать с других? Не случайно, конечно, что подавляющая часть нашей интеллигенции с самого начала не только пошла в услужение коммунистическому режиму, но и активно содействовала его укреплению.

Коммунисты чувствовали свою силу почти до конца их режима. Их было много, и в их руках было все — карательные органы, пресса, радио, телевидение и просто власть. Подыгрывая горбачевской перестройке, они позволяли поиграть в демократию буквально всем, включая диссидентов и бывших узников коммунистических лагерей. Редакторы коммунистических газет временами организовывали широкое обсуждение различных проблем, предоставляя страницы своих газет, по существу, любому, в том числе антикоммунистам. Допускаю, что при этом некоторые из них сохраняли наивную веру в возможность гармонизации и строя, и правящей партии.

В то время я не мог стоять в стороне от пульса политической жизни. Краевая газета Приморского Крайкома КПСС«Красное Знамя» опубликовала несколько моих антикоммунистических статей, где я доказывал преступность коммунистической партии и пророчествовал ее крах под грузом преступлении перед собственным народом. и сейчас отдаю должное смелости главного редактора В. Шкрабова, который был и остается убежденным коммунистом. Тем более, что это были не заметки, а большие статьи. в ответ газета публиковала отклики читателей, и все они были только с осуждением моих позиций. Писали учителя, военные, ветераны. Формально создавалось впечатление, что народ в большинстве своем не разделяет подобные убеждения. Любопытно, но меня эти коллективные осуждения совершенно не задевали, да и абсурдно было верить в стопроцентную преданность приморцев коммунизму, как это пыталась представить газета«Красное Знамя». а главным было то, что мне не раз звонили совершенно незнакомые люди и благодарили за слова правды. в мою пользу высказывалось и большинство моих знакомых, в том числе из научной среды. Справедливости ради я в то же врем я должен сказать, что некоторые крупные научные деятели Дальневосточной Академии наук считали мой антикоммунизм необдуманным перекосом. Впрочем, ничего удивительного здесь не было. Большая часть высокопоставленных научных деятелей состояли в КПСС, в той или иной степени были обласканы ее режимом и верно ему служили.

Все уколы, которые я получал в ответ на пропаганду своих политических убеждений, более чем с лихвой компенсировались возможностью высказаться вслух. а вскоре я испытал на этот счет вообще более чем приятные минуты. Я зашел в редакцию«Красного Знамени» и мне показали пухлую папку с многими откликами на мои статьи. Одно письмо помню хорошо и сейчас. Инвалид войны из приморской глубинки писал, что при чтении статьи им владело просветленное состояние и ему казалось, что он. как во время своей боевой молодости, с автоматом в руках шел в наступление на Курской дуге. Я воспринял эти слова как награду.

Когда коммунисты почувствовали, что развитие событий в обществе все больше идет не в их пользу, они ужесточили цензуру и та же газета«Красное Знамя» отказала мне в возможности хотя бы ответить на многочисленные критические заметки в мой адрес. Кстати, главный редактор«Красного Знамени» много сил отдал, чтобы воспрепятствовать созданию в Приморье демократической газеты«Утро России». От фамилии этого редактора, как шутили здесь, появилось почти крылатое слово«шкрабовщина». Этим подчеркивалось родство с аналогичным явлением республиканского масштаба — «прохановщиной» — по имени редактора шовинистической газеты«День».

Ход событий и политическое развитие общества ускорялись в связи с выборами Народных депутатов и началом работы Съездов Народных депутатов СССР, а вскоре и аналогичных Российских съездов. Особенно ошеломляюще действовала трансляция съездов. Люди могли, как на витрине, смотреть на себя со стороны. Невооруженным глазом было видно, сколько ненависти и злобы спрессовано в нашем обществе, как низка нравственная планка наших избранников, считающих себя солью общества, как цепляются за власть коммунисты. Пока это было«агрессивно-послушное большинство». Пройдет немного времени, и они станут«агрессивно-непослушным большинством». Во многом эта публика действительно отражала характер нашего общества, но далеко не во всем. Все же среди них абсолютное большинство состояло в КПСС и это, конечно, накладывало понятный отпечаток на политический, моральный и нравственный облик совокупности людей, оказавшихся наверху представительной власти. Безнравственное поле временами захватывало даже несомненно безукоризненных людей. На меня, например, очень тяжелое впечатление произвело выступление академика Д. С. Лихачева, который доказывал, что президента СССР можно выбирать только на Съезде Народных Депутатов, но никак не всем народом. Аргументация при этом была более чем сомнительной — во избежание гражданской войны. Человек, который был в свое время репрессирован, а позднее даже ассоциировался с совестью народа, по существу, не доверял этому самому народу. Зато он доверял выбор президента партноменклатурному большинству съезда.

Но видно было и другое. Оказалось, что кроме немногочисленных известных диссидентов-правозащитников в обществе есть и другие герои нашего времени. На съездах они были в меньшинстве. Но именно с их подвижнических выступлений и высокогражданских поступков и позиций началось стремительное разрушение как самой тоталитарной системы, так и главного носителя этой системы- КПСС, с ее вооруженным хранителем КГБ. в это время начал свой путь к будущему президентству несгибаемый гигант Б. Н.Ельцин, а великий гражданин А. Д. Сахаров сверкнул яркой кометой на безнравственном фоне нашей жизни, оставшись вечным укором совести предавшего его общества.

Многие тинровцы жили в то время событиями большой политики и активно откликались на съездовские баталии и противостояния. Я с А. И.Чигиринским и А. С. Соколовским не раз организовывал коллективные телеграммы в адрес съездов и Верховного Совета в поддержку Б. Н.Ельцина и его единомышленников. Под некоторыми телеграммами было более двухсот подписей, и ставили их люди с чувством выполнения гражданского дол га. в таких условиях не могла не разложиться большая парторганизация института. Сначала из нее выходили единицы. Другие побаивались или верили, что все еще можно гармонизировать КПСС на базе демократической платформы. Вскоре эти иллюзии кончились, чему способствовало создание российской, или полозковской, коммунистической партии, которая без лукавства сразу обнажила свою агрессивную и антидемократическую сущность. Начался обвальный выход из партии, и я не могу не испытывать определенного чувства гордости от того, что я, вернее моя антикоммунистическая позиция, сыграла немалую роль в развале сильной парторганизации ТИНРО.

Освободившись от«перевертышей», в тинровской парторганизации осталась небольшая группа в основном истинных ленинцев, они консолидировались вокруг В. П. Павлычсва, Ю. В. Новикова, Н. С. Фадеева и И. И. Сидельннкова. Коммунисты по-прежнему хотели играть особую роль в институте. Однажды на свое очередное собрание они вызвали проктора Н.П.Новикова для отчета об обострившемся финансовом сложении института. Николай Петрович оставался в партии большевиков до закрытия ее Б. Н.Ельциным. Поэтому, слегка смутившись сред демократами, будучи дисциплинированным и твердокаменным коммунистом, пошел с докладом отчитываться перед людьми, не понимавшими, что поезд жизни уже ушел за горизонт, что они уже вчерашние. Такие сцены, впрочем, воспринимались уже с долей снисходительности и даже юмора.

Скажу откровенно, временами я испытывал радостные и даже счастливые минуты от сознания того, что дожил до времени, когда начался крах всевластной коммунистической системы. Это состояние чередовать с тревожными минутами, когда возникало ощущение возможного возврата к старому. Вся обстановка в стране становилась неустойчивой, и это бумерангом ударяло по ранее отлаженному хозяйственному механизму. Нарушение экономических связей негативно отразилось и на функционировании рыбной отрасли. Для рыбохозяйственной науки самым главным становился вопрос финансирования исследований. Из-за непредсказуемости обстановки, особенно в связи с ослаблением позиции союзного Минрыбхоза, ТИНРО вошел в состав объединения«Дальрыба». Пока шло все своим чередом, но уже началось сокращение числа экспедиций, а на будущее ситуация становилась все тревожнее. Началась стихийная суверенизация, захватившая все уровни, начиная от союзных республик, кончая последним колхозом. Рыбаки объявили почти войну своему главку — Дальрыбе, которая в то время была весьма мощной организацией, своего рода министерством рыбной промышленности Дальнего Востока и много делала для координации работы рыбных объединений. Дальрыба устояла, но вынуждена была сильно сократиться, при этом потеряла многие из немалых в прошлом властных полномочий. Напротив, набирали силу региональные рыбные организации, а на сессиях камчатских, сахалинских и магаданских Советов были объявлены региональные двухсотмильные рыболовные зоны по образцу государственных. Резко сократились отчисления на науку. Для ТИНРО со всей очевидностью замаячила проблема выживания. Мин-рыбхоз, куда ТИНРО вновь стал входить, мало чем мог помочь. в этом учреждении больше всего болела голова за собственную судьбу. Нужно было учиться добывать деньги, а их нужно было много, учитывая дороговизну экспедиций и многочисленность штата института.

Н.П. Новиков, поработав после избрания директором около трех лет, попал в известный цейтнот. Его главной слабостью всегда было желание быть начальником. Ему очень нравилось представлять институт в частых зарубежных поездках. Здесь он поступал как большинство советских людей, которые после железного занавеса при малейшей возможности бросались в загранкомандировки, даже если были к этому не готовы или цель поездки была надуманна. За три года Николай Петрович на этом поприще душу отвел сполна. Ну а жизнь становилась сложнее. в предвыборной программе и позднее он заявлял, что одну из основных задач видит в сохранении всей комплексной структуры ТИНРО, доставшейся ему по наследству. Сейчас он не мог не видеть, что сохранить неизменным ТИНРО не удастся. Его угнетала мысль о том, что он может стать последним директором в почетной истории ТИНРО. Сверхзадачей представлялась и проблема финансирования. Воспитанный командно-распределительной системой, Николай Петрович не чувствовал себя способным вести институт среди рифов новых экономических условий и отношений. Здесь нужны были люди более гибкие, склонные и способные к предпринимательству.

Внутренне созрев к принятию решения, Николай Петрович зашел ко мне поговорить по поводу своей будущей отставки. Я посоветовал ему выходить на Минрыбхоз и Дальрыбу не только с просьбой, но и с продуманной кандидатурой преемника, которая бы не вызвала на тех уровнях возражений. Перебрали все возможные варианты и пришли к выводу, что во всех отношениях лучше других смотрится В. И.Акулин — культурный и деликатный человек, тонко чувствующий новое в научных лабиринтах. Хорошо известна была гибкость Валерия Николаевича, терпимость к иным мнениям, а также демократические убеждения. Почти всегда неплохо к нему относились в нашем министерстве. в последнее время поднялся авторитет Валерия Николаевича и в Дальрыбе. Заручившись согласием В. Н.Акулина, Н.П.Новиков подал в отставку, и Минрыбхоз, где Николай Петрович особым авторитетом никогда не пользовался, его легко отпустил. Директором стал В. Н.Акулин, а Николаи Петрович остался в институте на должности главного научного сотрудника. Эту должность впервые ввели в штат ТИНРО специально для него. Я могу утверждать, что Н.П.Новиков, уходя с директорского поста, где-то в душе рассчитывал остаться теневым директором. Однако В. Н.Акулин быстро освоился на новом месте и в особых подсказках не нуждался.

Дискомфортность в настроение Николая Петровича перед отставкой вносили и иные обстоятельства. Как раз подошел возраст пенсии. Верно служа прежней коммунистической системе несколько десятков лет, он, как и большинство советских людей, не заработал на старость. в то же время и последние два года у многих людей, имевших отношение к рыбной отрасли, появилась возможность зарабатывать валюту и даже стать настоящими миллионерами. Стали разрешать продавать рыбу, в том числе прямо в воде нашей рыболовной зоны, рыбакам других стран. Для ТИНРО также стали выделять квоты по крабам, лососям, палтусам, треске и другим объектам. Для освоения квот разрешалось нанимать суда иностранных фирм, при этом имелось в виду, что рыбалка иностранцев под флагом ТИНРО и его отделений будет иметь научную направленность, т. е. в этих рейсах, которые стали называться коммерческими, будут вестись сырьевые исследования. Предполагалось также научиться у иностранцев работать с сетями, ловушками и ярусами, в чем рыбаки других стран, в частности США, Японии и Кореи, давно обогнали наших рыбаков. На каждое иностранное судно садились по паре наблюдателей, которым хорошо выплачивалась валюта. За двух-трехмесячный рейс эти наблюдатели в переводе на рубли зарабатывали едва ли не больше, чем за всю жизнь. Стимул этот оказался ошеломляюще сильным. Расталкивая друг друга локтями, в наблюдатели пошли даже люди, которые давным-давно бросили море, а по коридорам ТИНРО ходили с трудом, вернее, старчески шаркая ногами и чуть ли не держась за стену. Как-то я зашел в кабинет к Н.П.Новикову и не поверил своим глазам. Расправив плечи, на него грозно наступал А. С. Соколовский, много сетовавший последнее время на свое нездоровье. Оказывается, его вычеркнули из коммерческого рейса. Напор был столь мощным, что Николай Петрович тут же испуганно дал ему добро. в коммерческие рейсы стали устраивать даже своих детей-студентов. с этого времени начался совершенно новый этап в истории ТИНРО, а точнее — началось разложение дальневосточной рыбохозяйственной науки.

Будучи директором, Н.П. Новиков не мог позволить себе пойти на заработки в коммерческий рейс. Он, конечно, знал насколько скандально низко упала репутация директора Магаданского отделения ТИНРО В. Л. Костарева, который, как шутили, перешел жить в коммерческие рейсы. Это обстоятельство также сыграло свою роль в принятии Николаем Петровичем решения оставить директорский пост. По-человечески понять это было нетрудно. Мало кто из известных мне людей смог удержаться от соблазна воспользоваться описываемой ситуацией. Нечто похожее произошло, например, и с А. И.Благодеровым, о некоторых поворотах в его жизни я уже немного рассказы вал. Александр Иванович для того, чтобы попасть в подвернувшийся коммерческим рейс, сдал заведование лабораторией краткосрочного прогнозирования, после чего вернулся в мою лабораторию. Вообще новые условия жизни сильно высветили многих, при этом у людей, которые не очень много значили в науке, обнаружились превосходные предпринимательские качества. Для того же А. И.Благодерова (впрочем, и других), к примеру, ничего не стоило устроиться во время отпуска в выгодный коммерческий рейс другой организации и не раз свояжировать в Японию за машинами. Правда, спокойствия ему это не принесло, и он чаще многих других жаловался на тяжелое материальное положение.

Ниже у меня еще будет повод говорить о та к их и иных метаморфозах и новых реалиях жизни и работы. Понимая надвигающиеся изменения, мне также приходилось задумываться, правда, в другом плане. Было ясно, что все труднее будет получать корабли для экспедиций. Стоимость флота еще до экономической реформы быстро росла. Нужна была новизна и какой-то привлекательный или неожиданный поворот к тематике института. Собираясь пойти в рейс в 1991 г., я сумел найти эффективное продолжение работам своей лаборатории, предлагая придать им лососевый уклон. Я видел, какой переполох бывает каждый год во время лососевой путины. Несмотря на работу многих специалистов, ежегодно то в одном, то в другом промрайоне наблюдаются или недоходы, или, напротив, значительно выше прогнозируемых подходы лососей. Ситуация бывает напряженной и непредсказуемой, даже во время путины. Я был несколько уязвлен тем, что наши предложения об организации осенних учетов молоди лососей не получили поддержки. Специалисты отделений института предпочитали отсиживаться наблюдателями на японских дрифтерах, которых все в нарастающем количестве стали запускать в наши воды. Не скрою, у меня все больше созревало нетерпеливое желание сказать свое слово по лососям, поэтому я продумал, как вклиниться в лососевую тематику, но никого при этом не вытеснять, а идти своим путем. Имея это в виду, я и составил синхронную программу экспедиции с двух судов, во время которой помимо прочего наметил провести учет идущих на нерест лососей.

Заявка на суда и программа исследований были утверждены. Мне выделили один супертраулер и НИС«Профессор Кагановский». Замдиректора тогда еще был О. А.Булатов, у которого я за что-то внезапно попал в опалу, и он, сначала понизив мне зарплату... на 10 рублей, отдал супсртраулер лаборатории Н.С.Фадеева. Взамен мне, правда, дали менее мощный еще один НИС — «Профессор Леванидов». Выход обоих судов намечался на начало июня, но, как всегда, произошла задержка. Ушли мы 13 июня, а днем раньше состоялись первые выборы президента России. За несколько дней до этого газета«Рыбак Приморья» опубликовала мою большую статью, в которой я призывал сограждан голосовать за Б. Н.Ельцина. Уверен, что она добавила какое-то количество голосов в пользу победившего Бориса Николаевича.