ПОСЛЕСЛОВИЕ

Только в детстве течение жизни бывает медленным и очень длинными кажутся даже счастливые дни, а дальше годы становятся быстрыми и безжалостно короткими.

После того как в последней экспедиции я поставил точку в своих субъективных заметках-воспоминаниях, как-то совсем незаметно промелькнул сверхбогатый событиями очередной год. и когда у этой книжки обозначилась надежда увидеть свет, захотелось к ней добавить еще несколько страниц, тем более что время уже начало проверять, насколько я был прав в прогнозах и оценках дел, поступков и ситуаций.

Мне хотелось опубликовать книгу в издательстве ТИНРО, но для этого нужно было пройти через рецензии и получить согласие у руководства института. Я сознательно остановился на двух, на мой взгляд, независимых рецензентах — А. И. Чигиринском и Г. М. Гаврилове. Первый давно имеет репутацию объективного человека с хорошим кругозором в оценках обстановки, а второй, будучи моим учеником, почти всегда не был моим сторонником, более того — относился ко мне с некоторым недоверием.

Оценки коллег после прочтения рукописи оказались разными, и даже очень. Г. М. Гаврилову мои воспоминания так не понравились, что он даже не стал писать рецензию. А. И. Чигиринский дал хорошую оценку запискам, но отзыв закончил приговором опубликовать их... через 15 лет. Не знаю, что сыграло главную роль в рекомендациях Анатолия Исааковича. Может быть, так привычная, как и ранее, нашему обществу потребность в цензурных ограничениях или симптомы вошедшей в нашу кровь той самой философии, когда от неприятных реалий прячут в песок голову. и конечно, его смутили некоторые мои нелестные оценки нынешнего научного и нравственного климата в ТИНРО и поведения некоторых сотрудников института. Он считал, что после опубликования рукописи мне будет трудно контактировать со многими тинровцами. Но я свой выбор сделал давно, и мне было и есть что сказать. Я не сторонник сомнительных союзов и всегда считал, что вещи надо называть своими именами. а кроме того, без определения диагноза болезни ее трудно лечить.

Не получив поддержки у рецензентов, я обратился к директору с прямым вопросом о реальности печатания воспоминаний в типографии института. При этом я предложил ему лично просмотреть рукопись. и здесь я еще раз должен отдать должное этике В. Н.Акулина. Он не стал заниматься цензурой, хотя мог догадываться о том, что не все в моих записках комфортно и приятно сказано о людях, политике и делах возглавляемого им института. Ведь все, о чем здесь написано, я в таких же интонациях много раз говорил вслух на Ученом Совете ТИНРО. Но директор сразу дал мне гарантию, не откладывая, опубликовать книжку.

Итак, что же показал прошедший год? Да, меня не обманули не покидавшие весь последний рейс тревожные ожидания назревающей жестокой разборки в верхах российской власти. Консолидировавшаяся вокруг Верховного Совета оппозиция, опомнившись от поражения на состоявшемся в апреле 1993 г. референдуме о доверии президенту и его реформам и почувствовав силу, вела себя не только подстрекательски, но и откровенно агрессивно. Она верила в скорую победу, при этом ненависть к президенту Б. Н. Ельцину была столь велика, что на союз пошли, казалось бы, несовместимые движения. Поэтому оппозиция и получила название красно-коричневой. Кого только не было под знаменами спикера Верховного Совета Р. Хасбулатова и вице-президента А. Руцкого. Были здесь и уголовники, хребтом же союза стало объединение коммунистов и движений фашистского толка. Но немало было в оппозиции и демократов или тех, кто так себя называл. Справедливости ради нужно сказать, что многие из них, а может и большинство, еще недавно были членами одной партии — КПСС. Объединение в единый фронт исторических антагонистов говорило только об одном, а именно — о чрезвычайном дефиците нравственности у людей, формирующих многие политические движения в России. Впрочем, это совершенно по-ленински: для достижения целей — союз хоть с чертом. Типично большевистским были и дальнейшие действия оппозиции. Она выступила с оружием в руках. у президента в такой ситуации оставался только один путь — на оружие ответить оружием.

Эти события, как, впрочем, и многие другие, ничему не научили истинных коммунистов — нынешних последователей дела Ленина-Сталина. Все же это особая порода людей. Порой создается впечатление о невменяемости немалой их части. Они все еще надеются на реванш, и временами бывает тревожно. Они пришли к власти и держались у ней много лет путем обмана, грубой силы и крови. Вряд ли они умеют по-иному и сейчас. Однако хочется верить, что нельзя подняться вновь после столь огромного, даже невероятного по масштабам груза преступлений. Не может иметь такое право партия, с особым цинизмом и нравственной легкостью превращавшая в лагерную пыль лучших людей отечества.

А потом были выборы, принятие новой Конституции России, на этот раз без Советов, и... поспешная амнистия недавно избранной Государственной Думой преступников-организаторов путча-91 и октябрьских кровавых событий в Москве в 1993 г. Уроки кровью прошли даром, и это говорит о том, что в России сейчас все дозволено. в этот фон элементарно вписались, в частности, и разборки властей весной 1994 г. в Приморском крае. Краевая администрация с помощью ОМОНа дважды по ночам захватывала мэрию (и это в стиле большевиков, которые начали править страной с ночного захвата Зимнего дворца в 1917 г.). Больного мэра, избранного меньше года назад на всеобщих выборах, выносили ногами вперед, и все это вызвало протест лишь ничтожно малой части горожан. Условно допускаю невероятный сценарий: если бы на площади в это время организовали публичную казнь, народу собралось бы много, но... в основном зевак. Добавлю к этому еще пару любопытных штрихов. Вскоре после владивостокского переворота здесь встречали А. И. Солженицына, человека — символа борьбы с тоталитаризмом. Главным действующим лицом на встрече был вице-губернатор края, который организовывал ночной захват мэрии. Он радостно и шумно расцеловал А. И. Солженицына прямо на трибуне. Во Владивостоке у А. И. Солженицына среди многих встреч была беседа с С. П. Горячевой — нашей дальневосточной «достопримечательностью», ставшей очень известной после участия в антиельцинской шестерке. Сейчас она кроме прокурорской работы является одним из главных руководителей зюгановской коммунистической партии. После встречи в одном из телевыступлений эта дама договорилась до утверждения о родственности ее и А. И. Солженицына душ. Господи! Прости извращенную нравственность рабов твоих!

Смутное время в России, к сожалению, продолжается. Я не разделяю истерию известного режиссера С. Говорухина, но с ним нельзя хотя бы частично не согласиться, когда нынешнюю действительность он называет «великой криминальной революцией». Стержневой осью нашего общества сейчас является коррупция, а наплаву зачастую находятся люди с крепкими челюстями, но с дефицитом совести и гражданственности. Российский народ в массе своей в настоящее время — народ без идеалов и без бога в душе. в основе большинства притязаний — деньги и власть. Они и заменяют истинные идеалы. Так может быть только в больном обществе. Все продается, покупается и подкупается. Все гребут под себя и для себя, а сутью новых экономических отношений стало получить прибыль за счет других. Можно к этому добавить наступление преступного мира, воровство, бескультурье, всеобщее неверие, неуважение к законам, засилие бюрократии, которой становится все больше, тоску по брежневским и даже сталинским временам, хныканье интеллигенции, продажность журналистов, кликушество политиков и, что самое обидное, — болтливость и разброд среди демократов, многие лидеры которых, еще не выросши «из коротких штанишек», жаждут примерить шапку президента. Одним словом, наше общество сейчас — опьяневшая от свободы своеобразная совокупность людей, до этого привыкшая жить в клетке, где все было расписано по пунктам и пунктикам. Заполучив свободу, эти люди спутали ее с вольностью. Все это, конечно, не только результат нынешних обстоятельств. Может быть, в большей степени это следствие отбора в течение десятилетий худших при одновременном уничтожении лучших.

Показателем демократичности общества во многом является качество работы средств массовой информации — производственного и творческого поприща журналистов. с утверждением в Приморье нынешней власти, которая временами напоминает полицейско-бюрократическую хунту (об этом свидетельствуют, в частности, физические расправы с оппозицией), подавляющая часть здешнего журналистского корпуса переключилась на лакейское обслуживание этой власти. Особенно непристойно и даже неприлично смотрятся «эфирные» журналисты.

Мои пространные отступления в политику, как и ранее, — не самоцель. Общий общественно-политический, морально-нравственный и экономический фон в стране накладывает основополагающий отпечаток на все, что происходит в каждом регионе, отрасли, городе, учреждении и т. д. Не раз останавливаясь в своих записках на негативах российской действительности последних лет, я уже говорил о том, что не считаю кризис необратимым. Мы — великая страна, да и по историческому возрасту у России должен быть впереди немалый запас времени. Настроившись на такой лад, и в сегодняшней жизни можно увидеть проблески надежды на выздоравливание и государства, и народа. Исторически рубежным может оказаться, например, заключенный весной 1994г. меморандум о гражданском согласии. (»Прискорбно, но по отношению к этому важному общественному событию даже хуже, чем коммунисты, выглядел самый интеллектуальный политический блок «ЯБЛОКО». Его лидеры не подписали акт о согласии, не забывая при этом пренебрежительно умничать и самолюбоваться. Несколько раньше они выступали против принятия новой Конституции. Их вполне устраивал конституционный разброд в 1992 и 1993 гг. Такое поведение интеллигенции, между прочим, делает ее очень уязвимой для критики. к примеру, не раз упоминавшийся в этой книге Ю. Г. Диденко, к мнению которого прислушиваются многие, в интервью одной из газет недавно уверенно резюмировал, что все беды в России в течение последнего столетия исходили именно от «мутящей воду» интеллигенции. Как здесь в связи с этим не вспомнить почти аналогичное изречение В. М. Пуришкевича (1870-1920) о том, что в переводе с латыни «интеллигенция» означает «сволочь». Дыма, как известно, без огня не бывает.)

Нельзя также в последнее время не заметить, что в борьбе с кризисом обозначились попытки восстановления порядка и пирамиды власти. в этом смысле для развития рыбного хозяйства России должен сыграть серьезную роль новый закон«О рыболовстве и охране рыбных запасов», в котором определяются взаимоотношения между государственными органами и рыбодобывающими организациями, а также устанавливаются правовые, организационные и экономические основы изучения, охраны, воспроизводства и использования рыбных запасов.

Нынешний Комитет по рыболовству пытается как-то упорядочить использование рыбных ресурсов, и это хорошо. Но в Комитете у власти стоят в основном люди с «запада», а два заглавных действующих лица — председатель и его первый заместитель — бывшие руководители северного рыбного бассейна. По существу, власть получили люди, рыбацкая политика которых на изначальном месте, в известной мере, оказалась не очень перспективной. Я опять же имею ввиду тот факт, что, вопреки прогнозам таких людей, западные бассейны страны, на которые десятилетиями делались ставки, оказались без рыбы, и сейчас все взоры однозначно и корыстно направляются на дальневосточные моря. Для финансирования рыбохозяйственной науки западных и столичных институтов используются деньги, вырученные от продажи нашего минтая. Под видом помощи Дальнему Востоку для западников начинают организовывать здесь экспедиции. в 1994 г. сюда даже сгоняли с Мурмана дорогостоящий рыбный разведчик ИЛ-18.

В отчете о последней своей экспедиции я одной фразой заметил, что Комитет по рыболовству не обеспечил ее своевременного финансирования и что помогла в этом нам Дальрыба. Первый заместитель председателя Комитета А. В. Родин за эту фразу, по существу, объявил меня вне закона. На Всероссийском совещании по прогнозу вылова на 1995 г. он публично объявил, что «с профессором Шунтовым нам не по пути». Конечно, я не делаю из этого высказывания проблему. в шутку я про себя даже отметил, что сдвиг все же есть, ведь предшественник А. В. Родина из гэкэчепистского Минрыбхоза грозился сдать меня в желтый дом. а здесь — только «не по пути», что вполне можно пережить, тем более что я сам привык выбирать свой путь. и кроме того, надеюсь, что и в Комитете есть здравомыслящие люди.

Коль я заговорил о финансировании науки, в том числе экспедиционных программ, не могу в очередной раз не сказать и о научном флоте. Здесь действительно все плохо. ТУРНИФ акционировал флот, и шансов на успешную морскую работу сейчас, тем более при нынешнем руководстве этой организации, я не вижу даже при наличии средств. Буквально на глазах научные корабли ветшают. Иное трудно ожидать при варварском отношении к ним временщиков, давно забывших изначальное предназначение своего учреждения. Временами создается странное ощущение, что это не сильно волнует руководителей ТИНРО. Я, по крайней мере, ни разу не слышал, чтобы кто-либо из них резко высказался в адрес ТУРНИФ, даже когда по вине управления срывались или портились наши экспедиции. Более того, иногда замечаются едва ли не идиллические отношения«в верхах» наших организаций. Мне кажется, что масштабы беды, а потеря научного флота — это большая беда, нынешние руководители ТИНРО просто не представляют или недопонимают. Может быть, по той простой причине, что среди них, вернее- среди руководителей с решающим голосом, нет моряков.

Газета «Рыбак Приморья» в прошлом году давала репортаж с собрания коллектива ТУРНИФ на тему акционирования, в частности, писалось, что моряки на этом собрании прямо говорили о том, что организация оказалась в руках жуликов. Сейчас совершенно очевидно, что несколько лет назад была допущена большая ошибка, когда ТИНРО не воспользовался возможностью включить научный флот в свой состав. Правда, тогда свою роль здесь сыграл Минрыбхоз, а затем и Комитет по рыболовству. На наши тревожные запросы чиновники из Москвы успокаивали, что и для них вопрос о флоте приоритетный и что этим все они занимаются в первую очередь. Как видно сейчас — дозанимались. По-видимому, и у них сохраняется надежда на то, что стоящие у пирсов научные суда хотя бы до лучших времен пока можно заменить коммерческими рейсами. Но ведь хорошо известно, что корабли живут только в море, а у портовых стенок они, ржавея, умирают. Не надо быть пророком, чтобы предсказать еще большее снижение уровня рыбохо-зяйственных исследований без минимально необходимого судового обеспечения. Не на коммерческих же судах и не матросами шестнадцатой статьи делается настоящая наука!

Ну а что же ТИНРО и тинровцы в минувшем году? Мой недавний неутешительный прогноз о забвении науки многими из них, к сожалению, реальный ход событий не опроверг. в частности, надежным индикатором состояния дел в различных подразделениях института явилась очередная отчетная научная годовая сессия. План ее руководством института был хорошо продуман. Сначала должны были пройти отчеты по направлениям, затем — объединенный Ученый Совет с отчетами завлабов и, наконец, завершающий этап с обобщающими докладами. Одним словом, был намечен объективный смотр и каждая лаборатория имела возможность показать свои достижения и научный уровень.

Почти сразу стало совершенно очевидно, что по прошествии целого года работы многим, а среди биологов и фоновиков даже большинству, по существу, сказать было нечего. На сессии направления по изучению биологических ресурсов, которое замыкается на замдиректора Л. А.Борца, две трети докладов представили всего две лаборатории — прикладной биоценологии и планктона дальневосточных морей. Последняя была создана на базе недавно закрытой лаборатории морских экосистем, о деградации которой я уже писал. После последней экспедиции в связи с тем, что в зкосистемном плане в той лаборатории так ничего и не было сделано, ее ликвидировали. Но я убедил В. Н. Акулина в том, что самостоятельное гидробиологическое направление в институте необходимо сохранить. Так появилась планктонная лаборатория во главе с А. Ф. Волковым. Научное курирование этой лаборатории было поручено мне. Попутно скажу, что в это же время лабораторию прикладной биоценологии я передал своему молодому преемнику — В. И.Радчснко. Сам же остался в ней работать в качестве главного научного сотрудника.

Так вот, эти две лаборатории в основном и фигурировали на отчетной сессии направления, которое курирует Л. А. Борец. Другие, а это группа сырьевых лабораторий, в лучшем случае представили по одному невыразительному докладу. Правда, нельзя не сказать, что очень слабыми были и доклады планктонологов. Они так подрастеряли свой научный актив за последние годы, что даже при сверхжелании не могли сразу выйти на приличный научный уровень. к тому же у них по-прежнему на первом месте как-то подчеркнуто стояли не имеющие к работе отношения личные дела. Зачастую не лучший пример там показывал сам завлаб, то есть А. Ф. Волков. и здесь я, наверное, окончательно могу сказать, что ненадежность и «пьяная легкость» Анатолия Федоровича без труда победила «мою тяжелую трезвую педагогику». в завлабах Анатолий Федорович продержался всего год.

Меня на этой сессии больше всего удивил не низкий уровень исследований биологических ресурсов, что было ясно уже давно, а реакция на происходящее куратора. Л. А.Борец был по-философски спокоен и, более того, научную невыразительность основной части подведомственных ему подразделений он как будто не заметил. к сожалению, став руководителем направления, Леонид Александрович как-то незаметно «поглотился» биополем определенной прослойки наших сырьевиков, характерными представителями которой являются А. С. Соколовский, В. Н. Долганов, Л. С. Кодолов, Ю. К. Ермаков, В. А. Снытко, Н. С. Фадеев, В. З. Болдырев, Н. П. Новиков, Ю. А. Федорец и другие. Все это опытные старые тинровцы, но, как я уже говорил, в своей научной деятельности они не идут далее анализа промстатистики, размера рыб, уловов на усилие и промысловых пособий. Все очень элементарно, поэтому здесь нет места не только популяционной биологии и биоценологии, но и просто ауто- и синэкологии. Подобная ситуация вовсе не безобидна, и для иллюстрации приведу пример с изучением трески. После того как треску стали ловить ярусами с иностранных судов, кто только не кинулся на них наблюдателями. и вТИНРО, и в его отделениях, и во ВНИРО. а научным тресковым идеологом в ТИНРО при поддержке Л. А.Борца стал А. С. Соколовский. Именно он предложил, и это было принято, ненаучный подход квотирования уловов трески. За единицу запаса при этом были приняты не популяционные группировки, а биомасса рыбы в биостатистическом промрайоне, и даже на определенных типах грунта и рельефа дна. Как ни покажется абсурдным, но отдельно стали рассматриваться запасы рыб для тралового и ярусного лова. Одним словом, были полностью преданы забвению принципы популяционной биологии. Наши ихтиологические авторитеты забыли, что резкое падение запасов многих объектов в начале 60-х годов связано во многом именно с тем, что тогда при промысловом освоении биоресурсов не учитывалась популяционная структура видов.

Удивление вызвало еще одно принципиальное предложение наших тресковнков. Выделив искусственно придуманную единицу запаса, куда включили часть ярусных объектов промысла, они стали обосновывать необходимость ограничения строительства ярусоловов. Нелепость этого обоснования имеет«многоярусный уровень». Российский ярусный промысел еще по-настоящему не развился, а кроме того, при рыночных отношениях вообще не должно быть централизованных решений на тему, сколько той или иной организации иметь тральщиков, сейнеров, ярусоловов и т. д. Главная задача биолога-сырьевика в такой ситуации определять естественную единицу запаса, рассчитывать допустимую норму изъятия, вскрывать механизмы динамики численности и на этой базе разрабатывать прогнозы вылова и принципы рационального природопользования.

Но вернусь к итогам работ института в целом. На отчетах лабораторий обнаружилось несколько весьма приятных сюрпризов. Очень успешной была, например, в 1993 г. работа по изучению внутренних водоемов, которую организовал в свое время Б. Н. Аюшин. Небольшая группа специалистов под руководством В. А. Назарова и В. Г. Свирского провела интересные исследования экосистемы озера Ханка, а в пресноводную аквакультуру Приморья кроме карпа и сазана начали внедрять осетровых. в результативности этих работ невооруженным глазом просматривается оптимистическая перспектива.

Но особенно эффектными были отчеты технологических лабораторий. Всех здесь, конечно, превзошел Л. М. Эпштейн. в его результатах изучения биологически активных веществ, как всегда, подкупала подкрепленность теоретических изысканий созданными на их базе уже готовыми препаратами. Без преувеличения о работах Л. М. Эпштейна можно говорить как о выдающихся. Поступательный прогресс технологов (вопреки нынешним трудностям в исследованиях) хорошо был виден не только на фоне деградации уровня биорссурсных и фоновых исследований, нон на примере одной из технологических групп. в 1993 г. в ТИНРО вернулся один из прежних сподвижников В. Н. Акулина А. П. Ярочкин, уходивший на «легкие хлеба» в рыбную промышленность. Раньше работы А. П. Ярочкина были на виду, и свой потенциал он все еще не растерял. Но на фоне ушедших всего за несколько лет вперед тинровских технологов он выглядел пока не очень убедительно.

Отчеты завлабов большей части биологических лабораторий слушать было просто неудобно. Однако на Совете и позднее ощущалась какая-то умиротворенность, даже круговая порука (не тронь меня, я тебя также не трону), которая, кажется, временами устраивала и дирекцию. Подобные мысли возникают при таких элементарных сопоставлениях. Два года назад заведующим лабораторией рыб Куросио стал В. А. Беляев, заменивший на этом посту Ю. В. Новикова. Вскоре из лаборатории у шел еще один ветеран- В. Г. Свирский. В. А. Беляев быстро растерял накопленный ранее неплохой научный потенциал лаборатории, о чем свидетельствовал и его, в общем «провальный», отчет на сессии. Вскоре, однако, как будто в знак поощрения его направили на какую-то конференцию в Испанию. а в Италию представлять институт на симпозиуме по кальмарам отправили помощника Н. П. Новикова Ю. А. Федорца, который и дома-то ни разу не сделал членораздельного доклада и имеет почти нулевой научный рейтинг. в Америку была организована поездка Л. С. Кодолова, давно развалившего изучение биоресурсов больших глубин.

Лейтмотив же дел в сырьевых подразделениях института, на мой взгляд, довольно полно отразили отчеты Н. П. Новикова о глубоководных исследованиях и В. Н. Должснкова о работах по промысловым беспозвоночным. Последний отчитывался вместо своего завлаба В. Н. Кобликова, который только что вернулся из очередного коммерческого рейса, сидел рядом и пытался понять, о чем идет речь. В. Н. Долженков во время доклада явно смущался. Он отметил два основных момента в работе их весьма обширного, в несколько десятков человек, подразделения. Во-первых, подчеркивал Виктор Николаевич, они мало что успели сделать по осмысливанию имеющейся и собранной информации по промысловым беспозвоночным, ибо массу времени отняли коммерческие рейсы. а во-вторых, остальное время уже на берегу в лаборатории заняла работа также с коммерческими организациями. От этой работы, как выразился Виктор Николаевич, все направление В. Е. Родина очень устало, а несознательные коммерсанты лезут к ним не только через двери, но и через окна. Я не шучу, так именно и отчитывался В. Н. Долженков. Ученый Совет своим «бедным» коллегам почти посочувствовал, и отчет был принят. Что касается коммерсантов, то они, наверное, знают, куда и к кому залезать.

Для несведущего человека здесь все может показаться если и не анекдотичным, то непонятным, особенно по сути взаимодействия науки и коммерческих организаций. Вскоре в газете «Рыбак Приморья» кое-что на этот счет было обнародовано. Оказалось, что тинровскому отделу промысловых беспозвоночных удастся под маркой научных исследовании отхватывать до 30 % годовых квот вылова некоторых беспозвоночных, в том числе таких дорогих, как морские ежи. Освоение же этих квот идет через коммерческие предприятия с вывозом сырья за рубеж. в чем здесь выгода для занимающихся этим делом, объяснять не надо. Но бесспорно и то, что в определенном смысле подобные дела можно назвать научным рэкетом. Такова немалая часть наших тинровцев, печально, но по ним судят о всем ТИНРО в целом. Это так, я не утрирую. Вот фраза еще из одной краевой газеты «Утро России»: «Таков типичный метод ТИНРО: изучать, уничтожая». Где уж тут вникать в научные проблемы, корпеть над книгами, ломать голову над научными построениями, искать природные закономерности. Впрочем, это не наивность и не итог растерянности попавшей в трудное положение науки, а давно известная одна из стратегий бытия. Эволюционисты се называют незаметным процветанием, а если вспомнить отчетную сессию, то здесь все еще проще — десять минут в течение года позора (на отчете), а далее — безмятежная жизнь в собственных интересах и по своим правилам. Ведь по большому счету спроса за научную бездеятельность сейчас в институте нет. в отдел промысловых беспозвоночных, как я уже замечал выше, в прошлом году были включены и сотрудники бывшего отдела марикультуры. Они быстро забыли свое историческое призвание «покончить с примитивным промыслом» и создать морское «сельское хозяйство». Зато сразу нашли общий язык с промысловыми гидробиологами и сейчас органично дополняют друг друга в делах, о которых отчитывался В. Н.Долженков.

Примерно так же по уровню исследований выглядели итоги работ и направления, за которое отчитывался главный научный сотрудник Н. П. Новиков. Здесь свои притязания наши коллеги решали несколько по-иному. Работы они вели с иностранных судов на материковом склоне. Обосновывая необходимость массированного десанта в наши воды иностранных кораблей, Н. П. Новиков, Л. С. Кодолов, В. Н. Долганов, Ю. А. Федорец обещали дать развернутую картину состава и состояния рыбных и нерыбных ресурсов на материковом склоне экономической зоны России и, конечно, расширить сырьевую базу промысла. Эти руководители направления вместе со своими специалистами так увлеклись рыбалкой с имеющими свои интересы в нашей зоне иностранными рыбаками, что научная лабораторная работа была, по существу, свернута. Они настолько обленились и потеряли нравственные ориентиры, что дело доходило до курьезов. Были случаи, когда за всех этих и других «доблестных» мужчин отчетную и прогнозную информацию от лаборатории готовила всего одна сотрудница. Когда об этом я сказал на отчете Н. П. Новикова, то ни он, и никто из его мужчин-коллег даже не смутился. Подобное поведение, скажем, Л. С. Кодолова или В. Н. Долганова не удивляло. Это их и деловой, и жизненный стиль. к примеру, старший научный сотрудник В. Н. Долганов за работу не отчитывается ни устно, ни письменно уже с десяток лет. Этот атлетически здоровый мужик умеет прятаться в нужный момент за спинами других, в том числе за хрупкими женскими. При этом он, судя по всему, имеет поддержку и дирекции. Но я не ожидал такого от Н. П. Новикова. Надеялся я также на то, что он под занавес своей деятельности сможет кое-что сделать стоящее в научном плане и по биоресурсам материкового склона, но, по-видимому, поезд уже ушел. Попутно замечу, что его однокашник — Ю. В. Новиков, уступив свою лабораторию молодому поколению, на покой не ушел. Он сейчас продуктивно работает над темой, связанной с международным изучением биологических ресурсов. Окончательный провал на научном поприще Н. П. Новикова стал очевиден, когда через некоторое время на Ученом Совете обсуждался прогноз вылова на 2000-2015 годы. Даже на 2015 год по глубоководным рыбам материкового склона повторили цифры 10-летней давности. Этим они доказали, что десятки коммерческих глубоководных рейсов ничего не дали кроме заработков наблюдателям и рыбы иностранцам. Но самое печальное состоит в том, что блефующие специалисты по рыбам больших глубин так и не заметили всю несуразность ситуации, в которую они попали. По-видимому, люди, вставшие на путь стяжательства, вообще переходят в иное, особое измерение, когда другими становятся критерии и ценности. Такие люди не могут увидеть себя и свои поступки со стороны, им не доступно покаяние. Обидно, что все это мало кем в ТИНРО осуждается. Джентльменам удачи, обогащающимся за счет разбазаривания российских биоресурсов, в основном только завидуют.

Особых комментариев заслуживают и события, связанные с минтаем. Когда в конце 1992 г. я на аналогичной сессии Ученого Совета докладывал сводную работу о роли минтая в экосистемах, в заключение сделал вывод о начавшемся серьезном снижении численности этой рыбы в многолетнем плане. На том Совете принимался и прогноз вылова минтая на 1994 г. в пику мне, Н. С. Фадеев в двух своих выступлениях сказал, что запасы минтая в Охотском море находятся в сверххорошем состоянии и только молоди в северной части этого водоема сосредоточено 19 млн.тонн. в популяциях минтая на молодь по весу приходится около 30-40 %, поэтому при наличии почти 20 млн.тонн молоди современные масштабы промысла минтая можно было бы увеличить не менее чем в 5 раз. Абсурдность такого допущения совершенно очевидна, ведь сложившийся в последние годы на севере Охотского моря промысел ограничивался всего 1,5 млн.тонн минтая в год, к тому же никогда, даже в годы максимальной численности, во всем море не учитывалось более 15 млн.тонн минтая всех возрастных групп, включая мальков.

В 1993г. вслед за другими районами обозначилась некоторая тенденция снижения количества минтая и в Охотском море, при этом продолжался иностранный промысел в той самой нейтральной полосе вод в центре моря. Обеспокоенный Комитет по рыболовству требовал аргументированных заключений о состоянии запасов минтая, а срок представления этого заключения совпал с отчетной сессией ТИНРО. Н. С. Фадеев, наверное, не раз клял себя за свои 19 млн.тонн биомассы пополнения минтая, но что-либо новое сказать не мог. в это время из Охотского моря вернулось НИС «Профессор Кагановский», экспедицию на котором возглавлял сотрудник нашей лаборатории А. И. Благодеров. Данная экспедиция планировалась под осенний учет лососей, но судно, как всегда, задержалось, и рейс получился минтайно-сельдевым. Из минтайщиков, однако, в рейс никто не пошел, ведь он был не коммерческий. Отчет по экспедиции состоялся прямо на отчетной сессии. Боясь конфуза, Н. С. Фадеев во время доклада стоял за дверью зала заседаний и не принял участия в прениях.

Экспедицию А. И. Благодеров провел плохо. в постоянной гонке за корыстью и наживой Александр Иванович вконец растерял свой былой потенциал хорошего полевика. Запас половозрелых рыб он изрядно занизил. Вскоре Н. С. Фадеев ушел в рейс и, хотя плавал на коммерческом судне, убедительно показал неправоту А. И. Благодерова. Попутно, и даже не заметив, Николай Сергеевич опроверг выводы опубликованной в 1994 г. своей статьи, где он, забыв о своих недавних выводах о наличии огромного количества молоди, однозначно доказывал снижение запасов минтая в Охотском море. Однако Н. С. Фадеев совсем не нашел того мифически огромного количества неполовозрелого минтая. и если верить этим данным, то через несколько лет минтая в Охотском море почти не останется.

Вообще минтаю почти всегда в последние двадцать лет «не везло» на исполнителей. Когда его было много, квоты постоянно занижались. Начала это на Камчатке т. Ф. Качина, а потом продолжил Н. С. Фадеев. в итоге страна недополучила миллионы тонн дополнительного вылова. Когда же численность этой рыбы пошла вниз — минтайщики стали завышать запасы. Более того, в последние годы они вообще с интервалом в несколько месяцев могли давать альтернативные заключения о состоянии запасов минтая. Только плохим знанием экологии минтая можно объяснить одно забавное, буквально утопическое решение Ученого Совета ТИНРО незадолго до отчетной сессии в конце 1993 г. На том Совете рассматривалось предложение ВНИРО и минтайной лаборатории ТИНРО, направленное на ограничение добычи минтая иностранным флотом в нейтральных водах в центре Охотского моря. Проблема здесь есть, и я о ней рассказывал в книге. Наши минтайные авторитеты на сей раз предложили окружить иностранный флот российскими тральщиками и... не пропустить к нему минтая. и Совет принял это нелепое предложение несмотря на мои протесты. Ясно, что эта странная идея в конечном счете провалилась. Вообще же она могла родиться в головах слабо знающих море людей.

Когда на годовом отчете минтайной лаборатории я обратил внимание на регулярные проколы в ситуациях с оценками запасов минтая, сразу поднялся замдиректора В. Е. Родин и подчеркнул, что работы Н. С. Фадеева соответствуют международным стандартам и высоко держа» марку нашего института.

Низкий научный уровень исследований большинства направлений работ института, особенно биологов, стал, наконец, беспокоить и В. Н. Акулина. Он не мог не видеть, что уже на двух годовых сессиях большая часть ведущих сотрудников института, включая докторов наук, не смогла представить даже элементарных научных сообщений. в итоге была организована досрочная переаттестация ведущих научных сотрудников института. и почти половина из них не смогла ее пройти. Не прошел аттестацию и наш сотрудник А. И. Благодеров, который много обещал, но, несмотря на регулярные душещипательные беседы, оставался верен себе. Большую часть времени у него, как всегда, занимали хлопоты поличным делам. а кончил он вообще как прохвост. Он был отпущен на полтора месяца в СахТИНРО на заработки в коммерческий рейс. Это путешествие обернулось более чем полугодовым отсутствием на основной работе. Алчность, однако, настолько поразила сознание Александра Ивановича, что он и в своей лаборатории пытался получить зарплату за несколько месяцев прогулов. в конечном счете он был «представлен» к увольнению из ТИНРО за прогулы.

Научный актив многих ведущих сотрудников института оказался чрезвычайно малым. Тот же А. С. Соколовский за несколько лет не написал ни одного небольшого научного сообщения. На недоуменные вопросы на этот счет на переаттестации он снисходительно пояснил, что есть более важные дела, чем«щкрябанье статей» (привожу дословно!). а ведь раньше он пытался даже писать научно-популярные повести и кое-что у него при этом получалось. Если в прошлом мысли, близкие к тому, чтобы считать вредными книги и написание научных работ, выражал в ТИНРО только Ю. К. Ермаков (он с удовольствием в качестве ругательного применял слово «академизм»), то во время работы последней аттестационной комиссии примерно в таком же духе высказывались кроме А. С. Соколовского также В. Н. Кобликов и Н. П. Новиков. Последний в знак протеста против досрочной переаттестации ведущих сотрудников даже вышел из комиссии. Николай Петрович, судя по всему, хотел таким путем приостановить работу комиссии. Не исключаю также, что ему стало неудобно быть судьей в строгой комиссии при слабом собственном научном активе.

Помимо переаттестации дирекция института делала и другие попытки изменить обстановку в ТИНРО, сделать ее более научной и здоровой. к сожалению, эти действия были спонтанными и все продолжает развиваться по сложившемуся сценарию. а сутью такого сценария является статус благоприятствования не столько для заслуживающих этого, но зачастую для бездельников и сомнительных людей, которые сами при попустительстве всплывают наверх. Не думаю, что это политика. Скорее всего, здесь какое-то большое недопонимание наших уважаемых начальников.

Наглядным примером сказанного могут быть недавние решения по лаборатории сводного прогноза, которой многие годы заведовал В. А. Снытко. В. Н. Акулин,. видя несостоятельность этой лаборатории, наконец, не выдержал и настоял на замене В. А. Снытко. На его место поставили В. З. Болдырева. Последний, вместо того чтобы засучить рукава и взяться задело, ушел на несколько месяцев в коммерческий рейс. в этом рейсе судно, на котором плавал новый завлаб, за браконьерство было арестовано при проведении операции«Путина-94». По возвращении В. З. Болдырева даже не пожурили.

Одной из несуразностей такого же типа является открытие дирекцией зеленого света всем, кому не лень, на поездки за границу. Делается это по плану научных командировок. За границу хлынули, не стесняясь своей серости, массы людей, очень невыразительных в научном отношении. Главное же состоит в том, что никто из этой публики не стал ни образованнее, ни умнее, не стал лучше работать. и вообще поприще международного сотрудничества в ТИНРО стало одной из уродливых и сомнительных сфер его деятельности.

Некоторая неприязнь среди значительной части научных сотрудников ТИНРО к серьезным исследованиям и соответственно доведению их результатов до публикаций передалась и во вспомогательные структуры института. Те же ОНТИ и типография ТИНРО с удовольствием занимаются выпуском календарей, бланков, пригласительных билетов, брошюрок-однодневок, но задвигают «в задний ящик» большие научные работы. Я не очень удивлюсь, если при сохранении нынешних порядков вскоре в ТИНРО гордо зазвучат слова «академиев мы не заканчивали». Все приводимые здесь факты могут показаться частными случаями. Да, но они отражают общую закономерность. и одним из лейтмотивов ее является искаженное представление о приоритетах ценностей. Функционирование любого научного учреждения подразумевает два основных блока. Главный из них — это производство новых научных знаний. в этом и состоит предназначение науки. Но, чтобы производство новых знаний состоялось, в институтах функционирует второй блок дел — всевозможные аспекты текущей жизни: различные организационные мероприятия, подготовка ответов на запросы извне, составление справок, рекомендаций и т. д. и т. п. в ТИНРО сейчас именно эти текущие занятия считаются проблемой номер один и их выдают за «науку». При таких приоритетах главная задача науки считается второстепенной. Поэтому и находится на плаву в институте публика, не очень утруждающая себя настоящими научными занятиями. Такой статус руководство даже поощряет неожиданным образом. Все последние годы сырьевикам за прогнозы выплачиваются порядочные добавки к зарплате. При этом не учитывается, что зачастую эти прогнозы являются не более чем незамысловатыми общими отписками.

Таким образом, прошедший год показал, что научный кризис в ТИНРО продолжается. Я думаю, что он еще больше углубится в ближайшее время. Бесследно в науке многолетние провалы не проходят. Ветераны, о которых я говорил, не изменятся (это просто невозможно), а среди молодежи очень мало подающих серьезные надежды. Обидно и жалко.

В заключение нужно немного сказать и о последних работах моего направления. у директора мы по-прежнему имели в прошедшем году поддержку во многом в связи с тем, что в разобщенную жизнь института и его отделений вносили элемент интеграции и к тому же на приличном уровне держали планку собственных научных исследований. в экспедициях по разрабатываемым мною программам принимали участие представители до десятка тинровских лабораторий, а также ВНИРО и академические институты. Специально подчеркну хороший контакт моей лаборатории с ВНИРО. Как бы ни складывались у меня отношения с этим институтом в прошлом, считаю нужным сказать, что в нем никогда слово и понятие «академизм» не были ругательными. Во ВНИРО всегда были и есть люди, умеющие отличить научное от сомнительного. Мешала этому институту лишь московская амбициозность, доходившая до чванливости. Думаю, что накладки той, прежней политики, которые не раз больно задевали меня, остались в прошлом и возврата к ним по большому счету не будет. Сейчас наши отношения строятся не только на взаимном интересе, но и, смею думать, на доверии. в 1994 г. нам вновь удалось провести совместную межведомственную экспедицию и один из научных лидеров ВНИРО В. В.Сапожников работал в ней с большой группой океанологов (кстати, ни один тинровский океанолог все по тем же конъюнктурным причинам не захотел плыть на академическом судне). На наше результативное сотрудничество с ВНИРО я возлагаю немалые надежды и на будущее.

В последний год, как и раньше, наша лаборатория много публиковалась, но, к сожалению, тинровцы сейчас мало читают. Как ни странно, больше о научных результатах наших работ известно за пределами ТИНРО. Определенный резонанс исследования лаборатории прикладной биоценологии имели и за рубежом. в конце 1993 г. некоторые итоги наших работ на сессии Тихоокеанской научной организации ПАЙСИС представляли мои коллеги В. И. Радченко, Е. П. Дулепова и О. С. Темных. Были замечены наши работы по экосистемным перестройкам в Северной Пацифике, сводная работа о значении и месте минтая в экосистемах дальневосточных морей и новые подходы при изучении морского периода жизни лососей. Кроме того, я получил много писем с просьбой прислать копии моих работ по китам, дельфинам и морским птицам.

Даже предвзятый человек не мог не видеть, что нам есть о чем говорить и чем отчитываться. В. Е. Родин во время моего отчета на годичной сессии по-доброму, но с удивлением, спросил о том, как удается столько делать. Все, однако, просто — надо работать и отдавать работе нужное количество времени. Говоря это, отчетливо понимаю, что мы по-прежнему мало знаем, и я хронически не удовлетворен темпом познания природы наших морей. Недостаточно, на мой взгляд, быстро прогрессируют и мои молодые коллеги в своем профессиональном становлении.

После относительных неудач в экспедиции летом 1993 г., когда не удалось разобраться с горбушей, я продолжал осмысливать противоречивую картину прошедшего беспокойного лета и, кажется, почти понял ту нестандартную ситуацию. Когда удалось получить данные из отделений ТИНРО о количестве прошедшей на нерестилища рыбы и присовокупить к ней промысловый вылов на российском побережье и у  о.Хоккайдо, то оказалось, что биомасса учтенной нами в море рыбы почти совпала с береговыми данными. «Не хватило» горбуши на Сахалине и Курилах, но явный избыток обозначился в восточнокамчатском районе и особенно на северо-востоке Охотского моря. в последнем районе вообще наблюдался исторический максимум в подходах горбуши. Это может говорить только об одном — о перераспределении горбуши между регионами. Так она, по-видимому, «откликнулась» на происходящие эпохальные перестройки в климато-океанологческих процессах и явлениях. Помимо межведомственной экспедиции в 1994 году удалось организовать и два рейса на наши» НИСах, которые весьма успешно провели мои молодые коллеги. Не подкачали они и с горбушей, которой было уделено особое внимание. Неожиданно для всех к западнокамчатскому побережью подвалило не наблюдавшееся уже много десятилетий огромное количество этой рыбы. Накануне путины с НИС «Профессор Леванидов», исследованиями на котором руководили гидробиологи А. Я. Ефимкин и В. И. Чучукало, подходящую к Камчатке горбушу удалось оконтурить и подсчитать. к сожалению, рыбаки в очень незначительной степени смогли реализовать эти колоссальные подходы. Они ведь планировали путину под прогноз КоТИНРО, а он не предполагал большой рыбы.

В сахалино-курильском районе в это время работал НИС «ТИНРО» под руководством В. И. Радченко. Здесь в отношении оперативных прогнозов подходов горбуши вообще все получилось как по нотам. Удалось оценить подходы горбуши и «расписать» их, к большому удовольствию рыбаков, буквально по подрайонам и неделям.

Сейчас уже, кажется, совсем не осталось сомнений относительно того, что мы вступили в новую климато-океанологическую эпоху и природные процессы, вопреки предсказаниям климатологов, пошли вовсе не по сценарию глобального потепления. Об этом, в первую очередь, свидетельствуют изменения в биоте морей. Снизилась численность теплолюбивых и относительно теплолюбивых видов нектона. Именно из-за уменьшения количества минтая и иваси рыбопродуктивность дальневосточных морей понизилась, и это уже отразилось на уловах наших рыбаков. Сейчас дальневосточный вылов сократился более чем в 1,5 раза, правда, частично это связано с экономическими причинами. Но, согласно наблюдениям последних лет и нашим теоретическим выкладкам, в ближайшие годы потери в суммарных запасах рыб частично пополнят так называемые альтернативные виды. Есть надежды на увеличение численности сельди. Уже сейчас больше стало японского анчоуса, пелагических кальмаров, терпугов. На относительно стабильном уровне находится и будет находиться численность сайры и донных рыб. Отрадно, что в последние годы была расширена сырьевая база рыбной отрасли по промысловым беспозвоночным (крабы, морские ежи и др.). Поэтому, несмотря на происходящие в экосистемах Северной Пацифики изменения и даже перестройки, биологические ресурсы дальневосточных морей сохранят свое решающее значение для рыбного хозяйства России. Но сам факт отмеченных мною изменений, помимо прочих объективных и субъективных причин, не обещает рыбакам в ближайшие годы легкой жизни.

Житейские трудности рыбохозяйственной науки будут усугубляться недостаточно емкими и глубокими современными представлениями о природе наших морей. Наиболее сложными здесь являются вопросы, связанные с причинами и механизмами многолетних перестроек в экосистемах, в том числе в связи с хозяйственной деятельностью. с удовлетворением могу сказать лишь о том, что комплексные бонитеровочные съемки лаборатории прикладной биоценологии в 80-е годы заложили хорошую базу для будущих сравнений и сопоставлений в этом смысле. Когда в 1980 г. я обосновывал биоценологическое направление исследований, необходимых исходных данных об изначальных соотношениях видов и групп в экосистемах различных районов, к сожалению, не было. Сейчас «точка отсчета» есть, и это, несомненно, облегчит понимание природных процессов при многолетнем мониторинге.

Абсолютно уверенно могу сказать, что рыбохозяйственная наука, по существу, находится в самом начале пути изучения проблем управления биологическими ресурсами, без чего немыслимо создание управляемого рыбного хозяйства в наших дальневосточных морях, и что у желающих служить науке — впереди необозримый фронт работ. Просто мониторинга за состоянием биоресурсов и обоснования принципов рационального рыболовства, в чем часто видится вся суть задач рыбохозяйственной науки, здесь явно недостаточно. Управляемое рыбное хозяйство подразумевает гармоничное сочетание прибрежного, морского и океанического рыболовства на рациональной основе и обязательно широкомасштабной аквакультуры. Кроме того, управление немыслимо без направленного и осмысленного действия, а это возможно лишь при условии глубоких знаний закономерностей организации природных сообществ и экосистем в целом.

Сейчас ТИНРО находится на переходном этапе своей истории. с нынешней точки отсчета возможен далеко не единственный вариант дальнейшего его развития, тем более что не все здесь зависит и от самих тинровцсв. Есть надежды, но не меньше и тревог. а тревоги усиливаются, помимо прочего, и потому, что в институте сейчас, строго говоря, нет коллектива. То, что называется коллективом, представляет собой конгломерат групп с разными интересами, часто совсем не научными.

В 6О-е годы в качестве гимна ТИНРО хотели внедрить романтичную песню, в которой были такие слова:

Увы, все романтичное давно забыто. Вместо белого брига мечтой стали плаванья на грабящих российские воды иностранных коммерческих судах, а алые паруса затмили зеленые купюры.

Время покажет, насколько все необратимо, а что касается моих оценок нынешнего положения, то оно и рассудит, в какой мере я был прав. Я всегда мало ошибался в оценках будущих изменений в природных процессах. Но хорошо знаю о том, что предсказание хода экономического развития, общественно-политических событий и, конечно, людских судеб — это совсем иное, более сложное дело. Такие события лучше видятся и понимаются все же не в упор, а на расстоянии. Поэтому, прежде чем сказать окончательное «до свидания» уважаемому читателю, добавлю, что у меня есть желание вернуться к продолжению своих заметок, ну, скажем, лет пять спустя. с одной, правда, оговоркой — если буду жив.