ПЕРВАЯ ТЕХНИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ КАМЧАТСКИХ РЫБАКОВ

Время проведения конференции было выбрано не случайно — Великая Отечественная война близилась к завершению, впереди страну ждала мирная жизнь и восстановление народного хозяйства. Рыбная промышленность нуждалась в объективной оценке пути, который она прошла в тяжелейший военный период, и определении основных направлений развития на ближайшие годы.

Начавшаяся война резко сократила возможности отечественных рыбопромысловых организаций, действовавших на Балтике, в Черном и в Северном морях, обеспечивать фронт и тыл сражающейся страны рыбными продуктами. В этих условиях значительно выросла нагрузка на рыбаков Каспия и Дальнего Востока. За военный период рыбная промышленность Камчатки существенно изменила характер своей деятельности. К 1944 г. добыча рыбы-сырца возросла вдвое по сравнению с предвоенным 1940 г. При этом численность работающих увеличилась всего на 18,5 %. На фронт ушла большая часть физически сильных работников-мужчин, на места которых встали вторые и третьи члены их семей (жены и дети). Сезонный промысел был заменен круглогодичным: крупные промысловые суда — траулеры — в зимнее время вели активный лов в открытом море. Их уловы с 1940 по 1944 гг. возросли почти втрое — с 19 500 до 56 535 ц. Основным видом рыбы, добываемой таким способом в камчатских водах, в 1940-х гг. являлась камбала.

Конференцию предварил партийно-хозяйственный актив рыбаков Камчатки, прошедший 19—20 февраля 1945 г. Актив, численность участников которого достигала 225 чел., подвел итоги деятельности рыбной промышленности за 1944 г. Его работу возглавлял секретарь обкома ВКП(б) И. Ф. Петров.

Работу рыбацкой конференции 22 февраля в 10 часов утра открыл исполняющий обязанности начальника АКО П. М. Макштас. В числе докладчиков был Н. А. Томашевский, один из пионеров активного морского рыболовства на Дальнем Востоке, выступивший с докладом «Активный лов сельди на Камчатке».

Томашевский Николай Артемович. В 1929 г. закончил школу рыбной промышленности, получив квалификацию «техник лова рыбы». С 1930 г. работал тралмастером-инструктором во владивостокском Тралтресте. После его ликвидации в 1934 г. трудился на Камчатке. Здесь его знания и опыт нашли применение в БАОЛе, а затем в Морлове АКО. В 1940 г. Томашевский был назначен заведующим береговой базой Морлова, располагавшейся в поселке Моховая. С августа 1941 г. он занимал должности инженера по добыче рыбы, затем — начальника отдела добычи и главного инженера Морлова.

По его словам, в ближайшие послевоенные годы перед рыбной промышленностью Камчатки должна была встать задача «расширения активного лова… начатого сейнерами и дрифтерами в 1936 г.». Ниже приводятся выдержки из его доклада, сделанного 23 февраля 1945 г. Этот документ является интереснейшим источником информации о первых годах работы камчатского рыбопромыслового флота.

«Активный лов сельди на Камчатке был организован при рыбном управлении АКО в 1936 г… В то время основной задачей БАОЛа было ввести в эксплуатацию суда активного лова: два сейнера и два дрифтера, которые пришли в адрес АКО в 1936 г.: 8 августа дрифтеры и в сентябре — сейнеры.

После вооружения сейнеров… были проведены первые опытные работы по промысловому лову кошельками и дрифтерными сетями. Суда БАОЛа вышли на лов сельди в Олюторский залив в бухту Южную Глубокую, где начали производить разведку сельди. Первый дрейф дрифтера "Ударник" дал улов 80 шт. сельди на 20 сетей. При втором выходе в море двух дрифтеров и одного сейнера улов имел только один дрифтер в количестве 6 ц. Только лишь на третий день пребывания флотилии в Олюторском заливе были обнаружены косяки сельди в районе бухты Лаврова.

Сейнер "Вилюй" вышел на поиск сельди в дневное время, пройдя некоторое расстояние от берега, заметил большое количество чаек, китов и касаток. Подойдя к месту скопления чаек, с сейнера заметили, что вода в местах скопления птиц и животных имела местами характерный красноватый цвет от присутствия большого количества планктона. Научный сотрудник ВНИРО М. Л. Альперович  в своих рукописях пишет, что количество ракообразных было столь велико, что при остановке судна они легко наблюдались с него…

С наступлением темноты был сделан замет, давший 416 ц сельди. Часть улова была выпущена из-за полной загруженности судна. Можно считать, что с этого дня фактически начался промысловый активный лов сельди в Олюторском заливе, средний размер которой составлял 35,9 см в длину при весе 418 г. Количество сельди было весьма велико. Для пересечения косяка затрачивалось иногда более получаса полного хода сейнера, причем одновременно наблюдалось несколько косяков… Почти весь октябрь сельдь держалась на ограниченной акватории между бухтами Сомнения и Глубокой (Южной Глубокой — С. Г.).

Сети на дрифтеры были получены с Авачинского рыбокомбината и были подготовлены для промысла с кавасаки в районе Авачинского залива. Размер ячей далеко не соответствовал крупной сельди, качество было исключительно низкое, после двух — трех дрейфов площадь сетей сократилась больше чем наполовину из-за отсутствия текущего ремонта».

Результаты описанной выше работы судов БАОЛа в октябре 1936 г. оказались следующими. Вылов сельди сейнерами «Вилюй» и «Авача» за 19 заметов составил 5 066 ц, дрифтеров «Ударник» и «Стахановец» за 31 дрейф — 739 ц.

Далее вновь предоставим слово Н. А. Томашевскому. «Сейнеры Морлова весной 1942 г. брали уловы сетями — на одну сеть до 10 ц сельди в Кичигинском районе. Если считать, что дрифтеры Северного моря берут на наплавную сеть от 20 до 40 кг, что считается промысловым уловом, то нам здесь необходимо на Камчатке также привить и не пренебрегать выпутыванием сельди из сетей…

Краткая история использования сейнеров и дрифтеров на Камчатке доказала полностью возможность работать в различных районах. Наряду с этим стал развиваться кошельковый промысел в Петропавловской МРС (моторно-рыболовной станции — С. Г.) с кавасаки. Двенадцать кавасаки выловили с августа по октябрь 1943 г. 8 000 ц рыбы…

Характерная особенность сейнера заключается в том, что он может производить промысел придонных рыб, кроме кошелькового невода, датским неводом снюрреводом. Практика прошлых лет показала Морлову АКО, что имеющиеся сейнеры не обеспечивают круглогодичного промысла из-за неприспособленности. Получалось так что сейнеры находились на добыче до трех месяцев в году, а остальное время выполняли грузоперевозки, ремонтировались и т. д… Нужно их реконструировать и дооборудовать: сейнер должен иметь на борту кошельковый невод, дрифтерные сети и малый трал…».

Осуществить предлагаемый Томашевским проект реконструкции сейнеров не удалось, в связи с тем, что они были переданы из состава Морлова в распоряжение Тихоокеанского флота, где использовались в качестве вспомогательных судов.

С сообщением о работе Морлова выступил его директор, «пионер круглогодичного лова на Каспийском море, орденоносец» Г. Я. Ермошкин, прибывший на Камчатку по решению Наркомрыбпрома СССР в 1941 г. с заданием наладить здесь круглогодичный лов рыбы. Он остановился, в основном, на промысловой работе наиболее крупных добывающих судов — паровых траулеров.

«…Активный глубьевой лов ведет к повышению качества продукции… В 1935—1940 гг. около 2 500 крупных механизированных судов разных типов и 13 рыбных портов обеспечивали активный глубьевой лов в Англии, до 1 500 судов и семь рыбных гаваней имела Германия. Число морских рыболовных судов в США превысило 4 000. По данным К. А. Сметанина, в Англии в 1929—1930 гг. судами глубьевого лова добывалось свыше 10 млн ц рыбы (из них 60 % — тралами, 40 % — по преимуществу дрифтерными сетями).

Активный глубьевой лов в СССР до 1940 г. находился еще в стадии развития… С 1932 г. мы сами научились строить рыболовные тральщики "Судак", "Москва", "Лебедка". В области вооружения от английского оттертрала мы перешли к отечественному тралу Совтралтреста… В 1938 г. на Камчатку прибывают четыре траулера для тралового промысла. Однако эти суда по настоящему в первое время промыслом не занимались, и только в 1941 г. начался регулярный зимний траловый промысел донных рыб. В 1943 г. имелось около ста советских тральщиков.

В дни войны товарищ Микоян и нарком Ишков поставили перед рыбаками Морлова АКО задачу максимально использовать на лову имеющийся флот и обеспечить резкое увеличение добычи… Если средний улов камбалы за часовое траление в прошлое время равнялся 10—15 ц, то в годы войны — около 70 ц. Отдельные траулеры ("Топорок", "Гага") вылавливают в год от 10 до 18 тыс. ц, то есть достигли результатов, имеющихся на Мурмане. При организации круглогодичного промысла каждый траулер может добыть 25—30 тыс. ц в год».

В качестве мер, которые следовало осуществить в ближайшем будущем для дальнейшего развития активного лова на Камчатке, Г. Я. Ермошкин называл:

— усиление Морлова дополнительным количеством траулеров; — организацию в Петропавловске береговой рыбообрабатывающей базы и базы по снабжению флота; — обзаведение рефрижераторным флотом, способном принимать улов с траулеров и сейнеров прямо в море.

Последнее должно было повысить качество рыбопродукции и избежать потери времени, вызываемой непроизводительными пробегами судов с сырцом к береговым предприятиям.

Озвученные директором Морлова мероприятия были реализованы лишь в конце 1940-х — начале 1950-х гг.

В течение войны оба докладчика — Г. Я. Ермошкин и Н. А. Томашевский — разработали и применили несколько усовершенствований к существовавшим орудиям лова. Одно из них — «крестовый стальной трос на кутке трала» — только за три месяца 1944 г. сэкономило стране 81 000 руб., увеличило производительность труда и ликвидировало обрывы тралов с большим уловом.

В этот же день, 23 февраля 1945 г., сообщение «Обработка уловов на траулерах с доведением продукции до полуфабриката (соленые рыботовары)» сделал уполномоченный Дальрыбсбыта К. К. Дексбах. По его мнению, «вопрос тралового лова на Камчатке заслуживает к себе большего внимания, чем ему уделяют в системе АКО».

Дексбах охарактеризовал историю развития и современное мировое состояние тралового промысла. «Одновременно с развитием техники лова и усовершенствованием самого орудия лова, шла кропотливая работа над выбором наиболее рационального типа судна. Мировая практика выработала несколько типов тральщиков для океанического плавания с ареалом действия в несколько тысяч миль и продолжительностью рейса до шести месяцев. Траулеры строятся длиной до 70 м».

В 1913 г. мировой траловый флот состоял из 2 308 судов, основное количество которых (1 172 шт.) было представлено траулерами небольших размеров — длиной 30—35 м. Более крупных судов (длиной свыше 40 м) насчитывалось всего 182. После окончания Первой мировой войны (1914—1918 гг.) началось активное строительство крупных траулеров: из 539 судов, построенных в 1920—1929 гг., длину свыше 40 м имели 320. Тем не менее, преобладание в составе промыслового флота мелких судов в период, предшествовавший Второй мировой войне (1939—1945 гг.), показывает, что районы его действия были ограничены. В основном, он был сосредоточен в Северном море, где лов вели, преимущественно, английские и немецкие рыбаки.

Во время Второй мировой войны траловый флот насчитывал свыше 4 000 судов, более половины которых (2 211) принадлежали Великобритании. Франция имела 395 траулеров, Германия — 354, Норвегия — 343 (в основном небольших судов длиной 12—40 м с мощностью машин 50—200 л. с.), Голландия — 262, США — 250, Испания — 180, Япония — 104, СССР — более 100, Италия — 54, Португалия — 48.

Сделаем необходимое отступление от рассказа К. К. Дексбаха. В дальневосточных водах первые отечественные паровые траулеры начали промысел еще в 1911 г. Родоначальником этого вида лова стала «Находка», принадлежавшая торговому дому «О. В. Линдгольм и Ко». Вскоре здесь появился еще один траулер — «Федя».

Результаты их работы активно обсуждались на прошедшем осенью 1911 г. во Владивостоке съезде русских рыбопромышленников. Большое количество вылавливаемой рыбы (только одно судно с 15 июля по 15 октября 1911 г. (по старому стилю) поймало 12 286 пудов трески, камбалы, бычков, акул и других пород, кроме этого, в трал попали «несколько штук селедок и одна кета») и близость районов промысла к рынку сбыта — Владивостоку, вызывали опасения промышленников в том, что «продукты этого последнего лова будут конкурировать с камчатскими товарами». По их мнению, «траловый промысел недопустим там, где уже производится кустарный промысел… Что же касается открытого моря, то там к воспрещению тралового промысла не имеется оснований».

А вот еще одна схожая оценка: «Теперь траллеры желают промышлять под боком от места сбыта, именно вблизи Владивостока. Наоборот, если бы они пожелали заняться ловом приблизительно там же, где работают охотско-камчатские промышленники, то их появление в этих водах, баснословно богатых рыбою, можно было бы лишь приветствовать. Теперь же работа траллеров сильно уменьшила сбыт охотско-камчатских товаров, прежде всего в местные войска».

Голосование промышленников по вопросу о расширении тралового промысла в прибрежных водах Дальнего Востока дало следующие результаты. «За желательность развития этого вида промысла подано 5 голосов… и против этого — 26 голосов». В последующие годы русские траулеры на Камчатке использовались как транспортные суда.

Отечественный траловый промысел в крупных масштабах начался в 1920 г. в водах Баренцева моря. Его вел флот, состоявший из бывших военных тральщиков. Самый большой из них имел длину 43 м. В конце 1920-х гг. траловая флотилия начала пополняться новыми судами длиной до 50 м и выше. Вначале это были траулеры зарубежной постройки, затем — отечественные, созданные в Ленинграде и Мурманске.

К началу 1930-х гг. был возрожден траловый лов на Дальнем Востоке. Здесь использовались суда импортной постройки. Одним из первых в середине 1929 г. во Владивосток пришел траулер «Баклан». Вначале промысел велся в рамках АКО, затем появился владивостокский Тралтрест. Устойчивую работу последнего наладить не удалось, и в 1934 г. он был закрыт «за неперспективностью». Его суда были отданы другим организациям, в частности, они вновь вернулись в АКО, которое использовало их как транспорты. «К сожалению, рыбохозяйственные организации Дальнего Востока не уделили должного внимания организации глубьевого лова в своих водах, в результате чего часть судов была переброшена для работы в Баренцевом море».

22 декабря 1935 г. народный коммисар пищевой промышленности СССР А. И. Микоян, выступавший на пленуме ЦК ВКП(б), заявил: «Рыболовство в открытом море раньше, в дореволюционной России, совершенно не было поставлено. Тихий океан, Баренцево море, моря на Севере и Востоке были целиком в руках иностранных промышленников. За годы революции нами создан траловый флот. 91 траулер теперь работает в морях, преимущественно в Баренцевом… Это новая техника, созданная нами заново. Она перевооружила рыбную промышленность. Этой техникой мы овладеваем, но еще не овладели до конца. Нельзя сегодня сказать, что все тральщики и краболовы дают столько рыбы и крабов, сколько они могли бы дать».

К началу войны передовые траулеры северного бассейна — «Киров», «Двина» — достигли годовых уловов 60 тыс. ц, «Москва» — 50 тыс. ц.

Вернемся к докладу К. К. Дексбаха. По его мнению, «существующие формы эксплуатации тральщиков на Камчатке нерациональны и должны быть в корне изменены. Траулер должен быть на лову в течение круглого года и не заниматься ничем посторонним (перевозкой грузов, пассажиров), и тогда при наличии существующей сырьевой базы он по улову может легко догнать лучшие мурманские траулеры. Если критически подойти к оценке существующего положения в Морлове, то надо сказать, что обстановка эта не допускает правильной эксплуатации тралового флота, как из-за отсутствия необходимого берегового хозяйства, так и неуделения необходимого внимания вообще».

Для того чтобы упорядочить работу промысловых судов, требовалась развитая береговая база, позволявшая им подходить к причалу. Здесь траулеры сдавали бы улов и получали бы снабжение, воду, уголь. «На сегодня на Камчатке нет никакого берегового хозяйства по рациональному обслуживанию тралового флота. Так называемая база Моховая Морлова по своему профилю может быть отнесена к группе обычных рыбообрабатывающих баз любого комбината из-за отсутствия на ней того берегового хозяйства, которое входит в элементарное понятие рыбного порта. Нужны причалы для выгрузки рыбы, сортировочные склады, выгрузка должна быть механизирована на берегу, так как совершенно нецелесообразно использовать для этой цели мощную траловую лебедку. Кроме этого, порт должен иметь судоремонтную базу, тарный комбинат, транспортное хозяйство, топливную базу, базу снабжения льдом, складское хозяйство снабжения, для отдыха моряков специальный клуб».

Дексбах полагал, что те траулеры, которые имел Морлов, для Камчатки не подходили, являясь для местных условий слишком большими. «Исходя из близости нахождения промысловых банок от береговых предприятий, траловый лов более эффективно может быть обслужен в данных камчатских условиях судами более мелкого тоннажа».

Все дело заключалось в технике дальнейшей обработки улова, основную часть которого составляла камбала. «Действительно, на всех мировых рынках, во всех странах-потребителях морской рыбы, камбалу потребляют исключительно или в охлажденном, или в мороженом видах. По заключению специалистов-технологов, камбала сохраняет вкусовые и пищевые качества только в свежем, охлажденном и мороженом виде. Если в настоящее время, в условиях военного времени, требования рынка несколько ослаблены, то это не дает права ослаблять работу по борьбе за повышение качества и расширение ассортимента продукции. Базируя свой траловый лов на камбале, зная, что камбала в соленом виде не идет на рынке, АКО не придало серьезного значения этому вопросу».

Отсутствие рефрижераторных установок на траулерах и плавучих баз, на которые можно было бы сдавать улов, приводило к тому, что при увеличении расстояния от места промысла до береговых рыбокомбинатов сортность сдаваемой рыбы «резко снижается от того, что фактически никакой обработки рыбы не производится, все рассчитано на быструю сдачу на берег, и всякая задержка приводит к снижению сортности. Вместо борьбы за качество рыбы, выявления причин его ухудшения, АКО пошло по пути узаконения сдачи третьим сортом. Для объективности надо добавить, что команды траулеров бывают невиновны и происходит это от отсутствия надлежаще организованного берегового хозяйства».

Единственным документом, регламентировавшим порядок обработки улова на судах АКО, была «Временная памятка по замораживанию рыбы на траулерах». В ней указывалось, что «в зимнее время рыболовные траулеры должны лед брать непосредственно из ледяного поля, откуда накалываются большие крыги, которые поднимаются сетками на борт траулера. На борту лед должен дробиться с тем, чтобы куски его по диаметру не превышали 5 см. Дробленый лед лопатами по лотку направляется в отсеки трюма». При этом не учитывалось то, что траулеры должны были, находясь на промысле, ловить рыбу, а не заниматься самоснабжением. Обеспечение же их льдом с берега нормально налажено не было.

Улов из кутка трала выливался прямо в трюм без мойки и переборки. Различные размеры отдельных рыбин также способствовали снижению сортности. Перевозка навалом не обеспечивала сохранения равномерной температуры в массе рыбы, вызывала ее сдавливание и трение друг о друга при качке, повреждавшие сырец. Таким образом, сложившееся положение способствовало тому, что «рыба уже с первой же минуты подъема из воды обречена на снижение качества».

Попыткой дать новые указания по обработке рыбы стал приказ начальника АКО № 2 от 2 января 1944 г. Этот документ предписывал мыть камбалу и обваливать ее солью до спуска в трюм. Камбалу длиной более двадцати сантиметров следовало обезглавливать путем косого надреза головы, удалять внутренности, промывать и направлять тушку в посол. Часть последних уловов разрешалось сдавать на берег в охлажденном виде. Но и эти меры не могли дать хороших результатов.

«Надо изменить формы эксплуатации тральщиков, перестать смотреть на них как на транспортные, а увидеть в них "промысловые" со всеми вытекающими последствиями. В данное время на тральщике за качество рыбы отвечает формально один капитан, в остальном же царит полная обезличка, так как в составе команды нет ни одного специалиста по обработке рыбы. Простое сопоставление разбивки команды тральщика по специальностям на Мурмане и на Камчатке подтверждает это положение».

При почти равной численности экипажей (на Мурмане — 40, на Камчатке — 39 чел.), на судах северного бассейна находились девять специалистов по обработке рыбы, а на камчатских — всего один. «Один человек чисто физически не в состоянии обеспечить надлежащую уборку рыбы. Вместе с тем и сама структура зарплаты, построенная, в основном, на стимулировании вылова, не дает команде должной заинтересованности в организации борьбы за качество сдаваемой продукции».

Изменить ситуацию можно было лишь в случае реализации следующих мероприятий:

— организации снабжения траулеров всем необходимым на одном из комбинатов западного побережья, дабы избежать лишних заходов судов в Петропавловск; — пересмотра штата команд, включения в них рыбообработчиков; — изменения системы заработной платы; — проведения опытных работ по разделке и обработке рыбы на борту судов, разработки соответствующих инструкций; — внедрения круглогодичного снабжения судов льдом; — запрещения укладки рыбы в трюмы навалом без мойки; — организации выгрузки улова из трюмов при помощи ящиков, с непосредственной подачей его на берег в обработку для сокращения лишних перевозок и сохранения рыбы.

Высказанные на рыбацкой конференции предложения по совершенствованию организации тралового промысла, в частности, приведенные выше соображения К. К. Дексбаха, вскоре нашли отражение в приказе начальника АКО № 215 от 16 мая 1945 г. «О реализации решений первой инженерно-технической конференции работников рыбной промышленности Камчатского бассейна». В соответствии с ним, для улучшения качества продукции на траулерах Морлова вводились должности засольных мастеров. Отныне запрещалась погрузка рыбы в трюмы навалом без предварительной мойки и отсортировки прилова. Для предотвращения повреждения улова в трюмах стали применять горизонтальные переборки, а при разгрузке использовать остропленные ящики или бадьи.

Начальнику производственного отдела АКО Б. В. Крюгеру предписывалось в путину 1945 г. провести опытные работы на траулерах по разделке и обработке камбалы, разработать инструкции и снабдить ими Морлов и рыбокомбинаты. Отныне устанавливался «единый вид разделки для камбалы: удаление головы производить косым срезом с удалением части брюшка».