1. ИЗ ГЛУБИНЫ ВРЕМЕН

Как Михаил Васильевич Ломоносов первым из ученых мужей России начал заниматься геологией вообще, так Степан Петрович Крашенинников в своей книге “Описание земли Камчатки”, вышедшей в 1755 году, впервые дал некоторые геологические сведения о полуострове Камчатка в частности. Целых две главы своего знаменитого труда он посвятил этой теме: “О горячих ключах” и “О металлах и минералах камчатских”.

“Все места, где прежде ключи били, можно по тому узнать, что вкруг их мелкая глина различных цветов находится, которая с водой обыкновенно вымывается из нутри скважин. Находится же там и горючая сера, а особливо по краям тех скважин, из которых один пар идет” (1). Это из главы “О горячих ключах”, которая содержит много интересных и полезных сведений об известных Крашенинникову горячих источниках Камчатки. Наверняка эти сведения до сих пор привлекают внимание, особенно геологов и гидрогеологов, давая представление об изменениях режимов указанных водотоков.

Содержание главы “О металлах и минералах камчатских” - это первое краткое описание минеральных богатств полуострова. Крашенинников упоминает в ней о медной руде, найденной в районе Курильского озера, о “песчаном железе” по берегам многих озер и рек, о самородной сере, белом меле, “трипеле и красном карандаше”, “пурпуровой краске”, “вишневом хрустале”, о пемзе и янтаре.

Примечательно обширное замечание С. П. Крашенинникова о том, что недра Камчатки еще ждут своего часа: “ Хотя Камчатской мыс горист, и следовательно не без притчины бы разных там металлов и минералов надлежало надеяться, а особливо нужных к употреблению, как например железа и меди, в которых по всей Сибири великое изобилие, однакож и поныне мало полезного найдено.

Впротчем нельзя утверждать за истину, что на Камчатке никаких руд не находится:

Чего ради с большим основанием думать можно, что есть на Камчатке руды, нежели вовсе о сыскании их отчаяваться” (2).

В принципе, после С. П. Крашенинникова почти столетие никто и не "отчаявался о сыскании руд" на Камчатке. И не только о "сыскании руд", но и вообще об изучении полуострова.

Лишь в 1829 году немецкий путешественник А. Эрман посетил Камчатку с вполне определенной целью: изучить ее географию и геологию. Он пересек полуостров с запада (устье р. Тигиль) на восток и по результатам своих исследований составил его первую геологическую карту (3).

Буквально вскоре, в 1851 году, на Камчатку отправился с научной целью еще один немец, правда, восточный, "дерптский" – Карл фон Дитмар. Ходатайствовал о его путешествии герцог Максимилиан Лейхтенбергский, а потому, чтобы облегчить пребывание фон Дитмара на Камчатке, его определили чиновником для особых поручений по горной части при военном губернаторе полуострова В. С. Завойко.

"Особых научных инструкций для путешествия я не получил, - писал фон Дитмар в своей книге "Поездки и пребывание в Камчатке", - но со стороны Восточно- Сибирской администрации мне было наистрожайше приказано обратить особенное внимание на нахождение металлов, каменного угля и других более ценных продуктов минерального царства" (4).

Пять лет жил на Камчатке фон Дитмар, добрался в своих путешествиях до полуострова Тайгонос и все подробно описал. Его знаменитая книга является теперь бесценным историческим памятником наравне с книгой С. П. Крашенинникова. В ней научно и в то же время увлекательно описаны многие географические объекты Камчатки, в том числе населенные пункты, описаны быт людей и масштабные исторические события, как, например, оборона Петропавловска от англо-французского десанта.

Приведено в книге и много геологического материала - целые страницы посвящены одной геологии. Не чурался фон Дитмар и некоторых выводов, а также прогнозов.

"С транспорта "Иртыш" стали выгружать жернова, привезенные на нем из Аяна, - описывал он, например, одну интересную сцену, которую наблюдал в порту Петропавловска. – Я был очень удивлен, увидев давно знакомый мне финляндский рапакиви – гранит, имеющий такое разнообразное применение в больших монументальных постройках Петербурга. При этом я узнал, что камни действительно привозятся в Аян вокруг света на судах. Это было так наивно глупо, что я просто своим глазам и ушам не хотел верить! Здесь, в стране прекрасных лав и трахитов, превосходящих своею добротностью французские и рейнские жернова, эти породы остаются без употребления, и в то же время сюда привозятся из чрезвычайно отдаленных мест каменные массы, негодные даже для жерновов по своей мягкости" (5).

Вот так! Совершенно созвучно с выводами, сделанными С. П. Крашенинниковым: минеральные богатства Камчатки ждут своего изучения и применения! И это с каждым годом становилось все злободневнее. Ведь не случайно жители Милькова в период с 1774 г. по 1780 г. получали "железо из очень плохой болотной руды и всего добыто 275 пудов, но, так как качество железа было очень неудовлетворительно, то и добывание прекратилось" (6).

Ведь была нужда в металлах! И не только в железе. Камчатская рыба тогда никого не интересовала, в полуострове видели в первую очередь объект для возможной разработки его недр. Посылая фон Дитмара в Камчатку и наказывая ему заниматься в первую очередь минералами, российские чиновники, конечно же, имели в виду золото, медь, олово, самоцветы.

Кроме того, сам фон Дитмар располагал сведениями о том, что на реке Чайбухе имеются выходы угля, а "на Тайгоносской косе, верстах в 90 от Ижигинска, при небольшой бухте у устья ручья Тополовки, у подножия небольшой горы, примыкающей к бухте, были найдены куски плотной киноварной руды, а порода – черный, пластоватый сланец… Приблизительно за 6 верст от этого места, вверх по Тополовке, по правую ее сторону – высокий берег, где встречаются куски богатой медной лазури" (7).

Киновари и лазури фон Дитмар не нашел, хоть и предпринял в описанные места поездку и приложил для поисков определенные усилия. А вот уголь обнаружил и, согласно предписанию губернатора Завойко, отгрузил его в количестве 1500 пудов для опробования в Петропавловске. Описал он и слои бурого угля, найденные в обнаженных берегах реки Тигиль. Будучи в Палане, он услышал от местного священника рассказ о том, что на севере люди находили красивый горный хрусталь и аметист. Эту информацию фон Дитмар уже не проверил – было поздно, надо было возвращаться в Петропавловск. Не нашел он и золота.

В 1857 году, через два года после отъезда фон Дитмара с Камчатки, горный инженер Аносов открыл "богатое золото" на реке Зее. Таким образом, Дальний Восток становился объектом внимания золотопромышленников России, туда стали посылать экспедиции. В 1865 г. тот же горный инженер Аносов открыл россыпи золота на Амуре, а в 1873 г. он же – на Амгуни.

Этот регион надолго приковал к себе интерес приискателей, и только в 1985 году "по инициативе одного из наиболее видных деятелей горного дела ... К. А. Скальковского была приведена Министерством Земледелия и Государственных Имуществ в исполнение мысль о снаряжении горной экспедиции на побережье Охотского моря" (8). Экспедиция получила официальное название Охотско-Камчатской, а возглавил ее известный российский геолог, действительный член Императорского Русского Географического общества Карл Иванович Богданович.

В своем "Очерке деятельности Охотско-Камчатской горной экспедиции 1895 - 1898 гг." он писал: "Целью экспедиции…было поставлено:

1. геологическое исследование побережья Охотского моря от Николаевска на Амуре до Ольской губы, к востоку от Охотска, и западной части Камчатского полуострова в пределах, по крайней мере, от Тигиля до Большерецка и
   
   
2. как результат такого исследования производство поисков золота;
   

совокупность таких работ имелось в виду пояснить в положительном или отрицательном смысле на обширных пространствах, оставшихся до тех пор вне всяких операций частной предприимчивости по золотому делу.

Экспедиция была задумана и приведена в исполнение широко, в зависимости от вполне достаточных средств, представленных в ее распоряжение. В состав экспедиции вошли кроме меня следующие лица: для производства астрономических и топографических работ корпуса флотских штурманов штабс-капитан Н. Н. Лелякин, в помощь мне для производства разведочных работ горный инженер С. П. Кишенский; в качестве врача и натуралиста экспедиции и в то же время для изучения края в экономическом отношении по особому поручению от Министерства Финансов – врач Н. В. Слюнин" (9).

19 июля 1897 года экспедиция Богдановича высадилась с военного крейсера "Забияка" в устье реки Тигиль. С экспедицией уже не было геолога Кишенского, а потому все исследования Богдановичу предстояло совершать одному. Правда, вскоре к нему присоединился Слюнин, который добирался до Тигиля самостоятельно, проделав многодневный путь вокруг Пенжинского залива. Но, тем не менее, в роли геолога Богданович выступал теперь один. Однако сразу начать исследования на Камчатке Богдановичу не удалось. Прежде ему пришлось на пароходе "Котик" отправиться в Гижигу, чтобы проверить сведения о находке там золота и киновари.

"Пробы, взятые мною в разных местах, вполне подтвердили факт присутствия золота, - писал К. И. Богданович в своем "Очерке", - что, впрочем, здесь было известно давно, так как лет десять тому назад около Гижиги производились даже разведки на золото и была заявлена одна площадь. Найденные мною знаки, конечно, не позволяют делать никаких предположений о богатстве золотом Гижигинского округа, а развитие вечной мерзлоты и совершенное отсутствие леса в местностях, где встречены были знаки золота, составляют условия, побуждающие тем осторожнее относиться к предположениям о богатстве золотом Гижигинского округа.

Что касается указаний о нахождении рудного золота и киновари, то собранные данные заставили меня признать, что, к сожалению, не имеется никаких оснований говорить об этом в положительном смысле. При устье Гижиги были осмотрены залежи бурого угля, которые по своей обширности и значительному числу слоев могут со временем получить значение" (10).

30 августа 1897 года экспедиция Богдановича вернулась в Тигиль и приступила к изучению Камчатки. При этом Богданович главной задачей для себя поставил исследование Срединного хребта, так как до него ни Эрман, ни Дитмар там не бывали.

"С 4 сентября я прошел горами Срединного хребта от вершин Тигиля до крайних левых вершин Облуковинской реки (более 700 верст), - писал К. И. Богданович. – Убедившись в развитии новейших вулканических пород на всем протяжении хребтов до вершин р. Ичинской, я сосредоточил поиски на золото в вершинах Облуковинской реки, где и были найдены первые знаки золота на Камчатке. До тех пор сведения о нахождении золота на Камчатке ограничивались более чем сомнительной достоверности указаниями на находки, конечно, очень крупных кусков золота, обыкновенно без указания местности и лиц" (11).

Это сколько же надо было терпения и силы воли, чтобы пройти по снежным хребтам Камчатки с отметками от 1000 м. до 3607 м. (вулкан Ича) поздней осенью, при полном снаряжении, чтобы только в конце пути найти долгожданный единичный знак золота в одном из шлихов! Такое могли сделать только энтузиасты, только настоящие геологи! И ведь не пропали зря усилия Богдановича и его спутников: за находку зацепились, начали искать золото по верховьям Кирганика и Облуковины и ведь нашли! Агинское, Золотое, Оганча – это ведь там. Золотопромышленники Камчатки должны памятник Карлу Ивановичу Богдановичу поставить. И выбить надпись: "Первооткрывателю камчатского золота. Октябрь 1897 г.".

Кроме всего прочего, К. И. Богданович в этом маршруте провел исследования ледников Белого хребта. После этого он спустился с гор и побережьем Охотского моря вернулся в Тигиль. Но на месте находки золота оставил трех горнорабочих для проходки шурфов.

12 ноября 1897 года Богданович с женой и топографом Лелякиным выехали на семи нартах, запряженных в собачьи упряжки, в новый маршрут, но опять в те же горы. На этот раз Богданович хотел изучить возможность перехода через перевалы Срединного хребта. На восточный склон хребта экспедиция перешла по Седанкинскому перевалу, обратно же решили перейти по Озерновскому. Местные коряки отказывались проводить исследователей, ссылаясь на гибельность перевала. С большим трудом Богдановичу удалось уговорить их, и, "захватив собачьего корма на десять дней", они отправились в путь. Опасения коряков были не напрасны: на подходе к перевалу экспедицию застигла страшной силы пурга, и все едва не погибли.

Вернувшись в Тигиль, Богданович засобирался на реку Облуковину, поближе к открытому им золоту. Вновь стали нанимать собачьи упряжки для этой поездки. Здесь надо сказать, что кроме получения интересных и полезных научно-прикладных результатов экспедиция Богдановича внесла еще и большой вклад в экономику Камчатки.

Вот как пишет об этом сам К. И. Богданович: "Камчадалы и русские с радостью набивались поставить собачьи нарты хоть в двойном количестве против нужного нам, довольные заработком на чистые деньги (от 1,5 до 2 рублей за нарту в день). С приездом экспедиции, на Камчатке, кажется, впервые увидали деньги; я с удовольствием могу сказать, что благодаря заработку в экспедиции многие семьи по западному берегу получили возможность обеспечить себя на случай неудачного промысла, рассчитавшись за свои долги и получив, таким образом, снова кредит у местных торговцев. Последние косвенным образом выиграли больше всех от работ экспедиции, так как значительнейшая часть денег, заработанных населением, немедленно же собралась в их руках" (12).

"Разведка на золото в вершинах р. Облуковиной была закончена в конце февраля, - пишет далее К. И. Богданович. - Затруднения оказались в том, что по всей долине зимою обнаружились талые ключи, препятствовавшие работе промораживания. Из 21 шурфа знаки золота встречены были в семи; добито до постели было только восемь, причем в этих шурфах золотоносного пласта не оказалось. После исследования прилежащей части гор летом 1898 года я убедился в полной основательности продолжения поисков золота в Срединном Камчатском хребте, несмотря на незначительные результаты, добытые моей первой разведкой" (13).

Итак, со времен Беринга и до начала 20-го столетия Камчатка изучалась четырьмя значительными по сути и масштабам экспедициями: С. П. Крашенинникова, А. Эрмана, К. Дитмара и К. И. Богдановича. Но уже в самом начале XX века выяснилось, что все отчеты, написанные по результатам экспедиций, даже сведенные вместе, не дают комплексного представления о Камчатке. Не было точной географической карты (не говоря уже о топографической), не было карты геологической, карты флоры и фауны, этнографические наблюдения не систематизированы и т. д. Одним словом, требовалось продолжение этих работ, причем комплексного характера. И такие работы были проведены в 1908 – 1910 годах Камчатской экспедицией Императорского Русского Географического общества на средства Ф. П. Рябушинского. Коротко эту экспедицию именовали Камчатской экспедицией Рябушинского.

Федор Павлович Рябушинский был самым младшим из восьми братьев Рябушинских – российских промышленников и финансистов. Считается, что до революции это была самая богатая семья в России (14). В 1902 году братья открыли в Москве "Банковский дом Рябушинских" с основным капиталом в 1 миллион 50 тысяч рублей, а через 15 лет их капитал вырос до 25 миллионов, да еще на счетах вкладчиков было почти 250 миллионов рублей. Кроме этого, Рябушинские владели множеством предприятий бумажной и льняной промышленности, являлись основными акционерами АМО (ныне ЗИЛ) - Акционерного машиностроительного общества.

Федор Павлович Рябушинский еще с раннего детства увлекся географией, мечтал о путешествиях. Но стать путешественником ему не позволило слабое здоровье, очень рано у него открылся туберкулез, от которого он и умер 25 лет от роду. Когда Федору Павловичу было 20 лет, он пригласил профессора А. А. Ивановского прочесть ему полный университетский курс географии, антропологии и этнографии Сибири и целый год штудировал эти науки. Особенно заинтересовали студента на дому Алтай и Камчатка.

После ранней смерти своего ученика профессор Ивановский вспоминал: "Он был поражен, как мало еще Камчатка изучена; он удивлялся, как может такой обширный край, равный по площади всей Пруссии, край с такой своеобразной природой, - как может он так основательно быть заброшен и забыт" (15).

Видимо, тогда и родилась в голове юного Рябушинского идея отправить на Камчатку научную экспедицию. Он выделил из своего личного капитала 200 тысяч рублей, и организационная работа закипела.

Академик В. Л. Комаров писал: "В апреле 1906 г. ко мне обратились с предложением принять участие в организуемой экспедиции для всестороннего исследования Камчатки. Согласно плану организации этой экспедиции, намечалось шесть более или менее самостоятельных отделов: топографический, геологический, ботанический, зоологический, метеорологический и этнографический, с многочисленным научным персоналом (всего предполагалось тогда 24 представителя различных специальностей, врач и фотограф).

Цель экспедиции была исключительно научная – возможно полное и всестороннее описание Камчатки; никакими другими целями экспедиция не задавалась" (16).

Геологический отдел экспедиции состоял из геологов С. А. Конради и В. М. Козловского, а также топографов Е. В. Круга и Н. Г. Кёлля. По прибытии на Камчатку они разбились на пары, наняли рабочих из местного населения и приступили к исследованиям. "…Нельзя не помянуть добрым словом моего бывшего начальника в экспедиции, если по отношению к нему позволительно так выразиться, С. А. Конради, с которым мы душа в душу проработали 2,5 года на Камчатке, живя большую часть времени в одной палатке и деля все радости и невзгоды. Если чего-нибудь нам и удалось с ним достигнуть, то это в значительной степени благодаря полному товарищескому сотрудничеству и постоянному, ничем не омраченному согласию.

В 1910 г. два летних месяца мы работали вдвоем с В. М. Козловским, который был также прекрасный товарищ, но которому уже я не могу принести благодарность: его уже нет в живых". Эти слова принадлежат автору карты вулканов Камчатки топографу Н. Г. Кёллю (17).

Экспедиция была сложной и очень насыщенной наблюдениями. Ее результаты вылились в многочисленные публикации и книги участников. Этнографы впервые осуществили исследования жизни алеутов с использованием новейших технических достижений того времени – киносъемочного аппарата и фонографа. Большой и интересный труд написал ботаник В. Л. Комаров, много было публикаций у зоолога П. Ю. Шмидта, камчатские впечатления легли в основу многих сюжетов зоолога В. Л. Бианки. В 1927 году издал свою карту вулканов Камчатки Н. Г. Кёлль.

Но все перечисленные работы не являются официальными отчетами экспедиции, это всего лишь личные научные труды авторов. Похоже, главную негативную роль в этом сыграла ранняя смерть Ф. П. Рябушинского, отнявшая возможность финансирования работ участников экспедиции над отчетами. Недаром все перечисленное было издано много позднее окончания исследований.

Но если топографы, ботаники, зоологи что-то все-таки написали и издали, то геологи почти ничего после себя не оставили. В. М. Козловский рано умер, а С. А. Конради написал лишь краткие предварительные отчеты, которые ничего нового к геологии Камчатки того времени не добавляли.

И все-таки экспедиция оставила значительный след в исследовании Камчатки. "История русского землеведения не знала ни одной снаряженной на частные средства, такой грандиозной, такой богато обставленной, выполненной с участием такого количества специалистов экспедиции, - писал профессор А. А. Ивановский в 1910 г. в своей речи, посвященной памяти Федора Павловича Рябушинского, не дождавшегося окончания работ на Камчатке. – И этой заслуги Федора Павловича никогда не забудет русская наука.

Но я имею основание думать, что русская наука понесла в лице Федора Павловича гораздо большую потерю, чем организатора научной экспедиции на Камчатку… Как часто Федор Павлович, когда он был еще совершенно здоров и когда заходила у нас речь о малой изученности Сибири… мечтал о том, чтобы, жертвуя ежегодно по 100 тысяч рублей, покрыть Сибирь сетью экспедиций, подобных той, которую он снарядил на Камчатку… Но этой мечте не суждено сбыться – она погребена вместе с носителем ее в могиле. Такова уж, должно быть, печальная судьба русской науки: часто слышать о мечтах похороненных и редко – об осуществленных" (18).

Таким образом, геологические исследования на Камчатке продолжали носить пока еще академический, описательный характер. Эпоха накопления информации затягивалась. Но каждый последующий исследователь приезжал на Камчатку с все более и более открытыми глазами: ее главные геологические формации, а также косвенные и некоторые прямые признаки нахождения в ее недрах тех или иных полезных ископаемых были уже известны.

Пожалуй, последним исследователем геологии Камчатки в описываемом ряду был П. В. Чурин, возглавивший в 1912 году Пенжинскую геологическую экспедицию Геологического комитета при Министерстве торговли и промышленности России (19). 8 мая 1912 года он вместе с коллектором С. Ф. Машковцевым и топографом Я. Ф. Андреевым высадился с парохода на Корфскую косу, с которой и начался их длительный геологический маршрут по северной Камчатке. Чурин первым из российских геологов осмотрел Корфское месторождение бурого угля, но не заинтересовался им, оставив в дневнике лишь беглое, поверхностное описание угольных пластов на месте разведочной штольни, пройденной американцами девятью годами ранее.

Изучив обнажения морского берега и частично берегов рек Тиличики, Вывенка и Култушная, П. В. Чурин направился на запад с целью пересечь полуостров и выйти к Рекинникской губе. Экспедиция наняла в селении Тиличики вьючных лошадей, что позволяло Чурину и Машковцеву идти налегке и вести достаточно подробные наблюдения.

Выйдя к Рекинникской губе и обследовав ее, Чурин повернул обратно и несколько другим, параллельным, путем вернулся на реку Вывенку. По долине реки экспедиция поднялась до селения Хаилино, в окрестностях которого Чурин предпринял ряд геологических маршрутов. После этого он вновь спустился вниз по реке Вывенке и берегом моря пришел в село Тиличики.

Маршрут Чурина носил чисто описательный характер и никакого прикладного значения не имел. Результаты наблюдений в маршруте были опубликованы только в 1931 году, уже после смерти исследователя, когда бассейн реки Вывенки и побережье бухты Корфа были достаточно подробно изучены геологом И. А. Преображенским, а потому П. В. Чурин остался в истории геологических исследований Камчатки только как последний из энциклопедистов (20).

Таким образом, в 1912 году закончилась "стратиграфическая фаза изучения Камчатки" (А. Н. Криштофович) и началась следующая - заявочная. Правда, еще целый десяток лет, до 1921 года, в геологических работах на полуострове наблюдалось затишье. Сначала это была некая естественная пауза, а затем началась первая мировая война, следом – революция. России было некогда заниматься не только наукой, но и хозяйством. Россия воевала, бузила, перестраивалась.

В 1921 году камчатские охотники Трухин, Воронов и Скурихин нашли выход нефти на восточном побережье Камчатки, в долине реки Богачевки. Самый предприимчивый из охотников, Т. С. Трухин, сделал заявку на это открытие, чем надолго привлек внимание геологов к теме камчатской нефти. В 1923 году Богачевку исследовал геолог П. И. Полевой, который подтвердил наличие там выхода нефти и взял ее на анализ. В 1927 году первооткрывателю Т. С. Трухину и Торговому дому "Братья Люри" Богачевское месторождение было отдано в трехгодичную концессию, и они в том же году поспешили отправить на Богачевку экспедицию под руководством инженера Б. М. Штемпеля. Так начались "богачевская", а за ней "воямпольская" нефтяные эпопеи, параллельно с которыми шли эпопеи угольная и пемзовая.

Экспедиция за экспедицией, партия за партией исследовали Камчатку на предмет поисков и изучения нефти, угля и пемзы. Работы проводились такими известными впоследствии геологами, как Л. А. Гречишкин, М. Ф. Двали, Б. Ф. Дьяков, Г. А. Дягилев, И. Б. Плешаков, Д. С. Гантман, и многими другими.

Не было карт, не было подходящего оборудования и полевого снаряжения, но работы на Камчатке велись постоянно, без перерывов. Это и был тот самый "заявочный" период, когда геологи откликались на заявки любых предприятий и организаций, имевших интерес к минеральному сырью и способных оплатить работы. Длился этот период до начала второй мировой войны. К 1940 году, по данным главного геолога спецконторы "Камчатнефтеразведка" Кирилла Ивановича Гнедина, белые пятна на геологической карте полуострова составляли только 10,5%, остальная территория в той или иной степени была исследована (21).

В 1940-е годы на полуостров стали снаряжаться отдельные экспедиции за государственные деньги. В это же время в Воямполке и Богачевке началось структурно-картировочное бурение скважин государственным производственным объединением "Дальнефть", находившимся в подчинении "Главнефтегеологии". Именно на базе Богачевской нефтеразведочной экспедиции и Воямпольской роторной партии в 1949 году на Камчатке впервые было образовано региональное геологоразведочное предприятие, с которого, собственно, и началась геологическая отрасль полуострова.

Произошло это так: 28 января 1949 года вышло постановление Совета Министров СССР №323 об организации в городе Петропавловске-Камчатском геологоразведочной конторы "Камчатнефтегеология". Цель создания конторы трактовалась следующим образом: "Для усиления геологоразведочных работ на нефть и координации действий всех геологоразведочных, геофизических и поисковых партий и групп, работающих от различных институтов и Дальневосточного геологического управления (ДВГУ)". Начальник Богачевской экспедиции В. Ламин был назначен управляющим конторой "Камчатнефтегеология", и 28 марта 1949 г. контора начала свою деятельность.

Именно эта дата считается официальной датой рождения геологоразведочной службы на Камчатке (22). Именно с этого времени начинается новый, третий этап в истории геологических исследований полуострова – этап регулярных, государственных работ.

На Базарной площади Петропавловска (где сейчас расположен драмтеатр), на самом берегу Култучного озера В. Ламин купил небольшой частный дом, который в первые годы был административным зданием новой конторы "Камчатнефтегеология". В состав конторы вошли:

1. Богачевская нефтеразведочная экспедиция;
   
2. Воямпольская роторная партия (возобновившая свою работу в 1948 г. еще в составе объединения "Дальнефть");
   
3. Владивостокская перевалочная база;
   
4. Петропавловская перевалочная база.

В книге воспоминаний геолога Кима Михайловича Севостьянова, который приехал на работу в контору "Камчатнефтегеология" в июне 1950 года, хорошо описаны те трудности, сопровождавшие первые шаги в деятельности этого предприятия: "Поехал в контору Камчатнефтегеология, она в незаконченном строительством здании, в котором разместился весь аппарат. Беспорядки в конторе аховые - вот уже месяц, а то и более люди ждут отправления в Воямпольскую и Богачевскую экспедиции и не могут дождаться. Спят они на полу, досках и т. д. Денег не дают, в общем, – весело. В то время как во Владивостоке на базе полно одеял, матрацев. Одновременно и в экспедициях скопилось полно людей, которые тоже живут в палатках, жилищное строительство ведется плохо" (23). Кстати, К. М. Севостьянов был свидетелем смены руководства конторой, когда вместо арестованного в июне 1950 г. В. Ламина управляющим назначили М. Ф. Шевченко.

Кроме конторы "Камчатнефтегеология" на полуострове работали две партии и один отряд Дальневосточного геологического управления, а также две экспедиции Московского центрального союзного геофизического треста (МЦСГТ) – Восточно-Камчатская и Западно-Камчатская. Но "Камчатнефтегеология" была единственным, "своим" камчатским предприятием. Правда, уже в 1950 году, после окончания полевого сезона, Дальневосточное управление оставило свои партии на Камчатке, объединив их в Камчатскую геологическую экспедицию №6.

Руководил экспедицией геолог Виктор Андреевич Ярмолюк. Именно он в том же году выбрал местом базирования своей экспедиции пустующий склон Мишенной сопки на окраине Петропавловска. Ныне здесь расположен городской микрорайон "Геолог". "Когда мы с Виктором Андреевичем Ярмолюком, выбирая место для геологической базы и поселка, пришли сюда, здесь был живописный склон горы с зелеными лужайками, небольшими кустарниковыми рощами, - читаем мы в книге геолога Георгия Михайловича Власова "Избранные страницы". – Солнышко хорошо пригревало, бабочки летали, перед глазами раскинулась величественная картина Авачинской губы, а за нею возвышались снежноголовые вулканы. Место нам понравилось, особенно когда мы увидели в морском обрыве выход источника чистой пресной воды. Решили: "Строим здесь" (24).

В мае следующего, 1951 года постановлением Совета Министров СССР от 26. 04. 1951 г. контора "Камчатнефтегеология" была преобразована в Камчатское государственное геологическое управление. Одновременно в его подчинение была передана и экспедиция №6, возглавляемая Ярмолюком и подчиняющаяся ДВГГУ. Первым начальником Камчатского управления стал Евгений Иванович Тухтин, приехавший из Горького. Главным геологом назначили Владимира Алексеевича Аввакумова, а главным инженером – бывшего управляющего конторой "Камчатнефтегеология" Михаила Филипповича Шевченко.

В структуру КГГУ вошли следующие производственные и вспомогательные подразделения:

• Камчатская геологическая экспедиция (вышедшая из состава ДВГГУ) с партиями №№ 341, 342, 343;
  
• Богачевская геологоразведочная экспедиция (ГРЭ);
  
• Корякская (Воямпольская) ГРЭ;
  
• Геолого-съемочная экспедиция (которая позже соединится с Камчатской геологической экспедицией и получит единое название Камчатская центральная экспедиция №3);
  
• Крутогоровская геологоразведочная партия (ГРП);
  
• Тигильская ГРП;
  
• Транспортная база;
  
• Перевалочная база (которая в июле соединится с транспортной базой и получит общее название транспортно-перевалочной базы);
  
• Перевалочная база в Находке;
  
• Строительное управление;
  
• Механическая мастерская (с 1 августа).

В таком виде Камчатское государственное геологическое управление просуществовало до конца 1954 года, когда вышло постановление Совета Министров СССР №2297 от 13. 11. 1954 г., а после него приказ Министерства нефтяной промышленности СССР №858 от 3. 12. 1954 г. и приказ КГУ №441 от 31. 12. 1954 г. о ликвидации Камчатского геологического управления.

Были ликвидированы практически все экспедиции и партии управления, лишь Корякская (Воямпольская) экспедиция была перебазирована в Петропавловск- Камчатский, и на ее базе с 1 января 1955 г. создана Камчатская комплексная геологоразведочная экспедиция (ККГРЭ), которая подчинялась тресту "Востсибнефтегеология", находящемуся в Иркутске. Геологическая съемка, поиски и разведка всех видов полезных ископаемых, кроме нефти, перешли Дальневосточному управлению. Таким образом, специалисты, работающие на Камчатке, разделились на два коллектива - "иркутян" и "хабаровчан" - и отныне были вынуждены ездить для решения производственных вопросов в эти города.

В таком виде камчатская геология просуществовала до ноября 1957 года, пока не было создано Камчатское районное геологоразведочное управление - райГРУ, подчиняющееся Северо-Восточному геологическому управлению в Магадане. Начальником Камчатского райГРУ назначили Дмитрия Алексеевича Бубнова.

В состав райГРУ вошли:

1. Геолого-поисковая экспедиция, преобразованная из Геолого-съемочной экспедиции ДВГУ;
   
2. Богачевская ГРП;
   
3. Паратунская ГРП;
   
4. Паужетская ГРП;
   
5. Контора подсобных предприятий.
   

Основной упор был сделан на продолжение поисков и разведки нефти и государственное геологическое картирование. Затем шли гидрогеология и прочие работы.

Работы на нефть и газ в основном традиционно продолжались на Богачевской площади. О расширении этих работ говорит тот факт, что уже в 1958 году на базе Богачевской партии была создана Нефтяная экспедиция, ассигнования которой составляли одну треть от общих ассигнований райГРУ (25). В том же, 1958 году в Петропавловске провела работу специальная комиссия Мингео СССР, которая дала высокую оценку нефтяным перспективам недр Камчатки и рекомендовала камчатским геологам ряд дальнейших направлений в проведении поисково-разведочных работ.

Перспективный план, составленный на основе этих рекомендаций, был одобрен на совещаниях в Мингео СССР и Главгеологии РСФСР. Планом предусматривалось выполнение большого объема геологоразведочных работ на нефть и газ: сейсморазведки - 5600 погонных километров профилей, структурно-поискового, профильного и параметрического бурения - 250 000 метров, глубокого разведочного бурения - 65 000 метров. В первую очередь исследования намечалось провести в пределах Большерецкой впадины на западном побережье и в Кроноцком районе на восточном побережье полуострова (26).

В 1959 году в Камчатском райГРУ была организована специализированная Гидрогеологическая экспедиция, что позволило приступить к геологоразведочным работам на Паужетском месторождении природного пара и оценке Паратунского, Налычевского и Большебанного месторождений термальных вод. Вскоре на Паужетском месторождении были разведаны необходимые запасы перегретых вод для строительства первой в СССР геотермальной электростанции.

Но самым крупным подразделением райГРУ была Геолого-поисковая экспедиция, партии и отряды которой вели различные геологические исследования почти на всей территории Камчатки. Так, Анавгайская поисково-разведочная партия провела предварительную разведку ртутного месторождения "Чемпура", геологи Ю. В. Жегалов и В. П. Вдовенко в 1958 году начали геологическую съемку масштаба 1:200 000 на Командорских островах, в 1958-59 годах Оганчинская партия под руководством Я. Ш. Геворкяна при геолого-съемочных работах в районе медного месторождения Сухое озеро выявила перспективы золотооруденения и оконтурила участок с несколькими кварцевыми и кварц-карбонатными жилами, две из которых имели видимое золото.

В 1960 году геологи Я. Ш. Геворкян, А. И. Байков и старший техник-геолог В. В. Радченко в составе Верхне-Кирганикской партии продолжили работы на перспективной площади, в результате чего стал очевидным факт, что на Камчатке выявлено, наконец, первое золоторудное месторождение - Оганчинское.

В 1961 году были проведены поисково-разведочные работы на Крутогоровском каменноугольном месторождении (В. А. Самойлов и В. В. Ардашов) и участке №4 Корфского буроугольного месторождения (В. П. Соловьев, В. Н. Шиш и А. П. Бойко). В конце 50-х годов Л. Ф. Тыщенко и Г. П. Декин детально изучили Паужетское месторождение парогидротерм, а в начале 60-х годов Ц. Э. Ахиезер и А. Д. Евтухов - Средне-Паратунское месторождение термальных вод.

Но, как пишет П. А. Головин в своей записке "Об истории развития геологоразведочных работ на Камчатке", "… оглядываясь назад, с позиций сегодняшнего дня, следует сказать, что проблема развития геологоразведочных работ на Камчатке с созданием райГРУ была решена лишь частично. И только 1 января 1964 г. организационная структура геологической службы Камчатки была приведена в порядок путем создания… Камчатского территориального геологического управления" (27).

Итак, я дошел в своем повествовании до рождения Камчатского территориального геологического управления, которому суждено было сыграть очень важную роль в создании современной минерально-сырьевой базы Камчатки. Но, прежде чем приступить к рассказу об этом управлении, я должен вернуться несколько назад и познакомить читателя с организацией геологоразведочных работ на севере полуострова, потому что там она шла отдельно и параллельно организационным течениям в центре и на юге Камчатки, так как осуществлялась из Магадана.

Как пишет один из корифеев северо-камчатской геологии Юрий Павлович Рожков, "в декабре 1946 года бывшим геологоразведочным управлением Дальстроя МВД СССР (г. Магадан) была организована Пенжинская геолого-поисковая экспедиция… В то время Пенжинский и Олюторский районы Корякского автономного округа Камчатской области представляли белое пятно на геологической карте Советского Союза… Местом базирования было определено село Кушка, расположенное в устье реки Гижиги. Площадь исследуемой территории составляла 240 тысяч квадратных километров - нынешние Пенжинский и Олюторский районы Камчатской области и бассейн реки Гижиги с полуостровом Тайгонос.

Первым начальником и главным геологом экспедиции был назначен Владимир Алексеевич Титов. Ассигнования составляли около 500 тысяч рублей (в ценах до 1991 года). За зиму 1946-47 гг. были проведены организация и укомплектование полевых партий кадрами. Уже в апреле 1947 г. вышли на полевые работы партии… под руководством М. Н. Кожемяко, И. П. Васецкого, Н. С. Чугунова, В. С. Смолича, П. Г. Туганова, А. П. Шпетного" (28).

Александр Петрович Шпетный возглавил в тот первый полевой год работы экспедиции Шайбовеемскую геолого-рекогносцировочную партию, в которой состояли прораб- поисковик Б. Н. Введенский, топограф А. П. Сазонов, курсант-коллектор Б. Н. Чумак, промывальщик Г. А. Пантелеев и пятеро рабочих. В задачу партии входило полумиллионное геологическое картирование и шлиховое опробование речных систем. На основе этих работ требовалось оценить перспективы района на наличие различных полезных ископаемых и наметить основные геологические структуры.

Организация партии проходила в Магадане, где были получены необходимые грузы и снаряжение, доставленные в марте самолетами в село Верхне-Пенжино. Заброска грузов к месту "весновки" партии производилась на оленях. Но удалось нанять только 15 упряжек, к тому же олени были сильно уставшими, так как их пригнали издалека - с Омолонских пастбищ. В результате грузы завозили целый месяц, к тому же завезли только на расстояние в 60 километров, а не 90, как планировалось.

Непосредственные работы начались только 20 июня, когда тундра полностью очистилась от снега. За лето геологи прошли 630 километров геологических маршрутов и взяли 452 шлиховые пробы. Это было несколько выше задания, но, как пишет А. П. Шпетный в отчете, "значительная площадь, подлежащая исследованию, осталась незакартированной.

Это объясняется не соображениями геологического характера, а исключительно транспортными затруднениями. Наличие двух лошадей вместо предусмотренных шести, и только пятнадцати вьючных оленей, сделало выполнение объемного задания физически невозможным. К этому следует добавить обилие дождливых дней (с 15 июня по 12 августа свыше половины всех дней), а также отсутствие на базе партии продуктов питания на сентябрь, не заброшенных весной вследствие транспортных затруднений. К тому же предстоящий сплав по реке Пенжине на расстояние свыше 500 км, необходимость поделки лодок, вывоза коллекций и прочего обусловило ранний срок окончания работ. И это несмотря на хорошую погоду, державшуюся в течение всего сентября" (29).

24 сентября 1947 года сотрудники партии загрузились в две лодки и отплыли вниз по реке Пенжине от села Верхне-Пенжино. Через два дня на одном из перекатов обе лодки опрокинулись и затонули вместе с находящимися в них грузом и образцами горных пород. Двое суток понадобились геологам, чтобы поднять лодки и достать образцы и часть имущества. После этого поплыли дальше. Вскоре встретили лодки Аянкинской партии, также сплавлявшейся вниз по реке.

На подходе к устью Оклана началась пурга, реку сковал тонкий, но почти сплошной лед. Физическими усилиями почти 25 человек удалось проплыть по шуге 30 километров, но затем лед окончательно сковал Пенжину. 12 октября доверху навьюченные скарбом люди пешком отправились в село Каменское. Через месяц, 12 ноября, А. П. Шпетный, промывальщик партии Г. А. Пантелеев и начальник Аянкинской партии И. П. Васецкий на собачьих упряжках выехали из Каменского в Кушку, куда прибыли 30 ноября. Остальные сотрудники прибыли на базу экспедиции только в канун Новогодних праздников.

По результатам своих работ А. П. Шпетный дал отрицательное заключение о наличии в исследуемом районе россыпей золота и олова. "Единичные мельчайшие значки золота, установленные в нескольких пробах, не могут изменить общей отрицательной оценки района в смысле его возможной золотоносности" (30).

Напротив, другой геолог, М. Н. Кожемяко, возглавлявший в том же году Лево- Пенжинскую партию, дал положительные перспективы верховьев реки Пенжины на многие полезные ископаемые, и прежде всего, на россыпное золото, уголь и известняки. Кожемяко был первым из геологов, исследовавшим этот район и, надо сказать, провел работы с большим энтузиазмом. Вместе с ним работали техник- геолог А. В. Боржевский, топограф И. Г. Белоусов, промывальщик К. М. Нерубенко, рабочие К. Ф. Дубин, Ф. Е. Крупский, Г. Катышев, А. Д. Шепелев, С. Кудинов.

Партию также преследовали различные неудачи - вьючные олени оказались необученными, погода была дождливой, заброска продовольствия в нужном количестве не получилась, но задачи свои люди выполнили, закончив сезон 1 октября (31).

Исключительно положительные результаты получила и другая партия 1947 года - Коллымакская, которую возглавлял Н. К. Гулария. Партия работала в бассейнах рек Коллымак, Авекова и Пилгын, которые до этого исследовали геологи Бацевич (1910 - 12 гг.), Е. С. Бобин (1932 г.), А. В. Горелышев (1939 г.) и С. И. Федотов (1940 г.). Они последовательно довели поиски до определенных перспективных результатов, и Гуларии нужно было несколько детализировать работы на двух известных участках, отдаленных друг от друга на 65 км.

В этой партии также не обошлось без неудач, причем серьезных. Трактор, на котором везли буровой станок "Эмпайр", сломался в пути, в результате чего от бурения скважин пришлось отказаться. Кроме того, прораб Б. А. Голионко, сопровождавший трактор, остался с ним и, таким образом, не смог принять участия в проведении работ. Но, тем не менее, работы были сделаны, причем с положительными результатами.

"Данный район заслуживает серьезного внимания, - писал в своем отчете Гулария. - Совершенно необходимо вести хорошо организованную поисково-разведочную шурфовку, выделив в первую очередь два участка (устьевая часть реки Пилгын и участок района ключа Врезанного) с общим объемом проходки шурфов около 2000 пог. метров. Автор уверен, что с проведением грамотной, хорошо организованной поисковой разведки, безусловно, выделятся участки с промышленной концентрацией золота" (32).

Пенжинская экспедиция находилась в системе государственного треста "Дальстрой", который был создан в ноябре 1931 года для интенсивного освоения северо-востока страны. Это была "суперорганизация, которой правительство делегировало колоссальные властные полномочия. Они касались не только проблем промышленного строительства и развития золотодобычи в регионе, но и административного управления огромной территорией.

В 1941 году площадь территории "Дальстроя" составляла 2266 тысяч квадратных километров - это 10% всей площади СССР по состоянию на 1940 г. В 1951 году за Дальстроем была закреплена территория на восток от Лены и Алдана, а в районе Охотского побережья - от Аяна и далее вплоть до побережья Восточно-Сибирского, Чукотского и Берингова морей". (33).

"Пенжинская экспедиция принадлежала Дальстрою МВД СССР, а значит, была военизированным предприятием, - вспоминает один из старейших геологов севера Камчатки Анатолий Андреевич Коляда. - Геологи носили военную форму, были в погонах. Обращались друг к другу по званиям: "Товарищ лейтенант, товарищ капитан…". Работали и вольнонаемные, но костяк составляли военные. В качестве рабочих были вольнопоселенцы.

Поселок Кушка располагался в устье реки Гижиги. Это был довольно большой населенный пункт - рыбкооп, школа, даже был свой судья. Единственно добротное строение - дом погранзаставы, в котором была и камералка геологов. А так - обыкновенные одноэтажные домики на 1-2 квартиры и два больших барака. Один барак - общежитие спецпоселенцев, второй - для вольных и инженерно-технических работников, которых, в общем-то, можно было по пальцам пересчитать. У спецпоселенцев дневальный дежурил, печь топил, кухня была. У вольных печи были в каждой комнате, питались сами".

В 1956 году приехала в Кушку после окончания Канского геологоразведочного техникума Галина Алексеевна Лобосова. Она вспоминает: "Долетели "Аннушкой" до Чайбухи, затем на лошадях поехали в Кушку. Подъезжая, всё поглядывали, когда будет поселок. Но вместо домов - сплошные сугробы, а к домам ведут траншеи. Только камералка возвышается на бугре. И очень много собак, которые свободно разгуливали по поселку.Приехали нас тогда три Веры, Нина и я. Перед этим из Магадана тоже приехало много молодежи, так что скучать было некогда. Свободное время пролетало незаметно, были вечера молодежи, самодеятельность…" (34).

"Нынешнему поколению геологов трудно представить условия работы в те годы, - продолжает свои записки Юрий Павлович Рожков. - Вместо топографических карт использовались весьма приблизительные схемы орографии (речной сети. - А. См.), на которых даже такие крупные реки, как Гижига, Пенжина, Оклан, Вывенка, Пахача в средних и верхних течениях, были показаны пунктиром. Транспортом для заброски партий в районы работ служили оленьи и собачьи упряжки. Геологи искали свои районы работ по рассказам пастухов-оленеводов, а способ возвращения с полевых работ целиком зависел от их инициативы и смекалки. Радиосвязи не было. О внутреннем транспорте и не мечтали. Выручали рюкзак да крепкие плечи и ноги" (35).

По этому поводу Анатолий Андреевич Коляда также вспоминает следующее: "Были в партиях топографы, но занимались примитивной глазомерной съемкой, замеряли направления речек, и мы ходили по этим схемам, промеряя расстояния шагами. Больше этим занимались, нежели геологической работой. Причем у каждой партии были свои схемы. Одна и та же речка у одних текла в одну сторону, у других - в обратную. Спорили, сбивали. Только в 1952-53 годах военные топографы закончили топосъемку, да и то еще долго их карт не было...".

"Состояли партии из 7 - 10 человек, - пишет далее Ю. П. Рожков. - А площади исследований измерялись многими тысячами квадратных километров (как правило, по 5 000 кв. км). Несмотря на все трудности, к декабрю все возвращались на базу экспедиции. К апрелю успевали написать отчет, проект новых работ и снова выбирались в исследуемые районы.

Но бывали исключения, об одном из которых хочу рассказать. В 1949 году Ичигемская геолого-рекогносцировочная партия масштаба 1:500000 производила геологическую съемку на своей проектной территории. 1 марта топограф партии П. С. Опарин выехал на оленях из поселка Кушка в поселок Усть-Пенжино для получения продуктов и подготовки их к отправке к месту работы (от п. Кушка до п. Усть-Пенжино - 500 км). 3 апреля на оленях выехал туда же техник-геолог Т. В. Тарасенко. 15 апреля они выехали с грузом на 40 нартах из Усть-Пенжино к месту работы. Прибыли туда 7 мая. К работе приступили 22 июня в составе техника-геолога Т. В. Тарасенко, топографа П. С. Опарина и рабочего А. Ф. Чепура. Остальные сотрудники партии - прораб-поисковик В. П. Семенов, младший коллектор В. С. Садосюк, промывальщик Т. Маметов и рабочий Прищепа - пришли на базу пешком только 8 августа.

Начальника партии не было. Численность партии по проекту составляла 14 человек, фактически же, как видим, - 7 человек. С трудом съемку закончили 25 сентября. Через два дня 4 человека во главе с прорабом ушли в село Оклан за оленьим транспортом, а 13 декабря, так и не дождавшись их, ушли в село Аянку (130 км) все оставшиеся. Пришли они туда 20 декабря, а 31 декабря на оленях прибыли в Усть-Пенжино. Тем временем Опарин 27 декабря прибыл на оленьих упряжках на базу партии и, никого там не застав, также поехал в Усть-Пенжино, куда добрался только 20 января 1950 года. Через неделю вся партия выехала в Кушку, куда и прибыла 20 февраля. А топограф Опарин с грузом приехал только 17 марта".

Данный рассказ Ю. П. Рожкова еще раз подтверждает описанные выше трудности, сопровождавшие работу геологов.

"В первые же годы существования Пенжинской экспедиции геологами В. С. Смоличем и Н. И. Гулария (1947 г.), П. Г. Тугановым (1948 г.), С. И. Родько и Г. С. Киселевым (1948-1949 гг.) были установлены на полуострове Тайгонос в аллювии рек Пилгын, Авекова, а также на мысе Валижген (руч. Веселый) промышленные содержания россыпного золота. Это послужило основанием для организации в 1950 году Пилгынского разведрайона, который в 1950 - 52 гг. произвел разведку россыпей в бассейнах рек Авекова, Пилгын, Горелая и ручья Веселый, - читаем дальше в записках Ю. П. Рожкова. - В 1950 году в связи с увеличением ассигнований на разведку экспедиция была переименована в Пенжинское районное геологическое управление (Пенжинское райГРУ), которое просуществовало до 1955 года, когда в связи с укрупнением геологических организаций райГРУ было ликвидировано и организована Пенжинская геологоразведочная экспедиция с подчинением Приморской комплексной геолого-геофизической экспедиции.

База Пенжинской экспедиции из Кушки была перенесена в поселок Хасын Магаданской области. В связи с организацией в 1958 г. разведки на Ляпганайском месторождении ртути начался постепенный перевод складского хозяйства и основного оборудования в поселок Усть-Пенжино (Пенжинский район Камчатской области). К тому времени Приморская комплексная геолого-геофизическая экспедиция представляла собой некий конгломерат из Хасынской геолого-геофизической, Омсукчанской, Пенжинской и Чукотской геологоразведочных экспедиций. Но зуд укрупнения закончился, началась следующая стадия - разукрупнение и приближение экспедиций к местам работ.

В апреле 1959 года Пенжинская экспедиция была выделена из состава Приморской в самостоятельную с подчинением напрямую Северо-Восточному геологическому управлению в Магадане. В мае 1959 года начальником Пенжинской ГРЭ в целях, как тогда говорили, укрепления кадров, был назначен Юрий Павлович Рожков" (36).

"Хасын зимой 1959-60 гг. поразил нас своей тишиной, - вспоминает приезд в экспедицию жена Рожкова геолог Валентина Кузьминична Рожкова. - Особенно красивыми были деревья, убранные сказочно пушистым инеем. Поселили нас в бараке, называемом "За речкой". На семью в 6 человек выделили две маленькие комнатки. Особым комфортом жилье не отличалось - зимой углы промерзали, но тем не менее никто не болел. Удивительный факт, но, приехав в Хасын 20 лет спустя, в гости к сыновьям, мы увидели тот же барак "За речкой", который стоял как реликт далекой жизни" (37).

Через жизнь в Хасыне прошли такие известные впоследствии геологи Камчатки, как З. А. Абдрахимов, С. А. Мельникова, Л. А. Анкудинов, В. С. Бабайцев, Ю. Г. Егоров, И. Ф. Мороз, Т. Ф. Мороз, В. В. Караман, И. А. Шорохов, Б. В. Лопатин, А. А. Коляда, Г. И. Агальцов, Ф. П. Баев, А. Г. Погожев, С. И. Родько, Т. В. Тарасенко, В. П. Похиалайнен, Б. М. Молодцов, Р. А. Бикмаев, Н. И. Мерзляков, М. Н. Руфанов и многие другие.

А в мае 1959 года начальник Северо-Восточного геологического управления Израиль Ефимович Драпкин поставил перед новым начальником Пенжинской экспедиции Ю. П. Рожковым задачу: "В течение года подобрать для базы экспедиции место на севере Камчатки, отстроить ее и в 1960 году вывезти геологов и их семьи из поселка Хасын на новую базу". Так что Юрию Павловичу пришлось в первый же год своей новой работы заниматься несколькими важными делами одновременно: геологов в поле вывозить, обеспечивать их всем необходимым и подыскивать новое место для базы экспедиции.

"Состояние экспедиции было сложным, - пишет Ю. П. Рожков, вспоминая то время. - Геофонд, спецчасть, аппаратура, семьи геологов находились в п. Хасын, а часть транспорта (тракторы, катера, другое оборудование), службы экспедиции (бухгалтерия, экономист, нормировщик, механики, складское хозяйство) - в поселке Усть-Пенжино. Даже в Кушке еще оставалось кое-какое оборудование. В конце мая - начале июня из Магадана на аэродром села Каменское были вывезены коллективы партий (Эуленской, Право-Вывенской, Еметской, Олюторской, Лево-Кимлинской, Пусторецкой, Хатырской и других), которые жили в палаточном городке на аэродроме в ожидании заброски к местам полевых работ. Короче, проблем было много" (38).

Все это время (конец мая - начало июня 1959 г.) Юрий Павлович Рожков обследовал места для строительства поселка своей экспедиции. Прошел от Усть-Пенжино через Первую речку, Вторую Речку, Манилы, Три Юрты, Каменское до Тиличиков. Выбор пал на относительно высокую правую террасу в приустьевой части Первой речки, что и определило в дальнейшем название поселка - Первореченск.

"В течение лета 1959 года поступило на Первую речку 20 комплектов домиков размерами 5х6 метров, - вспоминает далее Ю. П. Рожков. - Была организована бригада для сбора по берегам Пенжинской губы леса-плавника, пригодного для строительства. Кроме того, был организован лесосплав лиственницы из верховьев реки Пенжины, что составляло расстояние около 500 километров. Также организовали заготовку и сплав строевого тополя из долины реки Белой (250 км).

К июлю на месте будущего поселка работали две строительные бригады под руководством М. М. Чайко и М. Н. Потапова. Они и заложили фундаменты первых домиков. Большую лепту в строительство внесли плотники А. А. Лобосов, Н. П. Ермаков, И. П. Князев, Н. С. Леошко, Ф. И. Бабюк, пилорамщик В. Е. Калинин, электрик А. Г. Рейнгардт. Руководил работами инженер-строитель В. П. Цимбалюк. К осени 1960 года была построена, правда, без штукатурки и кирпичных печей, 41 квартира (915 кв. м) и общежитие на 528 кв. м. Кроме того, в 1960 году поставили срубы камерального здания (40х12 м), лаборатории (6х8 м), складов взрывчатых веществ и средств взрывания, построили гараж на 3 бокса, баню, продовольственный склад (36х10 м) и электростанцию.

К осени из поселка Хасын вывезли баржами семьи геологов, а по окончании полевого сезона и самих геологов привезли уже в Первореченск. Сразу же все инженерно- технические работники и рабочие были мобилизованы на строительство и оборудование жилья, камерального здания и бытовых помещений" (39).

"Весной 1960 г. я вылетела в свое первое поле, - пишет В. К. Рожкова. - Мы летели на Ан-2. Под крылом самолета простиралась тундра, поразившая меня своей безбрежностью. Возвращались с полевых работ мы уже в Первореченск, куда летом перебазировалась экспедиция и были привезены все семьи. Полевики активно включились в строительство поселка: конопатили стены домов, штукатурили, клали печи, белили и красили. Строители подводили под крышу камералку" (40).

"1959 и 1960 годы были переломными и в направлении геологических исследований, - продолжает Ю. П. Рожков. - К 1960 году Министерством геологии СССР была окончательно определена масштабность государственных геологических карт. Были приняты масштабы 1:1 000 000, 1:200 000, 1:50 000, поэтому съёмки масштаба 1:100 000 были прекращены и с 1960 года начаты съёмки масштаба 1:200 000. В связи с этим резко возросло качество полевых исследований, стали выявляться новые рудопроявления различных полезных ископаемых, таких, как ртуть, золото, олово, серебро, сера, хром, асбест, уголь и другие. Съёмками нового масштаба были открыты Малетойваямское месторождение серы, Айнаветкинское и Резниковское месторождения олова, определены перспективные площади для поисков россыпей золота.

С 1958 по 1962 год велась разведка Ляпганайского и Нептунского месторождений ртути. За год проходили от 200 до 600 погонных метров подземных горных выработок и бурили от 400 до 800 метров скважин. Бурение велось станками КАМ-300. С точки на точку станок переносили на себе в разобранном виде. В 1960 - 1963 годах была проведена поисковая разведка участка Веселый Олюторского ртутного месторождения, расположенного на берегу бухты Сомнения в Олюторском заливе. Для обеспечения партии материалами, буровыми станками, горюче-смазочными материалами был организован необычный для того времени грузовой санно-тракторный рейс.

3 мая 1960 года из Первореченска вышли трактор и бульдозер С-100 с гружеными прицепными санями. Тракторы вели И. П. Ершов, Н. Н. Кузьмин, Н. И. Дорофеев и Д. В. Щукин. Руководил колонной и прокладывал путь по карте техник-геолог, молодой специалист В. М. Сидоренко. За 16 дней колонна прошла более 500 километров через Корякское нагорье и хребет Малиновского до берега Тихого океана. Благодаря этому в июле партия приступила к разведочному бурению скважин. Большой вклад в разведку внесли геологи В. М. Чередниченко, В. М. Сидоренко, П. Т. Яровой, взрывник П. И. Воробьев.

В первой половине 60-х годов значительно укрепилась материально-техническая база Пенжинской экспедиции. Рядом с Первореченском был отстроен зимний аэродром, на который приземлялись не только самолеты Ан-2 и Ли-2, но и такие "лайнеры" того времени, как Ан-8 и Ан-12. Кстати, эти самолеты в то время могли принимать на Камчатке только два аэродрома - в Елизово и Первореченске.

Продолжалось строительство и благоустройство самого поселка. Были построены магазин, почта, столовая, пекарня, дробильный цех, помещение для геофонда, радиостанция, детсад, начальная школа. Начала работать первая в Пенжинском районе котельная. Открылся клуб, в котором регулярно показывали фильмы, активно действовала художественная самодеятельность, многие годы занимавшая первые места на районных смотрах. В 1961 году геологами была оборудована спортивная площадка, на которой зимой заливался каток. Здесь проходили хоккейные бои между командами "Ревматик" и "Радикулит". В честь праздника 8 Марта комплектовались и играли команды "Холостяк" и "Женатик". Увлечение спортом, и особенно коньками, было тогда всеобщим. Помимо взрослых были и детские команды. В общем, жизнь в Первореченске била ключом. Это помогло создать сплоченный, дружный и энергичный коллектив со своими традициями, способный решать многие сложные задачи" (41).

В начале 1960-х годов на Камчатке были открыты промышленные россыпные месторождения золота (ручей Каменистый, река Гольцовка, другие) и крупные месторождения ртути. Это потребовало иного, качественно более высокого уровня организации геологоразведочных работ. Стоял вопрос о создании на полуострове своей горнодобывающей промышленности. Исходя из этих задач приказом начальника Главгеологии РСФСР №2 от 4 января 1964 года было создано Камчатское территориальное геологическое управление (КТГУ). Создание произошло путем слияния двух крупных геологических предприятий - Камчатского райГРУ и Пенжинской геологоразведочной экспедиции.

Территория деятельности нового управления включила в себя весь полуостров Камчатка, Корякское нагорье и Пенжинский хребет. Площадь территории составила 472 тысячи квадратных километров. На баланс КТГУ было поставлено 28 разведанных месторождений полезных ископаемых: ртути - 2; золота - 3; серы - 1; угля - 3; термальных вод - 1; известняков - 1; перлитов - 1; заполнителей бетонов - 10; кирпичных глин - 5; минеральных пигментов - 1.

В состав КТГУ изначально вошли следующие предприятия:

1. Пенжинская геологическая экспедиция (п. Первореченск);
   
2. Гидрогеологическая экспедиция;
   
3. Геофизическая экспедиция (п. Усть-Хайрюзово);
   
4. Геолого-съемочная экспедиция;
   
5. Корякская ГРП;
   
6. Богачевская ГРП;
   
7. Западно-Камчатская ГПП;
   
8. Козыревская ГРП;
   
9. Контора подсобных предприятий.

Вскоре встал вопрос и об организации на территории Камчатки Территориального геологического фонда (ТГФ). Приказом по КТГУ такой фонд был создан 1 октября 1964 года. Руководителем ТГФ назначили Марию Борисовну Белову - известного камчатского геолога, прошедшую большую школу разведочных работ на Богачевке. В январе 1965 года в составе КТГУ была создана Центральная лаборатория (приказ по Госгеолкому № 36 от 22. 01. 1965 г.). Тогда же в Елизово организовалась отдельная экспедиция по поискам и разведке россыпного золота - Южно-Камчатская, в состав которой вошли:

1. Корякская ГРП;
2. Гольцовская ГРП;
3. Степановская ГРП;
4. Елизовская партия по строительным материалам.

В феврале 1965 года контора подсобных предприятий была преобразована в базу материально-технического снабжения - БМТС (приказ КТГУ № 25-к от 2. 04. 1965 г.).

После такого структурного переоформления Камчатское территориальное геологическое управление занялось непосредственно геологическими исследованиями полуострова. Геологами В. Л. Смирновым и И. В. Бабенко проводятся поиски угля в Паланском районе, гидрогеологи ведут предварительную разведку Большебанного месторождения перегретых вод, геологи Пенжинской экспедиции работают на Малетойваямском и Ветроваямском месторождениях серы, проводят геологическую съемку, в том числе в районе Корфского буроугольного месторождения.

В 1965-66 годах геологи Я. Ш. Геворкян, В. В. Радченко, В. П. Зотов, В. Ф. Лисина проводят поисковые работы в районе Оганчинского перевала. Геворкян находит рудные кварц-карбонатные жилы, содержание золота в которых достигает 661 г/т. Становится ясно, что открыто первое на Камчатке золоторудное месторождение. В 1966 году на Оганче разворачиваются работы по изучению этого месторождения.

Но организация на отдаленной территории страны нового геологического управления была далеко не таким простым делом, как это может показаться. В сентябре 1966 года начальником КТГУ был назначен Вадим Михайлович Никольский. Он вспоминает: "Самым плохим для меня в этом назначении было плачевное состояние дел в управлении. Было провалено всё: планы производства, прибыли и снижения стоимости работ, труда и зарплаты. Работали, не считая трех-четырех небольших отрядов на россыпное золото, всего три разведочных объекта - Паратунская и Большебанная гидрогеологические партии и Оганчинская ГРП на рудное золото. Причем последняя была совершенно не подготовлена к проведению работ в зимних условиях.

Ну а северная Пенжинская экспедиция занималась исключительно сезонными съемочными работами и базировалась по чьей-то злой воле в совершенно не приспособленном для жизни поселке Первореченске, где даже воду доставляли в бочках. Сообщение с ним было в основном авиационное, очень дорогостоящее, что крайне затрудняло ее снабжение и сильно удорожало работы.

В общем, создание КТГУ к тому времени было в основном на бумаге. В отделах и управлениях Мингео РСФСР мне сразу же было заявлено: "Мы были против создания вашего крохотного управления и считаем, что Камчатку напрасно отделили от гиганта Магадана. Не выживите вы самостоятельно".

Поэтому первое, что мы сделали с М. А. Орловым (Михаил Анатольевич Орлов - в те годы был 1-м секретарем Камчатского обкома КПСС), - поставили ребром вопрос перед министерствами геологии СССР и РСФСР: Камчаткой надо заниматься всерьез, т. е. возобновить работы на нефть и газ, усилить работы на золото, в том числе рудное, провести предварительную разведку Малетойваямского серного месторождения, Олюторского и Чемпуринского ртутных месторождений, Елизовского месторождения пресных вод, Халактырского месторождения титаномагнетитовых песков и др. Управление не может существовать на мелких, сезонных объектах.

В 1967 году коллегия Мингео РСФСР оценила работу КТГУ за 1966 год как неудовлетворительную и согласилась с нашими предложениями. Уже в 1967 году заработали круглогодичные разведочные партии: Малетойваямская (сера), Олюторская и Чемпуринская (ртуть), Елизовская (пресная вода для снабжения г. Петропавловска-Камчатского), Ичинская (нефть и газ). Последняя приступила к завозу оборудования и строительству первой глубокой скважины на нефть и газ в Ичинском прогибе.

Структура КТГУ была совершенно ненормальной. Из пяти экспедиций - четыре (!) базировались в Петропавловске-Камчатском и Елизово, т. е. вдали от своих основных объектов. Аппаратчики жили в благоустроенных квартирах, и "выгнать" их в поле было очень трудно. Съемщики же (наиболее квалифицированные кадры КТГУ) вообще выезжали в поле на 2-3 месяца, а на уговоры перейти работать в круглогодичные партии не поддавались, за очень редким исключением. Это затрудняло работу.

Тем не менее удалось создать три новые экспедиции: Западно-Камчатскую нефтеразведочную, Северо-Камчатскую и Центрально-Камчатскую геологоразведочные с базированием соответственно в поселках Ича, Корф и Мильково. Но первый приказ, который я привез из Москвы, был приказом о создании строительного управления КТГУ с 1 января 1967 года. Резко был увеличен объем работы и для базы материально-технического снабжения.

Громадную помощь получало КТГУ от всесильного в области обкома КПСС, особенно от его третьего секретаря Николая Лукьяновича Фролова, дотошно вникавшего в работу каждой разведочной партии и оперативно решавшего наши текущие трудные вопросы со строителями, транспортниками, снабженцами и другими. Дважды в месяц я докладывал о наших делах 1-му секретарю обкома Михаилу Анатольевичу Орлову".

В 1967 году геологи 2-й Чалбугчанской партии Пенжинской геологической экспедиции Ю. Н. Сергеев, Г. П. Преображенский, Ш. Ш. Гимадеев, Н. Н. Булдышкин, А. Б. Кравцев при проведении геологической съёмки масштаба 1:200 000 в верховьях реки Пенжины выделяют группу золото-полиметаллических проявлений в виде серии жил. В штуфных пробах, отобранных из этих жил, пробирным анализом было определено повышенное содержание золота и серебра. В 1968 году 3-й Чалбугчанской партией (Г. П. Преображенский) и в 1969 году Сергеевской партией (Ш. Ш. Гимадеев и Л. Ф. Гимадеева) здесь было выделено Сергеевское рудное поле, на котором вскоре было открыто Сергеевское золотосеребряное месторождение.

В 1966 году, как пишет и В. М. Никольский, начинается разведка участка Верность Олюторского ртутного месторождения. А в октябре 1968 года разведки Малетойваямского серного и Олюторского ртутного месторождений выделяются из состава Пенжинской экспедиции в самостоятельную Малетойваямскую партию, которая через несколько месяцев после этого получает название Олюторской геологоразведочной экспедиции и перебазируется в поселок Корф. Руководит экспедицией Юрий Павлович Рожков, которому опять приходится создавать и отстраивать базу на новом месте, с нуля.

"В Корфе был приобретен у частного лица жилой домик, - пишет Юрий Павлович. - В нем разместились бухгалтерия, отдел кадров, радиостанция. Материалы из Петропавловска поступали в Корф или в село Вывенка, где были организованы механическая служба и небольшое складское хозяйство. Не хватало жилья, производственных помещений, техники, материалов, транспорта. Не хватало специалистов. В 1969 году началось строительство первых двухэтажных зданий - конторы и жилого дома. Приобретались жилые дома и у частных лиц" (42).

"Ведущее место в будущей горнодобывающей промышленности Камчатской области будет принадлежать таким видам минерального сырья, как нефть и газ, сера и ртуть, термальные воды и золото, - писал в 1968 году в газетной статье главный инженер Камчатского ТГУ Л. Кратковский. - Общий объем нефтепоисковых работ возрастет более чем на 27 процентов. Боевой задачей геофизической экспедиции является создание в Ичинском районе фонда геологически подготовленных нефтеперспективных структур для последующего ввода их в глубокое поисково-разведочное бурение… Особое значение для решения проблемы промышленной нефтеносности Ичинского района имеет проводка глубокой параметрической скважины на Верхне-Низконской площади. Бурение скважины намечено начать в июне этого года, а к концу года ее глубина должна достигнуть 2-2,5 тысячи метров" (43).

Строительство буровой вышки на скважине № 1-ГП для изучения Верхне-Низконской структуры было делом чести многих производственных и технических служб управления. Скважин глубиной 3 500 метров на Камчатке еще не бурили. Контроль за строительством вышки был возложен на начальника производственно-технического отдела КТГУ Василия Алексеевича Кащенко. Руководил буровой бригадой мастер А. М. Агафонов. Больше года велись подготовительные работы! В тундру завезли 8 тысяч тонн различного оборудования и материалов. 3 августа 1968 года бригада начала бурение. Для всего управления это стало событием № 1.

Не меньшим событием для камчатских геологов стало Второе научное совещание по развитию производительных сил Камчатской области, прошедшее в Петропавловске 12 - 14 июня 1968 года. В работе совещания приняли участие представители всех областных организаций Камчатки, видные ученые нашей страны, партийные и советские работники области и Дальневосточного экономического района. В секции геологии и минерально-сырьевых ресурсов было прочитано множество докладов. Их основная часть была составлена работниками Камчатского территориального геологического управления. По ведущим полезным ископаемым Камчатки были представлены доклады научных работников ВНИГРИ, ЦНИГРИ, МГУ, СВ КНИИ, ГИГХС и других институтов. (44).

Главный, обобщающий доклад для этого совещания был подготовлен начальником КТГУ В. М. Никольским и главным геологом КТГУ Т. В. Тарасенко. Он назывался "Минерально-сырьевые ресурсы Камчатской области и перспективы их использования". Открывался доклад следующими словами:

"Горнодобывающая промышленность в Камчатской области только нарождается. В удельном весе промышленного производства Камчатки она пока не превышает 0,5% и представлена небольшим золотым прииском "Камчатским" на юге полуострова, полукустарным Корфским угледобывающим предприятием на севере области и семью карьерами строительных материалов вблизи г. Петропавловска-Камчатского. Это определяет и характерную особенность экономических связей области с другими районами страны - резкое превышение ввоза над вывозом. На каждую тонну рыбной продукции, вывозимой из области, приходится 5 - 7 тонн ввозимых различных грузов. Причем более 80% из них составляет минеральное сырье, и прежде всего нефтепродукты и уголь.

Между тем Камчатка наделена не только чудесной природой, но и сложным геологическим строением, богатым комплексом полезных ископаемых. В ее недрах обнаружены проявления нефти, газа, угля, серы, золота, ртути, меди, никеля, олова и многочисленных строительных материалов.

Отсутствие к настоящему времени разведанных месторождений важнейших видов минерального сырья обусловлено, прежде всего, слабой геологической изученностью Камчатской области и поисковым характером проводимых до последнего времени здесь геологических исследований. Около половины территории области, например, все еще покрыто геологическими съемками 1:500 000 и 1:1 000 000 масштабов на глазомерной основе и без использования аэроматериалов.

Камчатское территориальное геологическое управление самое молодое на Дальнем Востоке. Оно создано в 1964 году и только приступает к разведочным работам. 28 мая 1966 года Министерством геологии СССР была принята первая "Геологическая пятилетка" Камчатки на 1966 - 70 годы, по которой объемы геологоразведочных работ должны возрасти к 1970 году в два раза. Профилирующими полезными ископаемыми Камчатской области признаны нефть и газ, сера, золото, ртуть и термальные воды" (45).

Далее в докладе последовательно описаны "нефтеперспективы, промышленные месторождения золота, сера, ртутные месторождения, уголь, торфяные месторождения, термальные и минеральные источники, титаномагнетитовые пляжевые пески, стройматериалы. В заключении доклада говорится:

"Значительное влияние на развитие экономики Камчатской области, и в целом Дальневосточного экономического района, может оказать открытие промышленной нефти на Камчатке и освоение ее серных месторождений. В перспективе Камчатская область представляется как новый индустриальный район Дальнего Востока с высокоразвитой нефтедобывающей, горно-химической (сера), цветной (ртуть, золото) и угледобывающей промышленностью, широко использующей местные строительные материалы и термальные источники для целей энерго- и теплоснабжения населенных пунктов и промышленных предприятий" (46).

Совершенно уникальным по своему содержанию, размаху задач было постановление этого научного совещания по развитию производительных сил Камчатской области. Нельзя не привести его полностью, хотя оно достаточно объемное.

"1. Для промышленной оценки многочисленных проявлений рудного и россыпного золота, серы, ртути, олова, меди, никеля, выяснения общих закономерностей размещения полезных ископаемых считать необходимым резкое усиление геолого-поисковых работ масштаба 1:50 000 и завершение к 1975 году геологической съемки масштаба 1:200 000 территории Камчатской области.

2. Камчатка - один из самых перспективных возможно нефтегазоносных регионов СССР. Общая площадь нефтеперспективных земель составляет около 200 тыс. квадратных километров, из них более половины относятся к землям с высокой плотностью прогнозных запасов. Прогнозные запасы нефти на Камчатке оцениваются в 1,5 миллиарда тонн.

Для скорейшего открытия промышленных месторождений нефти и газа необходимо:

• усилить в 1968 - 70 годах геолого-геофизические работы в пределах Западно- Камчатского нефтегазоносного бассейна и обеспечить выполнение к 1970 году сейсморазведочных работ МОВ - 1 500 п. км, глубокого бурения - 9 тыс. п. м;
  
  
• с целью сравнительной оценки нефтегазоносных бассейнов расширить в 1971 - 75 годах региональные и детальные сейсморазведочные работы, глубокое параметрическое и поисково-разведочное бурение выполнить в объеме 85 тыс. п. м; считать целесообразным одновременное проведение нефтепоисковых работ в Западно-Камчатском и Восточно-Камчатском (Кроноцкий район) нефтегазоносных бассейнах;
  
  
• осуществить в 1976 - 80 годах поисково-разведочное бурение в объеме 140 тыс. п. м с целью открытия новых промышленных месторождений нефти и газа;
  
  
• просить Госплан СССР и Госплан РСФСР, Министерство геологии СССР и Министерство геологии РСФСР рассмотреть состояние нефтепоисковых работ в Камчатской области; обеспечить проведение их в 1971 - 75 годах в объеме 95 млн. рублей, в 1976 - 80 годах - 120 млн. рублей. Довести к 1975 году выполнение глубокого бурения до 25 тыс. п. м в год.

3. Геологическое строение Камчатской области и выявленные за последние годы промышленные россыпи и рудопроявления золота дают основания считать реальным создание здесь в ближайшие годы устойчивой сырьевой базы для развития золотодобывающей промышленности. На период 1971 - 75 годов необходимо увеличить ассигнования на геологоразведочные работы по золоту до 20 - 25 млн. рублей на пятилетку. Для создания фронта работ необходимо уже в 1969 году увеличить ассигнования до 2,3 млн. рублей и в 1970 году до 2,5 млн. рублей. Повысить темпы поисково-разведочных работ в бассейнах рек Авачи, Ольховой, Облуковины, Пустой, Ушканьи.

Осуществить мероприятия по завершению к 1971 году промышленной оценки Оганчинского золоторудного месторождения и проведению поисков новых золотоносных площадей в пределах этой зоны; закончить в 1969-70 годах промышленную оценку бассейнов рек Ольховой и Облуковины. Организовать поисково-разведочные работы на других золоторудных проявлениях, и в первую очередь на участках, тяготеющих к действующему прииску по ручью Каменистому (верховья ручьев Каменистого, Удачного, Китхой), а также на площади Кетачан - Сухарики.

4. Для удовлетворения потребностей Дальневосточного экономического района в серном сырье считать необходимым:

• обеспечить завершение в 1968-69 годах детальной разведки Центрального участка Малетойваямского серного месторождения с утверждением запасов в IV квартале 1969 года в объемах 6 млн тонн и провести предварительную разведку участка Юбилейный;
  
  
• завершить в 1968-69 годах технологические исследования серных руд с целью разработки наиболее эффективных способов извлечения серы; предусмотреть начало строительства на Камчатке в 1971 году Малетойваямского горно-химического комбината с пуском первой очереди комбината в 1974 году производительностью 100 - 150 тыс. тонн и с последующим увеличением добычи серы в 1979 году до 250 - 300 тыс. тонн в год; к проведению изыскательских работ приступить в 1970 году; решить вопрос о проектировании и строительстве опытного цеха на базе Приморского комбината для полупромышленных испытаний вулканических серных руд месторождений Дальнего Востока;
  
  
• ускорить издание в 1969 году коллективной монографии "Вулканические серные месторождения и некоторые проблемы гидротермального рудообразования".

5. Усилить поисковые и разведочные работы на ртуть с целью промышленной оценки слабоизученных, но перспективных ртутных рудопроявлений опалитового и лиственитового типов, а также экранированных рудных залежей среди наземных вулканогенных образований. Завершить в 1968-69 годах промышленную оценку Олюторского, а к 1970 году Чемпуринского ртутных месторождений. Считать необходимым:

• создание в Камчатской области эксплуатационных предприятий на базе мелких и средних месторождений богатых ртутных руд (Олюторского - к 1970 году, Чемпуринского - к 1979 году, Ляпганайского - к 1973 году);
  
  
• доведение добычи ртути к 1975 году до 250 тонн, к 1978 году - до 400 тонн в год.

6. Просить Министерство геологии СССР и Министерство геологии РСФСР выделить необходимые ассигнования для проведения специализированных поисковых работ на олово и промышленной оценки выявленного оловянного оруденения в юго-западной части Корякского нагорья (бассейн р. Уннейваям). Усилить поисковые работы на хром, никель, платину и асбест в пределах гипербазитовых поясов.

7. Завершить в 1968 году разведку Халактырского месторождения титаномагнетитовых песков с утверждением запасов в 1969 году.

8. Считать необходимым проведение поисково-разведочных работ на термальные воды в объемах, обеспечивающих потребности развивающейся энергетической промышленности, сельского хозяйства и теплофикации г. Петропавловска и населенных пунктов Елизовского района.

9. Камчатскому территориальному геологическому управлению разработать и согласовать с Камчатским облисполкомом перспективный план расширения минерально-сырьевой базы строительных материалов на 1969 - 75 годы с учетом удовлетворения местных потребностей и возможного вывоза их в смежные области.

10. С целью повышения эффективности поисково-разведочных работ Камчатскому геологическому управлению необходимо построить Центральную лабораторию в г.Петропавловске-Камчатском и усилить лабораторную базу в экспедициях, а также укреплять геологическое управление транспортными средствами.

11. В области научных исследований:

• для повышения эффективности геолого-поисковых и разведочных работ считать необходимым широкое привлечение научно-исследовательских институтов АН СССР, ЦНИГРИ, ВНИГРИ, НИИГА для решения проблемных вопросов геологии и закономерности размещения полезных ископаемых в Корякско-Камчатской складчатой области;
  
  
• создать на основных типах действующих вулканов комплексные полигоны для изучения динамики изменения физических полей, теплового потока, деформаций земной коры и т. д., работы на которых обеспечат, в конечном итоге, возможность прогноза вулканических извержений;
  
  
• одобрить представленный Институтом вулканологии в отделение наук о Земле в АН СССР проект глубокого бурения на гидротермальных полях и в зоне магматических тел и считать необходимым его проведение в ближайшее пятилетие;
  
  
• считать необходимым постановку Институтом вулканологии, Сибирским отделением АН СССР и Камчатским геологоуправлением темы "Современные гидротермы Камчатки", предусматривающей изучение (в том числе с проведением оценочного бурения) основных типов существующих месторождений термальных вод;
  
  
• продолжить разработки по оценке возможностей технологического извлечения из современных гидротерм бора и редких металлов.

12. С целью должного разворота научно-исследовательских работ считать необходимым в 1970 году завершить строительство комплекса зданий Института вулканологии и научно-исследовательского судна "Вулканолог", а также комплектацию их современным оборудованием.

13. Для обеспечения безопасности строящихся объектов рекомендовать проведение работ по вулканическому и сейсмическому районированию.

14. В целях охраны уникальных явлений природы рекомендовать создание на Камчатке национальных парков" (47).

Глядя с высоты прошедшего времени, видишь, что многое из постановления было впоследствии выполнено. И основная заслуга в этом - неутомимых камчатских геологов.

Интересный факт, подтверждающий мощный подъем геологии на Камчатке в то время: именно в 1968 году в Камчатском территориальном геологическом управлении родилась своя газета. Настоящая, не настенная, форматом А-3. Называлась она "Геолог Камчатки" и выходила раз в месяц и к праздничным датам. Печаталась газета в Петропавловской типографии областного управления по печати. Редакторами ее были главный инженер КТГУ Леонид Кратковский, затем - профессиональный журналист Анна Васильевна Кузьма.

Идея издания своей газеты принадлежала начальнику геологического управления Вадиму Михайловичу Никольскому. В Хабаровске еще в 1965 году начали выпуск газеты "Геолог Приамурья", которая очень нравилась Никольскому. Став начальником управления, он замыслил и у себя издавать такую газету. На то, чтобы пробить реализацию идеи в обкоме партии, ушло 1,5 года. Но когда разрешение было все же получено, геологи взялись за подготовку газетных номеров с огромным энтузиазмом.

Первый номер "Геолога Камчатки" вышел в пятницу, 5 апреля 1968 года, как раз к Дню геолога и к 50-летию советской геологии (тогда в стране истории "досоветского периода", т. е. до 1917 года, не существовало). "Старшая сестра" - газета "Камчатская правда", прислала в редакцию новой газеты поздравление.

"Желаем "Геологу Камчатки" больших успехов, - писалось в нем. - Выражаем уверенность, что газета будет боевым помощником партийной организации в деле мобилизации коллектива на выполнение XXIII съезда КПСС, в борьбе геологов за скорейшее раскрытие подземных кладов нашего полуострова. В добрый путь, "Геолог Камчатки"!

Поздравление "Камчатского комсомольца" было интереснее - по возрасту:
"…Будь отважен, наш друг, и спокоен, не ищи проторенных путей!.. Ура! Нашего полку прибыло! Последняя сенсация: в центре Петропавловска найден газетный самородок! Желаем, верим: "Вы и в жизни (читай - в газете) руду золотую отличите от породы пустой".

Но самым интересным, самым лиричным поздравлением газете были стихи геолога Евгения Брылова:

Привет, привет "Геологу Камчатки", Выходящему в первый маршрут! Пусть прочтут его в каждой палатке, Пусть любимым его назовут! Невелик он, по правде, форматом, Но уверен - малыш подрастет. Пусть он будет вам другом и братом, Напишите ему - он поймет. С каждой партии, знаю, поэты, Может быть, лишь себе на уме, Напишите, поэты, в газету, Может, слава придет - реноме. И прозаики держат под спудом Впечатлений своих целый воз: Кто, зачем, почему и откуда? И, возможно, про шелест берез. Цифры - тоже великая сила, Наш фундамент, железобетон, И куда б нас судьба ни носила, А они задают в жизни тон. Так читайте, пишите, считайте, Тем и фактов у вас - океан, Что волнует вас - все присылайте. Но поместится только… роман.

Газете повезло с деятельными редакторами. Повезло с художником - ее замечательно рисовал начальник геолотдела управления Альфред Шарга. Оформлял газету, рисовал ее "шапку", т. е. заголовок картограф-оформитель Вениамин Визгунов. Повезло с авторами, которыми были многие и многие сотрудники экспедиций и партий. Сегодня "Геолог Камчатки" - кладезь интереснейшей информации именно по истории геологических исследований на полуострове. Просто невозможно не обратиться к некоторым статьям газеты.

Заместитель начальника КТГУ Юрий Вернидуб в номере за май 1968 года написал заметку "Счастливого плавания!":

"В нашем управлении имеется небольшой флот: два теплохода, морские буксирные катера и плашкоуты. Задача флота - доставка материалов и оборудования, необходимых для проведения геологоразведочных работ в партиях и экспедициях, из Петропавловска и других портов Дальнего Востока.

Моряки управления вносят свой вклад в дело изучения недр Камчатки. В прошедшем 1967 году они выполнили план грузоперевозок и теперь, по окончании ремонтных работ, готовы к новой навигации. Судам флота предстоит трудная и почетная задача - доставка грузов для Малетойваямской и Олюторской партий Пенжинской экспедиции, Ичинской партии Геофизической экспедиции, ликвидации Воямпольской и Богачевской разведок.

Успешная работа флота во многом будет зависеть от оперативной погрузки и выгрузки судов, концентрации грузов на БМТС и в местах погрузки на побережье. Руководству БМТС необходимо спланировать работу флота так, чтобы избежать длительных простоев судов в ожидании грузов, а руководители экспедиций должны обеспечить оперативную разгрузку в местах приема груза.

Желаю нашим морякам успешно выполнить свои социалистические обязательства и провести навигацию 1968 года еще лучше, чем в 1967 году".

Или другая публикация - интервью А. Морковиной с главным инженером строительного управления КТГУ Юрием Погорелко (август 1968 г.).

"1 июля нам исполнилось ровно полтора года, - говорит Ю. Н. Погорелко. - Это не такой уж большой срок для нашего предприятия, в котором насчитывается 260 человек. В нашем ведении находятся гараж, ремонтно-механическая мастерская, а функции состоят в строительстве постоянных и временных зданий и сооружений и управлении коммунальным хозяйством.

Первые организационные трудности уже позади. Они не помешали в юбилейном году Советской власти выполнить большой объем работ. Введены в строй автозаправочная станция, котельная. Сдан в эксплуатацию 48-квартирный дом, капитально отремонтировано здание геологического управления".

Здесь же - репортаж с улицы Пограничной в Петропавловске, где построен крупнопанельный 60-квартирный дом для геологов: "Второй месяц комплексная бригада коммунистического труда Владимира Рогожникова ведет благоустройство территории. Вокруг нового дома вырастут деревья, появится детская площадка, застучат каблучки по асфальту. Особая удача выпадет на долю тех, у кого есть дети. Стоит перейти дорогу - и перед вами прекрасный парк для ребят, единственный, кстати, в городе.

Геологический дом числится у строителей под номером 6. Четыре брата-дома выросли в этом районе раньше. Ключи от новеньких квартир получили тогда рыбаки, медики, учителя, журналисты. И вот счастье пришло к геологам. 60 квартир - не так уж мало для нашего управления".

В марте 1969 года газета опубликовала сокращенный доклад начальника КТГУ В. М. Никольского на партийно-хозяйственном активе управления. В докладе, в частности, говорилось:

"Прошедший 1968 год был важной вехой в истории геологической службы Камчатской области. КТГУ приступило к разведке важнейших для области и всего Дальневосточного экономического района полезных ископаемых. Кроме месторождений золота и термальных вод в орбиту разведки были вовлечены месторождения серы, ртути, железа, пресных вод. Началось долгожданное глубокое бурение на нефть и газ. Трижды представлялись в ГКЗ отчеты с подсчетом запасов. Собраны материалы для составления ТЭДов по использованию серы, железа, ртути. Получены новые интересные данные по геологии и полезным ископаемым Камчатки и Корякского нагорья.

КТГУ располагает целой "армией" ИТР, но расстановка и размещение их желает много лучшего. На первое января 1969 г. в управлении работали 929 инженерно- технических работников, в том числе специалистов с высшим образованием - 381, со средним техническим - 373, практиков, занимающих инженерно-технические должности, - 211.

Из 929 ИТР управления 703 (75%) проживают в г. Петропавловске и п. Елизово, выезжая лишь на сезонные полевые работы, и только 226 ИТР работают в круглогодичных разведочных партиях. Это сложилось исторически, в связи с проводимым ранее курсом на поисково-съемочные работы в области. Большинство опытных ИТР сосредоточено в геолого-съемочной экспедиции, центральной лаборатории и аппарате КТГУ. Из 123 специалистов со стажем работы на Камчатке свыше 10 лет в разведке работают только 8 человек.

Текучесть кадров в 1968 году, так же, как и в 1967 г., была недопустимо высокой: принято на работу 1 299 человек, уволено 1 369 (105%). Почему же уходят с наших объектов люди? Причем не только рабочие, но и ИТР? Главная причина - отсутствие нормальных жилищно-бытовых и производственных условий в круглогодичных партиях. На текучесть кадров влияют, по-видимому, и низкие заработки, отсутствие четкой организации труда, слабая политико-воспитательная работа в коллективах. Выход один - резко улучшать условия труда и быта на наших первостепенных объектах, создавать на них крепкие семейные коллективы, окруженные заботой геологов всего управления, районных советских и партийных организаций. Другого пути у нас нет".

Все приведенное выше говорит о том, что КТГУ вставало на ноги. Трудно, но вставало, набиралось сил, начинало осваивать территорию полуострова, изучать его недра. Именно в конце 1960-х - начале 1970-х годов на Камчатке были открыты месторождения рудного золота: Сергеевское, Агинское, Аметистовое, которые на долгие годы стали одними из основных объектов КТГУ. Шли детальные поисковые работы на Айнаветкинском оловорудном поле, поиски россыпного золота в Центральной Камчатке, оценка медно- никелевых рудопроявлений Кирганик и Шануч и т. д. Геологические задачи управления усложнялись, расширялись виды геологических исследований. Из года в год увеличивались ассигнования на геологоразведочные работы. Так, в 1973 году они возросли сразу в 3 раза по сравнению с предыдущим годом.

Вводилась в работу все более сложная геологоразведочная техника, увеличивалось ее количество. Инженеры, техники, рабочие успешно осваивали новую технику и совершенствовали методы производства работ. Взамен устаревших конструкций буровых станков типа КАМ-300, КАМ-500, ЗИВ-75, ЗИВ-150 пришли станки новых конструкций ЗИФ, СБА, "Уралмаш", БУ, позволяющие производить бурение в сложных геологических и климатических условиях с высокой производительностью. Значительно улучшился баланс рабочего времени буровых станков (48).

В эти годы на Камчатке появилась своя горнопроходческая школа. Все большее количество объектов начинало разведываться штольнями и глубокими шурфами с рассечками. Это требовало умения, навыков, наличия соответствующего оборудования. Партии и экспедиции стали получать компрессоры, перфораторы, погрузочные машины, электровозы, вентиляторы и т. д. Для работы на Камчатке приезжали опытные горнопроходчики из других регионов страны. Набирались опыта и местные кадры.

Возросла энерговооруженность геологов. В 1973 году КТГУ располагало 67 электростанциями суммарной мощностью 3 560 киловатт. Повсеместно геологи пересаживались с лошадей на машины и гусеничные вездеходы, обзаводились тракторами и бульдозерами. В 1973 году в КТГУ было уже три грузовых теплохода - "Академик Обручев" и "Академик Карпинский" водоизмещением по 340 тонн и "Южно-Сахалинск" водоизмещением 1200 тонн. Из базовых поселков на участки работ геологи забрасывались вертолетами. В том же, 1973 году налет геологов Камчатки составил 7 000 часов (49).

"Когда я в 1967 году создавал Ичинскую нефтеразведочную партию, то на первых порах подчинил ее Геофизической экспедиции, которая готовила для Ичи структуры для бурения, - вспоминает те годы бывший начальник КТГУ Вадим Михайлович Никольский. - В последующем к этим работам были подключены специализированная геофизическая партия Восточно-Сибирского геофизического треста (г. Иркутск), тематические партии КТГУ, МГУ и "Зарубежгеологии" (Москва), ВНИГРИ (Ленинград). Их ведущие работники докладывали мне постоянно о результатах своих работ. Были опробованы все известные методы поисков и подготовки структур: морфологические, геохимические, геофизические (сейсморазведка, электроразведка, гравика), структурное колонковое бурение.

Пришлось принять от камчатских рыбаков (Каленов В. К.) брошенный ими поселок Ича, в котором проживали около тысячи человек. Торговались мы с начальником "Главкамчатрыбпрома" чуть ли не за каждое здание-развалюху до упаду, до криков и взаимных оскорблений. Приняли…

В 1968 году на Иче была забурена на Верхне-Низконской структуре первая скважина глубокого бурения, а в 1973 году на Лиманской структуре (вблизи Ичи) было открыто первое газоконденсатное месторождение. Кстати, и Крутогоровская структура, где было открыто более крупное Кшукское месторождение газоконденсата, начала готовиться еще в те годы. Я побывал там с рекогносцировкой на вездеходе в феврале 1973 года. Уже тогда мы возобновили структурное бурение в Тигильском районе и ставили вопрос о нефтепоисковых работах в Усть-Большерецком районе, в долине реки Камчатки и на севере области. А также в Богачевке".

Подъем отрасли продолжался примерно до середины 1970-х годов. Затем наступила некая стабилизация. В принципе, эти годы (1974 - 1982) вообще вошли в историю нашей страны (тогда - СССР) как "период застоя". Похожий застой, то есть стабильность, наблюдался и в геологии. Исследователи недр могли полностью отдаваться любимому делу. И отдавались.

Вот некоторая хроника геологических исследований до начала 1980-х годов, которую можно проследить по названиям геологических отчетов.

Хворостов В. П., Зайцев В. П., Афанасьева Л. Б. Отчет по детальным поискам на участках Интересный, Мазуринский, Рудный и общим поискам на участках Акрополь, Омега, Спрут Ичигинской рудной зоны. (Рудная 1, Рудная 2, Рудная 3 ГПП, 1977 - 1982 гг;

Валов В. В. и др. Отчет о результатах детальных поисков золоторудных тел на площади Верхне-Паратунского рудного поля (Вилючинская поисковая партия 1977 - 80 гг.);

Кравченко Л. И., Пузанов В. Н., Вильданова Е. Ю. Отчет о результатах общих и детальных поисков в Валижгенском золотоносном районе за 1977 - 79 гг. (Валижгенская ГПП. 1980 г.);

Волков Ю. Ф. и др. Отчет о результатах поисково-оценочных работ на золото, проведенных на Балхачском рудном поле Бараньевского месторождения в 1977 - 81 гг.;

Деревянко Т. И. Отчет о детальных поисковых работах на флангах участка Аметистового Тклаваямского рудного поля (2 Аметистовая партия, 1977 - 79 гг.), СККГРЭ;

Бондарь В. А. Отчет о предварительной разведке рудных тел Южно-Агинского участка Агинского золоторудного месторождения за 1978 - 84 гг. ЦКГРЭ;

Дворецкий Б. В. Отчет о детальной разведке россыпей в долинах рек Ушканья-2 и Правая Кондырева (верхняя часть) за 1978 - 82 гг. с подсчетом запасов по состоянию на 31.12.1982. (Кондыревская ГРП, 1982.);

Большаков Н. М. Отчет о результатах детальных поисковых работ на площади Асачинского рудного поля, проведенных в 1978 - 81 гг. (Асачинская поисковая партия);

Белков Е. Е. и др. Отчет о результатах общих поисковых работ на древние морские россыпи в Западно-Камчатском золотоносном районе (Хомутинская и Брюмкинская площади), проведенных Охотской партией в 1979 - 82 гг.;

Игнатьев Е. К. Отчет по поисково-оценочным работам, проведенным в пределах Шанучского рудного поля в 1977 - 79 гг. (Центральная Камчатка), ЦКГРЭ;

Игнатов А. П. Отчет о результатах детальных поисковых работ на участках Родниковом и Карбонатном и поисково-оценочных работ на жильной зоне Родниковой, проведенных в 1979 - 82 гг.;

Конечно, виден уклон к золоту. Но тогда развивались и гидрогеологические исследования. Именно золото и гидрогеология (особенно разведка термальных и перегретых вод) были в этот период основными объектами внимания камчатских геологов.

Кризис в геологическую отрасль пришел на плечах общих кризисных явлений в стране. После смерти в ноябре 1982 года Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева его место занял Юрий Андропов, который начал железной рукой наводить порядок в "прогнившем, застойном" обществе. Начались "андроповские реформы", которые потрясли привычные устои страны жесткостью. После Андропова у власти некоторое время был немощный Черненко, а затем пост Генсека достался Михаилу Горбачеву, объявившему курс на перестройку. Так и пошло - поехало до самых ельцинских времен, когда экономика страны (уже только России) была окончательно разгромлена...

Но все по порядку. Именно при Андропове, в 1983 году, ПГО "Камчатгеология" лишилось такого объекта работ, как Мутновское месторождение парогидротерм. Его отдали ПГО "Сахалингеология", которое тут же приступило к строительству своей новой Камчатской гидрогеологической экспедиции. Причем строили в поселке Термальном, рядом с Паратунской гидрогеологической экспедицией ПГО "Камчатгеология".

Это воспринималось как насмешка над камчатскими геологами. Увы, но руководители камчатской геологии не смогли (или не захотели) лечь костьми, но отстоять парогидротермы. Ведь было совершенно очевидно, что у сахалинцев кроме станков нефтяного ряда нет для этого ничего - ни специалистов, ни базы данных, ни опыта, наконец. Хотя, конечно, внешне передача выглядела вполне логично, ведь камчатцы несколько лет не справлялись на Мутновке с объемами буровых работ, разведка месторождения затягивалась. Сроки постоянно переносились, но до тех пор, пока у власти не встал жесткий Андропов, заставивший жестко работать всех, в том числе Мингео СССР.

У сахалинцев на Камчатке уже существовала нефтеразведочная экспедиция, которой немногим ранее передали все работы на нефть и газ, отняв их у камчатцев. Тогда это объяснялось специализацией сахалинских геологов на нефти и газе и концентрацией этих работ в одних руках. Теперь формулировка была серьезней: передать, потому что не справились. Мне думается, что кое-кто этому радовался: "баба с возу…". Но, по большому счету, эта тайная радость была явным предательством.

Гидрогеолог В. Г. Охапкин в интервью газете "Камчатская правда" в августе 1988 года объяснял: "Мы и половины объемов не выполнили. Скважин было мало, качество плохое - мы ведь тогда только учились справляться с паром. Геологоразведочные станки, которыми мы тогда пользовались, оказались маломощными, мы только-только начали ставить вопрос о переходе на более тяжелые станки нефтяного ряда. В итоге нашего безнадежного провала, видимо, в качестве наказания для "Камчатгеологии" работы на Мутновке передали ПГО "Сахалингеология".

У них тоже не было опыта работы на парогидротермах, но были станки нефтяного ряда, более широкие материальные возможности, а также побольше организованности и порядка. Они сразу же стали работать привычным им вахтовым методом, сначала возили рабочих с Сахалина, потом временно привезли к нам целый учебно-производственный комбинат и организовали подготовку на месте. Они повторили все наши ошибки. У них точно так же лопались трубы, у них точно так же рушились стенки.

Квалификация буровиков росла не от того, что в УПК они переучились на глубокие станки. Они просто постепенно познавали месторождение. Настоящие сахалинцы постепенно поуезжали, остались наши, кто здесь работал и работал".

Случай с Мутновкой красноречиво показывал, что в эти годы ПГО "Камчатгеология" стало уже далеко не тем предприятием, каким было десять - пятнадцать лет назад, нося имя КТГУ.

"История развития геологии на Камчатке хотя и длительная, но очень сложная, "кривая", с большими спадами и подъемами производства, постоянными реорганизациями геологической службы, нередко непродуманными и вредными для развития минерально- сырьевой базы области, - пишет Вадим Михайлович Никольский. - Отчего и не имеем мы пока ничего серьезного там. К сожалению. Другими словами, результаты работ геологов до сих пор не соответствуют крупным и, очевидно, обоснованным научным прогнозам".

Никольский совершенно прав, говоря о частых реорганизациях геологической службы на Камчатке. Он руководил КТГУ, которое до него было сначала КГУ, затем райГРУ, а после него, с августа 1980 года стало производственным геологическим объединением "Камчатгеология". Очередную попытку реорганизации сделали сами руководители ПГО "Камчатгеология" во главе с генеральным директором В. И. Лаштабегом. В 1987 году у них появилась идея создания единой геологической структуры на полуострове. Тогда на Камчатке работали следующие геологические предприятия: ПГО "Камчатгеология", ПГО "Сахалингеология" (нефтегазоразведка, гидрогеология), управление "Камчатбургеотермия" (Мингазпром), 2-я аэрогеологическая экспедиция ВПО "Аэрогеология " (Москва), Камчатская партия ВПО "Союзкварцсамоцветы".

Все это мыслилось объединить в одно предприятие "Камчатнедра". Причем планировалось создание в его рамках еще и добывающего управления со следующими подразделениями: "Камчатгидротермия", "Камчатстройматериалы", "Камчатзолото", "Камчатуголь". Обком КПСС поддерживал эту идею и в ноябре 1987 года отправил этот проект в Верховный Совет СССР и Совет Министров. А на Камчатке тем временем разворачивалась борьба за главенство в будущем огромном предприятии. Сахалинцы и руководители "Камчатбургеотермия" понимали, что у них просто хотят отобрать их функции, и боролись за прежнюю схему.

23 декабря 1987 года специально по этому вопросу в Петропавловск прилетал заместитель министра геологии СССР Пельменев. Но он привез несколько иную схему, которая не возвеличивала "Камчатгеологию", а наоборот принижала. Он объявил, что будет создаваться большое государственное геологическое объединение (ГПГО), в которое войдут три предприятия: ПГО "Камчатгеология", ПГО "Севвостокгеология" и НИИ геологии в Магадане. Головным будет ПГО "Севвостокгеология".

Это означало, что Камчатка подчинится Магадану. Естественно, камчатцам это не понравилось. Активно против выступил В. И. Лаштабег, его поддерживали в обкоме. Во все инстанции полетели письма. Дело дошло до того, что Лаштабега за непослушание хотели снять, но обком сумел заступиться, и Лаштабега не тронули. Но и большого "магаданского" объединения не создали. Камчатцы вздохнули с облегчением, ведь чуть было сами не сунули шею в петлю.

11 февраля 1988 года в Петропавловске собралась конференция трудовых коллективов ПГО "Камчатгеология". Решали, как дальше жить. Это было злободневно, так как объединение испытывало определенный прессинг со стороны Москвы, а генеральный директор стал считаться опальным.

Критики в адрес В. И. Лаштабега было много. Критиковали "генерала" начальник ГСЭ А. Е. Конов, начальник ПГГЭ В. Б. Звягинцев, старший геолог ЦКТЭ В. Д. Дмитриев, начальник СКГРЭ Ю. В. Неверов и парторг этой же экспедиции Ю. П. Рожков. Критиковали и в то же время высказывали убеждения, что только та экспедиция, в которой работал выступавший, способна "вытащить объединение из прорыва". Альфред Конов призвал объединить под крышей геолого-съемочной экспедиции все съемочные партии, всех специалистов-съемщиков, вывезти их из отдаленных экспедиций в Петропавловск, дать квартиры.

Юрий Неверов убеждал присутствующих, что помогут объединению лишь два объекта - Ага и Аметистовая. Главный геолог ПГО Виктор Хворостов поддержал и того, и другого, при этом добавил, что необходимо к Северо-Камчатской ГРЭ присоединить Пенжинскую экспедицию. С ним не согласился начальник Пенжинской экспедиции Шамиль Гимадеев. Коллектив поручил ему сказать, что пенжинцы хотят остаться самостоятельными, хотят заняться не только россыпями золота, но и платины, что даст им возможность выжить в это трудное время. "Не нужна нам Пенжинская экспедиция, - рассердился на предложение Хворостова Юрий Неверов. - И съемщиков своих мы Конову не отдадим. Чего ради? Наша экспедиция - самая старшая по возрасту на Камчатке, кадры опытные, прижившиеся. И вообще, мы лучше всех".

Надо сказать, что в это время стал популярным лозунг "Вся власть Советам!". Исподволь слышалась критика в адрес коммунистической партии, все громче говорили о сталинских репрессиях, высказывались предложения о создании в стране демократической партии. Потому и хотели настоящей власти, настоящих Советов. А не компартии. Все шло к тому, чтобы всех начальников не назначали, а выбирали в коллективах. Именно этим духом была пропитана та конференция трудовых коллективов. Но главное ее решение состояло в том, чтобы начать поиски наиболее эффективной формы управления, новых условий оплаты труда. Как формулу от всех бед называли слово "хозрасчет".

Что такое хозрасчет в понимании тех лет? Вот цитата из статьи министра геологии СССР Е. Козловского в "Экономической газете (1988 г.): "С начала 1989 года все предприятия и организации отрасли будут работать по второй модели хозрасчета. Она обеспечивает заработанность средств, делает выгодными работу меньшим числом и экономию всех видов ресурсов, поскольку фонд оплаты труда образуется как остаточный. Основная форма низового хозрасчета в организациях министерства - бригадный подряд, который внедряется с 1980 года, и с переходом на полный хозрасчет наполнился новым содержанием".

Получалось, что, перейдя на хозрасчет, каждая бригада должна была четко понимать его механизм. Если бригада не понимала, не ориентировалась в нем, то могла попасть в "долговую яму". А это - угроза выполнению работ и материальному благополучию членов коллектива.

Ох уж этот хозрасчет. Ох уж этот бригадный подряд, который, как говорит министр, начал внедряться в геологии с 1980 года. Чего только о нем тогда не говорили, чего только не городили на практике. Некоторые предприятия даже вводили у себя "внутренние" деньги, т. е. такие бумажки с печатью предприятия, на которых проставлялась сумма в рублях. Например, если начальник партии заказывал в механическую мастерскую нарезку резьбы на обсадные трубы, то расплачивался за работу таким чеком. Были и другие схемы. Но толком никто так и не познал сути и уж тем более плюсов или минусов бригадного подряда.

У меня сохранилась вырезка из газеты "Камчатская правда" за 1985 год с интервью знаменитого на Камчатке бригадира горнопроходческой бригады Агинской партии Федора Барановского.

Корреспондент газеты М. Чайковская спрашивает бригадира:
- Федор Ильич, в вашем коллективе бригадный подряд себя оправдал, прижился, дает высокий экономический эффект. Чем это объясняется? Какие преимущества несет в себе эта форма организации труда именно для горнопроходчиков?

Барановский отвечает:
- Вы немного преувеличиваете: подряд у нас находится пока не на том уровне, на каком хотелось бы. Существует еще много проблем, но, думаю, залог нашего успеха в том, что мы их не боимся. Вопрос о коллективном подряде в геологии еще недавно вызывал споры, многие не верили, что его можно внедрить. Это связано со спецификой нашей работы - с зависимостью ее от метеоусловий, с изменчивостью задач, с некоторыми трудностями учета. Но возможность все это упорядочить есть. И, если она достигнута, подряд сразу дает о себе знать.

Прежде всего, улучшилось качество снабжения. В любой момент, опираясь на договор с администрацией, мы можем потребовать недостающие материалы, транспорт, оборудование.

Второе - привлечение вплотную к заботам бригады обслуживающего персонала штольни, без которого мы - никто. Это горные и путевые рабочие, слесари и сварщики, а также взрывники. Теперь и у них появилась заинтересованность в конечном результате нашей работы, в наших метрах.

И еще один момент, для руководства партии, может быть, важнейший. Темпы проходки постоянно ускоряются, и именно это способствует выполнению одного из важнейших положений бригадного подряда - снижению себестоимости геологических работ. Наша бригада постоянно снижает этот показатель. Мало того, внедрение подряда заставляет задуматься над укрупнением бригады. Поскольку на штольне № 17 проходка ведется ускоренными темпами, фронт работ позволяет взять лишних проходчиков. Это выгодно с экономической точки зрения".

Конечно, с точки зрения экономиста-рыночника, не признающего распределительной экономики социализма, знатный бригадир ошибался. Какая может быть выгода от лишних сотни погонных метров проходки, если эти лишние метры догружались лишними рабочими, а следовательно, и лишними работниками попутной инфраструктуры? И вообще инфраструктура геологических работ была тяжеленной. Чего только стоили строительство и содержание геологических поселков! Тех же поселков Вьюн и Агинский, где проживали разведчики Агинской партии и Федор Барановский в том числе.

Можно увидеть в интервью и другое: вспомогательных рабочих-повременщиков "привязывали" к сдельщикам. Таким образом, они помогали своим трудом выполнять сдельную работу, но пая от этой работы не имели, так как все равно получали деньги за повременный труд, чем бы ни занимались. Это настоящий "разврат" бригадного подряда, настоящее рабство ради увеличения показателей.

Кроме того, все в геологии тех лет было подчинено его величеству плану. Метры, кубические метры, километры - вот был бог управленцев, а значит, технологов, инженеров, техников, руководителей. Геологам приходилось бороться с этим богом, но борьба была безуспешной. Мало того, геологов самих вовлекали в выполнение физических планов. У молодых геологов даже появлялось ложное представление о смысле их работы - план. Только позже, с опытом, они начинали понимать, что смысл их работы совсем иной.

Хозрасчета в низовых предприятиях тоже не понимали. Опять же обращусь к газетной статье. Она называется "Легко ли быть геологом?", автор - Леонид Болдырев, "Камчатская правда" за 6 января 1989 г. "В новом году коллектив Пенжинской экспедиции должен перейти на хозрасчет. Но понятие о нем у рабочих весьма смутное.

- Мы спрашиваем у начальства, что такое хозрасчет? - рассказывает тракторист Н. И. Козицын, - а нам отвечают: получать меньше будете".

Или другой пример, уже из моего личного наблюдения на глубокой буровой скважине, которая была смонтирована на Кеткинской площади одной из бригад Паратунской гидрогеологической экспедиции.

- Для строительства и монтажа завозили сюда все подряд - что надо и чего не надо, - рассказывали буровики. - Здесь уже сами разбирались, что оставлять, а что отправлять назад. Неужели на базе экспедиции, в Термальном, нельзя было толково комплектовать грузы? А кто в условиях хозрасчета за такие привозы будет расплачиваться?

Я ухватился за тему хозрасчета. Интересно было узнать, как буровики его понимают применительно к их бригаде. Оказалось, что никак. С комплексными расценками новых работ их ознакомили. А вот принципам хозрасчета не обучали. Собирал их начальник партии однажды, что-то рассказывал, но ни один из присутствующих ничего толком не понял. По срокам хозрасчет вроде бы уже и наступил, но увидеть его, потрогать руками, ощутить на себе пока не получается.

От буровиков я ушел в теплую столовую, где заседала комиссия по приему буровой установки в эксплуатацию. Оказалось, там тоже шел разговор о хозрасчете.

- Я хозрасчет понимаю конкретно, - говорил главный инженер экспедиции Петр Николаевич Евдокимов. - Будем проводить в бригаде предпусковую конференцию - вот на ней людям прямо в цифрах все и расскажем. А сейчас зачем об этом говорить? И как? На пальцах? И потом - хозрасчет можно начинать только тогда, когда здесь, на буровой, будет лежать все необходимое для бесперебойной работы. Иначе бригада договор на подряд с нами не подпишет.

Одним словом, хозрасчету мешала неповоротливая система управления. А вот ее-то никто никогда в истории геологии, да и вообще СССР и России, не менял. Менялись вывески, подчиненность, количество структурных предприятий, но экономике это не помогало. Геологии это приносило двойной вред, так как не работало и на результат. Брали не умением, а числом. Но брали.

К концу 1980-х выяснилось, что наоткрывали чересчур много, пора было остепениться. Именно так и звучало: передохните. А что значит передохнуть? Не работать? А как же люди? Их квалификация? Как же передовые наработки методик и технологий? И т. д. Об этом думали меньше всего.

К тому же окончательно в жизнь врывалась демократия, выборы. Врывалось и невиданное до того времени по размаху, по агрессивности экологическое движение. И главенствовал курс на хозрасчет. Причем не только на уровне бригад, цехов, заводов и других производственных предприятий. Его переносили и на поселки, города, районы и области. Камчатская область тоже искала себя в хозрасчете. Лучшие умы Камчатки думали, как жить области самостоятельно. Только своей рыбой? Или к рыбной промышленности требуется добавлять что-то еще? Что?

"Практически моноотраслевая специализация области создала определенные проблемы для дальнейшего развития ее экономики, - писали в газете "Камчатская правда" в мае 1988 года главный геолог ПГО "Камчатгеология" Виктор Хворостов и главный гидрогеолог Паратунской ГГЭ Юрий Манухин. ("Использовать потенциал недр", газета "Камчатская правда", 9. 05. 1988 г.). - Дело в том, что, достигнув предельной нагрузки на сырьевую базу моря, рыбная область не может обеспечить необходимого сегодня ускоренного экономического роста, комплексного развития народного хозяйства полуострова.

Сейчас на каждую тонну производимой в области продукции ввозится от пяти до семи тонн топлива, промышленных товаров, сырья, материалов, многих продуктов питания. В то же время у нас имеются хорошие возможности для развития стройиндустрии, агропромышленного комплекса, индустрии туризма. Геологи Камчатки подтвердили значительный потенциал минерально-сырьевых ресурсов, которые могут полностью удовлетворить потребность в топливно-энергетическом сырье, строительных материалах, сформировать развитую горнодобывающую промышленность.

Поэтому в Программе комплексного развития производительных сил Дальневосточного района на период до 2000 года указано, что перспективы Камчатской области связаны с интенсификацией использования природно-сырьевых ресурсов, важное место среди которых, кроме рыбных и лесных, принадлежит минерально-сырьевым. Предусматривается опережающее развитие топливно-энергетического комплекса, стройиндустрии, сельского хозяйства.

Особенно важное значение приобретает решение топливно-энергетических проблем. Без этого практически невозможны реконструкция, расширение рыбообрабатывающей, судоремонтной промышленности, стройиндустрии и других отраслей. В настоящее время вся Камчатка живет за счет ввозимого угля, мазута, моторного топлива. И проблемы, связанные с этим, будут обостряться, так как к 2000 году валовое энергопотребление должно возрасти в 1,5 раза, электропотребление - в 1,8, транспортная работа - в 1,5.

Энергетика и топливная промышленность полуострова должны развиваться на базе местных ресурсов. Прежде всего имеется в виду активное использование термальных вод. Альтернативы этому нет. Нам сегодня отчетливо ясны пути, которыми должна идти камчатская геотермия. Известны объекты, на которые можно рассчитывать, чтобы при интенсивных методах поисков и разведки к концу века вытеснить 1,5-2 миллиона тонн условного топлива из топливно-энергетического баланса области.

Направлены во всевозможные инстанции исходные данные для разработки технико- экономического доклада, в Мингео СССР - программы геологоразведочных работ на термальные воды в Камчатской области на двенадцатую и тринадцатую пятилетки.

Если выполнить предложенную программу, то к концу нынешнего тысячелетия Камчатская область может иметь геотермальные электростанции суммарной мощностью 550 Мегаватт, теплично-овощных комбинатов общей площадью 40 гектаров и тепла для теплоснабжения городов и поселков не менее чем 240 гигакалорий в час. Но для этого нужны крупные вложения. Только геологоразведочные работы, включая бурение разведочно-эксплуатационных скважин, обойдутся в 670 миллионов рублей. Нужно решить множество проблем технического, технологического и методического плана. И не только в геологоразведке, но и в энергетике. Словом, нужно многое".

Казалось, что в период поисков альтернатив рыбе для развития экономики области будет дана зеленая улица минерально-сырьевым ресурсам. Геологи очень надеялись на это, активно работали в этом направлении. Могла сбыться мечта многих поколений их коллег, исследовавших недра Камчатки. Жизнь геологической отрасли могла круто пойти вверх, к интенсивной разведке месторождений полезных ископаемых, а затем - к созданию горнодобывающей промышленности, что еще более возвысило бы геологию.

Но тут в дело вступила неожиданная для многих третья сила - экологическая общественность. Нет, не профессиональные экологи, не чиновники от природоохраны, а именно так называемые общественники. Это были просто любители природы, журналисты, "официальные" общественники из добровольного общества по охране природы и еще те, кто понял, что на этом можно заработать деньги и бесплатные поездки за рубеж.

Главным объектом внимания общественных экологов стала деятельность геологов, уже начавших открыто ратовать за разработки отдельных месторождений полезных ископаемых полуострова, и в первую очередь золоторудных, угольных и паро- гидротермальных. "За золото рудное мы будем расплачиваться другим золотом Камчатки - лососем", - твердили "зеленые" (именно так стали называть общественников от экологии).

"Зачем расплачиваться? Давайте так работать, чтобы были и золото, и лосось", - предлагали в ответ геологи.

Но это не входило в планы "зеленых". В этом случае они никому не были бы нужны. Они боролись за свое место в неожиданно ставшей свободной стране. Свободной до такой степени, что самые большие деньги можно было зарабатывать, именно изменяя интересам этой страны.

Для начала против геологов было поднято общественное мнение области. Они-то и нарушители природы, они-то и браконьеры, они-то и главные враги Камчатки прекрасной, и т. д. Геологов заставили объясняться, оправдываться.

"Основа нашей позиции - желание внести наиболее весомый вклад в развитие области, - говорил главный геолог ПГО "Камчатгеология" Виктор Хворостов в одном из газетных интервью в 1989 году. - Чтобы нам здесь лучше жилось, в хороших благоустроенных домах, чтобы имели мы возможность и отдыхать, и плодотворно работать, пользоваться всеми благами, многими из которых камчатцы сегодня обделены. Для этого у области есть все возможности, если она включит в свою экономику использование минерально-сырьевых ресурсов.

Пока Камчатка развивается очень однобоко, используя только биологические, точнее сказать рыбные и лесные ресурсы. Поэтому свою основную задачу мы видим в том, чтобы ввести в сферу активной деятельности и ее минерально-сырьевой потенциал. Для человека. Для Камчатки".

Корреспондент спрашивает его: "То есть Вы считаете развитие горнодобывающей промышленности у нас неизбежным, необходимым или желательным?".

На это Виктор Хворостов отвечает: "И неизбежным, и необходимым. Особенно в свете перехода на территориальный хозрасчет. Все должны четко представлять: жить в долг больше уже не получится. Без использования минерально-сырьевых ресурсов Камчатка на хозрасчет перейти не сумеет" (50).

Конечно, тогда еще никто не знал, в том числе и Хворостов, что в конечном итоге на хозрасчет не удалось перейти даже всей стране. СССР через несколько лет после описываемых событий не стало, а Россия была вся распродана доброхотами за полушку табака, за бесплатные поездки в Америку, Израиль, куда угодно. Всяк продавал что мог. По самому крупному счету продавали крупные чиновники, людишки продавали за мелочь. В результате не осталось ничего.

Через десять лет "зеленые" уже даже о лососе перестанут говорить, потому что массовое уничтожение лосося станет нормой. Причем отнюдь не геологами, а теми, кто берет лицензии на его добычу.

Через десять лет Камчатка испытает страшные, глубокие энергетические кризисы, потому что будет продолжать завозить для своих ТЭЦ топочный мазут, так и не построив мощных ГЭС и ГеоТЭС, о которых твердили геологи.

Но тогда этого еще не знали, о таких масштабах предательства даже думать не могли. А потому боролись за свое, например, за геологию, за право заниматься ею ради самой Камчатки. Доказывали, стучались в умы и сердца людей.

"В 1988 году на Камчатку завезли около 730 тысяч тонн угля, полтора миллиона тонн жидкого топлива, - говорил Виктор Хворостов в том же интервью. - Все это и сегодня обходится очень дорого: среднеотраслевая цена тонны угля - 26 рублей 27 копеек, плюс транспортные расходы до Петропавловска 46 рублей. Доставка тонны угля в Пенжинский район обходится уже в 187 рублей. Потребность района примерно 50 тысяч тонн. Вот и считайте. А с 1 января 1990 года цены на топливно- энергетические ресурсы должны возрасти в 1,5-2 раза. Возрастут и наши потребности: в облисполкоме мне дали такую цифру по углю на будущий год - 850 тысяч тонн. Все это рыба одна не вытянет…".

Никто не хотел Хворостова слушать. И не только Хворостова.

А хозрасчет тем временем наступал. В региональном плане он не приживался, страна еще не бросала регионы на произвол судьбы, на выживаемость. А вот предприятия бросила. И бросила даже целые отрасли, в том числе и геологическую. Расти в сторону разработки своих разведанных месторождений геологам не давали "зеленые", а развиваться внутри своей отрасли не позволял хозрасчет, а вскоре и полное прекращение финансирования со стороны государства. Все это убивало геологию. Прямо на глазах у простых людей и на глазах региональной власти, которая бездействовала.

В 1990 году резко сократился объем финансирования геологоразведочных работ.
В 1991 году он сократился еще.
В 1992 году начался повальный отъезд специалистов из камчатской геологии.
В 1993 году государственного финансирования практически не было. Некоторые экспедиции прекратили свое существование, или оставили минимум своей жизнедеятельности.
В 1994 году не приступила к работе ни одна геологическая партия на Камчатке. Ни одна, не считая единичных, которые были взяты под крышу тех или иных заинтересованных предприятий. Но это означало, что у геологии начался новый этап жизни, новый этап ее истории - капиталистический.

19 октября 1991 года Камчатский областной Совет народных депутатов на своей 7-й сессии принял Постановление о развитии в области золотодобывающей промышленности, которое положило конец бесконечным спорам на эту тему. Золота на Камчатке было разведано или почти разведано много - и рудного, и россыпного, но добывалось оно лишь в Пенжинском районе, где работала старательская артель "Камчатка". Да еще на Агинском золоторудном месторождении Карамкенский ГОК (Магаданская область) отбирал большую технологическую пробу с попутным промышленным извлечением золота (было извлечено около тонны). Вот и все. Остальные месторождения ждали своего часа.

Как известно, в начале 1992 года не стало СССР. Россия же еще не имела необходимых рычагов для регулирования процессов жизнедеятельности, в том числе развития промышленности. Начался управленческий хаос, время "мутной воды", в которой ловили рыбу дельцы и проходимцы, не побрезгавшие гибелью страны. Не было регуляторов и в использовании природных ресурсов.

У меня сохранилась часть стенограммы заседания Камчатской областной комиссии по созданию схемы управления природными ресурсами Камчатской области. Руководили комиссией со стороны администрации области Борис Синченко (1-й зам. главы администрации), со стороны областного Совета народных депутатов Виктор Хворостов (председатель экономического комитета). Заседание состоялось 22 января 1991 года. Свою схему только что доложил Виктор Хворостов. Ему поступил вопрос от депутата Юрия Стефанова: "У меня есть информация, что сейчас идет хищническая отработка Агинского месторождения. Выбирают руды с содержанием 100 граммов на тонну и более, потрошат наиболее ценные бонанцы. Как будут охраняться недра?"

Виктор Хворостов отвечает:
- Есть там моменты, я с Вами согласен. Департамент природных ресурсов и будет вести контроль над запасами, правильным использованием недр. Я ведь тоже знаю, что сейчас с острова Беринга бесконтрольно вывозятся поделочные камни, организуются фирмы по использованию ресурсов, никто за ними не следит. Все это беззаконно. Увы, нет органа, который все это замкнул бы на себя, вел лицензирование, квотирование...

Я напомнил этот эпизод для того, чтобы подчеркнуть, что в Российской Федерации отсутствовал регулятор использования природных ресурсов, в том числе минерально- сырьевых. Всяк действовал как ему заблагорассудится.

И вот в том же, 1992 году страна приступила к строительству своего государственного управления. Вместо бывших министерств геологии СССР и РСФСР был образован государственный комитет по использованию и охране недр - Роскомнедра. Его первым председателем был Федоров, которого вскоре заменил Виктор Орлов.

Тогда же в России был принят Закон о недрах, перевернувший все наши сложившиеся представления о порядке пользования недрами. Главное, что определял закон, - плата за недра. Отныне все, кто использовал их в любых целях, обязан был за это платить государству. Кроме того, закон определил структуру геологической службы страны. В регионах начали создаваться комитеты по геологии и использованию недр, на которые возлагались функции основных заказчиков по изучению и использованию недр, а также задачи по лицензированию деятельности предприятий, использующих недра. Государственные геологические объединения уже не отвечали за геологию, они могли лишь на равных с любым, самым маленьким частным предприятием, участвовать в конкурсах за право получить заказ на работу, а затем выполнять ее. Экспедиции, входившие в структуру объединений, старались обходиться без этих головных надстроек, и становились хозяйствующими, юридическими субъектами. Одним словом, в стране начался очередной виток реформаторства, в том числе отрасли геологии.

О создании комитета по геологии и использованию недр на Камчатке рассказывает его председатель Михаил Григорьевич Патока:

"В июле 1992 года я еще был главным геологом объединения "Камчатгеология". Генеральный директор объединения Виктор Иванович Лаштабег уже в это время увольнялся, собираясь переезжать в Москву, где ему предложили должность директора геологоразведочного техникума. Мне позвонил из Москвы Виктор Петрович Орлов и неожиданно спросил, знакомился ли я с Законом о недрах. Я ответил, что знакомился. После недолгого разговора он предложил мне возглавить камчатский комитет по геологии. В конце разговора добавил:
- Для окончательного решения дела я приглашаю Вас приехать в Москву. Лучше - в августе, до сентября…

Вскоре я поехал. 27 августа Орлов подписал приказ о моем назначении председателем. На это было согласие администраций Камчатской области и Корякского округа.

Вернулся я после этого на Камчатку и приступил к своей новой работе. Ничего у меня не было - ни помещения, ни сотрудников. Кабинетом служил мой бывший кабинет главного геолога объединения, потому что другого главного геолога уже не назначали. Около двух недель я был в одиночестве. Затем принял на работу двух заместителей - по экономике Анатолия Степановича Фисюка и по геологии Александра Федоровича Литвинова. Втроем мы начали формировать комитет. Время не ждало, впереди была уйма дел".

В 1992 году камчатские геологи могли только мечтать, чтобы получить инвестиции на свою деятельность откуда-нибудь еще, кроме государства. А государство профинансировало их уже только на 70 - 80 процентов. Мысль об использовании готовых к эксплуатации месторождений уже требовала реализации. К тому же на Камчатку зачастили гости из-за рубежа, которые присматривались, изучали, прощупывали. С 1990 года "пасла" полуостров канадская фирма "ТЭК Корпорэйшн".

В феврале 1992 года ее представители Рон Шердаун, Джемми Мак Грегори и Саша Карпова в третий раз прилетели в Петропавловск. Их конкретно интересовало Агинское золоторудное месторождение. Тогда американо-канадцы (часть представителей были из США, в том числе юрист и горный инженер Саша Карпова) сделали тактическую ошибку - привезли с собой директора одного из ГОКов "Северовостокзолота" Михаила Казимирова, который давно работал вместе с "ТЭК Корпорэйшн". Камчатские "зеленые" перенервничали, узнав об этом (Карамкенский ГОК того же "Северовостокзолота" уже стоял у них костью в горле), а потому не захотели всерьез разговаривать с представителями. Американо-канадцы были обескуражены и уехали ни с чем. Российские реалии все-таки сбили их с ног после трехлетнего ухаживания за Камчаткой.

Также одним из первых, в конце 1992 года, прибыл на полуостров американец Макс Флаксман - президент компании из Нью-Джерси "Грайнберг Рисорсез Инкорпорейшн". В первую очередь его интересовали никелевые руды месторождения Шануч, но он не прочь был узнать подробности и о золоте, нефти и газе.

Этот бизнесмен оказался настойчивее и крепче. Заместитель главы администрации области Борис Синченко спросил гостя, не беспокоит ли его нынешняя нестабильная политическая и экономическая ситуация в России. На это Макс Флаксман ответил:
- О, не волнуйтесь! Мы, конечно, думаем об этом, но я оптимист.

С собой в Америку Макс Флаксман увез на экскурсию председателя областного Совета Петра Премьяка, начальника отдела минерально-сырьевых ресурсов администрации Юрия Гаращенко и генерального директора ГГП "Камчатгеология" Василия Кноля. Контакты и поездки забили ключом. Камчатка только успевала встречать и провожать гостей. В основном они были из трех стран - Америки, Канады и Австралии. Я не буду описывать их всех, не буду описывать страсти вокруг камчатского золота и конкретных месторождений, ибо это тема для отдельной большой работы, скажу только, что у камчатцев тогда обильно текла слюна, каждый, кто хоть что-то понимал в геологии, стремился создать себе фирму и "породниться" с кем-либо из иностранцев. Дело шло к конкурсам за получение лицензий на разработку месторождений.

"К конкурсам мы готовились целый год, - продолжает свой рассказ об организации комитета по геологии и использованию недр Камчатской области Михаил Патока. - Дело было новое и совершенно не отработанное. На каждом шагу мы наталкивались на какие-либо недоработки, которые нужно было или решать, или обходить. Одними из первых конкурсов были на Мутновское месторождение парогидротерм и россыпь платины на ручье Ледяном. Дальше лицензирование пошло почти не прерываясь".

Огромное внимание камчатской общественности было привлечено летом 1993 года к конкурсу за обладание одной из рудных жильных зон месторождения Золотого на границе Быстринского и Мильковского районов. На месторождении были проведены лишь поисково-оценочные работы, а потому лицензия выдавалась на условиях предпринимательского риска. Видимо, поэтому получить ее пожелала только одна фирма - АО "Камчатское золото".

Фирма эта была организована несколькими учредителями:

1. Центрально-Камчатская ГРЭ ГПП "Камчатгеология" (с. Мильково, Камчатка);
2. Администрации Мильковского и Быстринского районов Камчатки;
3. ТОО "Мечта" (частные учредители, Камчатка);
4. Ассоциация "Век" (частные учредители, Санкт-Петербург).

Главную финансовую скрипку в "Камчатском золоте" играла ассоциация "Век". В конце лета конкурс был проведен, и "Камчатское золото" получило лицензию.

"В наш адрес тогда очень много было нареканий со стороны так называемой "зеленой общественности", - рассказывает Михаил Патока. - Но хорошо действовать по закону, тогда ничего не страшно. А я с первого дня поставил перед коллегами по комитету одно условие: действовать строго по закону. Тогда мы будем неуязвимы".

Через год был объявлен конкурс на месторождения золота Асачинское и Родниковое в Южно-Камчатском золоторудном районе. В конкурсе уже приняли участие несколько претендентов:

1. АО "Тревожное зарево" (учредители АО "Согжой", корпорация "Великий океан", АО "Сириус-МИК", Русская горнорудная корпорация);
2. Российская корпорация "Алмаззолото" (Москва);
3. СП "Каминко Венчур Голд" (Камчатка - Австралия).

Вскоре от участия в конкурсе отказалась корпорация "Алмаззолото". Двое других продолжали борьбу. В результате лицензию получило предприятие "Тревожное зарево", председателем совета директоров которого стал известный на Камчатке предприниматель Анатолий Коваленков.

В августе состоялся конкурс по Агинскому золоторудному месторождению. Участники конкурса:

1. Агинская золоторудная компания ("ТЭК Корпорэйшн" и "Северовостокзолото");
2. АОЗТ "Камголд" ("Асарко, инк.", "Грайнберг Рисорсез, инк.", АООТ "Камгео");
3. СП "Сентрал Камчатка Майнинг" ("Нью Крест Майнинг", ЦКГРЭ, Камчатка);
4. Российский союз артелей старателей.

Победителем стало акционерное общество "Камголд" с исполнительным директором Василием Кнолем.

Кроме того, что я перечислил выше, в период 1993 - 95 годов были выданы лицензии на многие другие месторождения, проявления и даже рудные поля Камчатки. Среди них, например, были следующие:

• россыпи нескольких рек и ручьев в Пенжинском районе - Безымянный, Удачный, Горелая, Гривна, Крест, Дмитрич, Изосимыч, Рустам, Манон (артель старателей "Камчатка"), Малютка, Перспективный, Прижимный (ЗАО "Корякгеолдобыча"), Гриф (Горнорудная компания "Корякия");
  
• Гореловское месторождение каменного угля (Горнорудная компания "Корякия");
  
• Корфское угольное месторождение (АО "Камчатлестоппром");
  
• россыпь ручья Смятого (ТОО "Неогей");
  
• россыпь ручья Кичаваям (ТОО "Вектор Плюс");
  
• Озерновское рудное поле (ЗАО "Паламос") и другие месторождения.

Как развивались работы у держателей лицензий на их объектах - рассказ отдельный и печальный. А здесь мне хотелось все же вести повествование о тех геологах, которые остались вне упомянутых горнорудных и прочих добычных предприятий. Ведь продолжали существовать Камчатская поисково-съемочная экспедиция, Пенжинская экспедиция и Северо-Камчатское горно-геологическое предприятие (бывшая СКГРЭ), в которых работали люди. Этим-то предприятиям как жилось в труднейшие 1993 и 94-й годы? Плохо жилось. Пришлось ужаться до критического состояния. Но - выжили.

Рассказывает главный геолог Северо-Камчатского ГГП Борис Николаевич Вишневецкий:
"1993 год нам еще удалось отработать, а затем начался распад. Финансы не поступали, люди начали уезжать, переходить в другие предприятия. Уехали Лутченко, Евглевский, ушел Шелудченко. Такие ребята, как Амелин, Кудрин, Разумный, ушли в отпуск без содержания. Всё ждали, что дадут деньги, но их не дали, и они перешли работать в "Корякгеолдобычу". Другие ушли, потому что не верили в состоятельность экспедиции, в возможность нормально работать и зарабатывать. На меня до сих пор обижаются, но я так и говорю, что ушли, потому что не были патриотами экспедиции. Но, как бы то ни было, всё как-то постепенно рассосалось, разбежалось, ушло, и от экспедиции осталось очень мало.

Из геологов сейчас работают Любовь Ивановна Кравченко, Ярослав Александрович Семенов, Игорь Васильевич Матюшкин, Игорь Владимирович Гринкевич, Людмила Степановна Шелудченко, Дмитрий Бондаренко, Борис Викторович Коноплев, Елена Синюкова, другие. Этот коллектив уже устоялся. В работе были Ичваямское и Чернореченское месторождения углей, уже заканчиваем отчеты, запасы подсчитали, может быть, они будут выставляться на конкурс. Кроме этого, закончили и защитили легенду Олюторской серии листов - первой легенды на Камчатке. В работе легенды Корякской серии листов и Говенской.

К тому же ведем поиски платины и золота на трех объектах в верховья реки Вывенки и ручья Хаинконкалав. Есть еще Ветроваямская партия под началом Гринкевича. Она тоже занимается поисками золота. Следующий объект - Куюльский, где в пределах Куюльского массива занимаемся поисками платины. Готовим проект на Тайгоносскую площадь. Одним словом, работы много, и вся она - госзаказ от Камчатгеолкома, согласно программе.

Увы, деньги на эти работы мы каждый год получаем только в конце сезона. А в начале, когда надо набирать рабочих, закупать продукты, снаряжение, выезжать, денег нет. Поэтому приходится брать кредиты под коммерческие проценты. А вот возвращать их нам разрешают лишь по ставкам Центробанка, а они гораздо меньше. Этот разрыв - наши убытки, которые могли быть прибылью, зарплатой, премиями. Увы… От того и партии усечены, и не можем вызывать специалистов.

Был у нас в Корфе министр природных ресурсов Виктор Петрович Орлов. Походил он по кабинетам "Корякгеолдобычи", по нашим кабинетам, сравнил и сделал вывод, что мы не нужны. У них компьютеры, деньги. У нас убогость. Правда, он к нам в экспедицию заходил во время обеденного перерыва, ни с кем из геологов даже не переговорил, но вывод сделал. А я считаю, что мы нужны. Разрушить просто, а как потом, если понадобится, создавать? У нас и база, и гараж, и дробилка, и химическая лаборатория. Да и потенциал специалистов высокий. Лучше им давать зарплату, чем кому-то за пределами округа, а то и вообще Камчатки".

Рядом с Северо-Камчатским ГГП, практически в одном здании, размещается контора ЗАО "Корякгеолдобыча". Здесь живут на собственные деньги, заработанные добычей платины и золота. На собственные деньги, а также от ставок на воспроизводство минерально-сырьевых ресурсов ведут геологические исследования. В последние годы много работают на поиски коренной платины в пределах Сейнавского и Гальмоэнанского массивов, на поиски россыпей золота. Заказывают геологам предприятия "Камгео" работы по изучению Эруваямского золоторудного узла. В "Корякгеолдобыче" свой геологический отдел и несколько партий. Специалистами геологического профиля на предприятии работают:

Коляда Анатолий Андреевич, заслуженный геолог России, начальник геолотдела;
Бережная Зинаида Павловна - техник-геолог;
Вильданова Елена Юрьевна - ведущий геолог по подсчету запасов;
Глущенко Татьяна Владимировна - техник-геолог;
Зайченко Геннадий Федорович - геофизик;
Кондрашова Елена Анатольевна - картограф;
Козлова Ирина Ивановна - техник-геолог;
Кудрин Александр Сергеевич - ведущий геоморфолог;
Ворогушин Николай Тихонович - начальник партии;
Белый Алексей Викторович - техник-геолог;
Вывдюк Олег Валентинович - техник-геолог;
Науменко Сергей Николаевич - начальник отряда;
Федосеева Мария Егоровна - старший геолог;
Разумный Алексей Васильевич - начальник партии;
Амелин Сергей Анатольевич - старший геолог;
Клюкин Игорь Сергеевич - геолог;
Мазур Марина Ивановна - геолог;
Шелудченко Станислав Демьянович - начальник отряда;
Кизюлин Николай Васильевич - начальник отряда;
Зима Сергей Леонидович - техник-геолог;
Крутяков Александр Иванович - старший геолог;
Москвин Евгений Федорович - техник-геолог;
Марченко Владимир Николаевич - техник-геолог;
Терещенко Василий Дмитриевич - геолог;
Тарасов Александр Юрьевич - геолог;
Глущенко Сергей Георгиевич - горный мастер;
Слободчук Сергей Иванович - техник-геолог;
Лепшин Леонид Иванович - начальник добычного участка;
Климанов Григорий Николаевич - геолог;
Бережной Владимир Александрович - заместитель начальника Буровой партии.

Директор по геологии ЗАО "Корякгеолдобыча" Вениамин Петрович Зайцев рассказывает: "Согласно существующему законодательству, 7,8% от стоимости добытой платины используются на геологоразведочные работы. Это так называемый налог на воспроизводство минерально- сырьевой базы. Эти деньги по согласованию с Камчатгеолкомом и Министерством природных ресурсов остаются в нашем распоряжении, и мы на них ведем достаточно широкие геологоразведочные работы на севере Камчатки. По объемам выполняемых работ мы имеем ранг экспедиции. У нас порядка 15 объектов - начиная от региональных исследований и заканчивая поисками".

Выжила и начинает вставать на ноги другая экспедиция Камчатки - поисково-съемочная, базирующаяся в Петропавловске. Ее возглавляет талантливый, энергичный организатор Сергей Семенович Шевченко. Экспедиция сегодня является основным исполнителем заказов Камчатского комитета природных ресурсов (так сейчас называется "Камчатгеолком"). В экспедиции успешно работает одно из ее подразделений - Центральная лаборатория, о которой тоже хочется коротко здесь рассказать, потому что ее путь в трудные годы очень поучителен. Это путь истинной предприимчивости и адаптации к новым, жестким условиям экономики.

Сегодня эта лаборатория - самая титулованная на Дальнем Востоке, если не во всей Сибири. В ней делают любые анализы - от минерального сырья до пищевых продуктов и всевозможных изделий. Она имеет аттестат аккредитации Госстандарта России как технически компетентная и независимая испытательная лаборатория. Она аккредитована в системе сертификации производственных объектов на соответствие требованиям по охране труда. Кроме того, она единственная на Камчатке имеет лицензию Госстандарта, выданную ей на 5 лет, что само по себе необычно, так как лицензии выдаются лишь на год, максимум - на 3 года.

Лаборатория имеет лицензию на деятельность, связанную с возбудителями инфекционных заболеваний человека. С 1990 года она является арбитражной на Дальнем Востоке по минеральному сырью и воде, в том числе термальной, питьевой и бальнеологической. Лаборатория оснащена всеми необходимыми приборами и оборудованием, многие из которых уникальны. Коллектив лаборатории состоит из специалистов высочайшего класса с многолетним опытом работы.

У начальника химической лаборатории (это одно из подразделений всей Центральной лаборатории) Татьяны Доброскок листаю регистрационный журнал. Какое в нем разнообразие испытаний и заказчиков! Среди заказчиков - известные камчатские предприятия "Самотлор", "Шамса", "Холодок", "Камакфест", Камчатская продовольственная компания, "Старкам", "Аквапром", "Камчатский хлеб", много частников. О работе с каждым в лаборатории могут рассказывать сколько угодно и очень интересно.

"Вот "Аквапром", - показывает запись в журнале Татьяна Доброскок. - Вы знаете, с ними работать нам просто интересно. Они нам ставят трудные и интересные задачи, а мы их решаем. Недавно принесли панцирь морского ежа. Говорят, очень хорошо применять как удобрение. Попросили сделать спектральный анализ. Или икра морских ежей. Это биологически активный продукт. Проверяем на содержание йода. То же - в морской капусте. Интересно работать.

Вот видите записи? Это проверяли мыло туалетное, вату, распашонки, детские игрушки, сервизы чайные, порошки стиральные. А вот делали анализ шкурок. Специально сделали для этого приспособление. Мы не технологи, но аналитические исследования - это наше дело. На основании наших анализов любой технолог сделает заключение. Так, еще на стадии разработки технологии помогли предприятию "Согжой". Работали с елизовчанами, выпускающими керамические изделия. Этому заказчику помогли установить причину появления свинца в посуде и избавиться от него. Нам очень интересно участвовать в технологическом процессе. Предпринимателям тяжело и накладно организовывать у себя службу ОТК, а нас можно привлекать к этой работе. И нам это интересно".

История Центральной лаборатории началась в 1952 году. До сих пор сотрудники пользуются книгами, на которых стоит подпись Валентины Семеновны Цыганковой – первого начальника ЦЛ. Тогда лаборатория занимала подвальное помещение, отапливалась печью, была совсем небольшой, делала анализы классическими химическими методами. В 1975 году она переселилась в просторное, специализированное помещение по адресу улица Мишенная, дом 106, где располагается и сейчас. С тех пор лаборатория буквально расцветала. Сохранив классические методы, сотрудники освоили и современные, комплексные методы анализа. Геологическая лаборатория всегда была гордостью Камчатки, входила в десятку лучших в бывшем СССР. Здесь делали то, чего не делали нигде.

Но общий кризис геологической отрасли не обошел и ЦЛ. В 1993 году, когда объемы геологоразведочных работ сошли почти на нет, лаборатория осталась без заказов, а значит, без денег. Многие специалисты ушли на пенсию, многие перешли на другую работу. Оставшихся отправили в неоплачиваемый отпуск. Руководство искало пути спасения.

Тогда и было решено расширить сферу деятельности, заниматься помимо анализов минерального сырья еще и пищевыми продуктами. Вышли на аккредитацию в Госстандарте, получили ее. Как раз в стране начался бум по завозу импортных продуктов, и лаборатория обрела второе дыхание, смогла встать на ноги, буквально возродиться.

Когда появился опыт, Камчатский центр стандартизации попросил еще расширить свою сферу деятельности. И лаборатория расширилась до такой степени, что стала анализировать обувь, игрушки, меховые шкурки и т. д. Стали делать все, что только можно. Сейчас ЦЛ занимается следующими видами анализов:

- анализ питьевых вод на соответствие СанПИНа и ГОСТа;
- анализ термальных вод по бальнеологической схеме;
- анализ поверхностных вод согласно требованиям экологии и Рыбвода;
- анализ сточных вод по полной программе;
- анализ горных пород и полиметаллических руд;
- определение золота, серебра, теллура, селена, ртути в рудах и горных породах;
- анализ почв по экологическим требованиям и по схеме ПИСХа.

Лаборатория аккредитовалась в системе ГОСТ Р, а в этом году область аккредитации еще более расширилась. Лаборатория выполняет:

- микробиологические исследования пищевых продуктов, воды;
- исследование пищевых продуктов по всем показателям согласно требованиям ГОСТ Р, применяя методы атомной абсорбции, газовой хромотографии, спектрофотометрии;
- анализ ликероводочных изделий по всем показателям с применением газо- хромотографического метода;
- исследования продукции легкой промышленности (игрушки, посуда, одежда, обувь).

ЦЛ - единственная на Камчатке испытательная лаборатория, имеющая в своем составе группу контроля качества. Контролю подлежат все виды испытаний всех групп продовольствия, промышленных товаров, минерального сырья, воды. Группа контроля качества обладает большой коллекцией государственных стандартных образцов состава полиметаллических, золотосодержащих руд, почв, различных горных пород, солевых остатков минеральных вод, пищевых продуктов (около 200 образцов), которые используются как для градуировки приборов, так и для контроля качества выполненных анализов.

Надо сказать, что в ЦЛ действительно работают настоящие подвижники своего дела. Когда иностранные горные компании пришли работать на Камчатку, они некоторое время с недоверием относились к местным аналитикам. Но вскоре поняли, что такого отношения лаборатория не заслуживает. А все началось с того, что они отправили 277 рудных проб с Агинского золоторудного месторождения на проверку в Америку. Сходимость результатов оказалась высочайшей - 99,8%. Удивлению и восхищению американцев не было предела. Ведь речь шла о пробирных анализах, и вдруг такая сходимость, такая точность!

А вообще, у лаборатории еще ни разу не было рекламаций. Здесь все делают самым тщательным образом. Вся лаборатория в буквальном смысле слова завалена стандартными образцами. Есть такие образцы и пищевых продуктов. Они хранятся в специальных холодильниках. "Мы понимаем, что иначе качественно работать нельзя, - говорит Вера Пахомова. - Мы все делаем как положено. Сами участвуем в разработке и аттестации стандартных образцов. В этом году мы очень много сделали для Тулы и Караганды по золоту. В прошлом году по платине делали. И делали бесплатно. Они в знак благодарности присылают нам эти стандартные аттестованные образцы".

Очень сильно помогли лаборатории работы с зарубежными заказчиками и предприятием "Корякгеолдобыча". В лаборатории разработана своя методика пробирно-спектрального анализа элементов платиновой группы с повышенной чувствительностью. Только здесь на всем Дальнем Востоке и Сибири делают такие анализы. Сейчас этим методом анализируются несколько тысяч проб "Корякгеолдобычи".

Вообще, пробирно-спектральная лаборатория ЦЛ уникальна. Ею руководит специалист с большим стажем работы и высокой квалификации Тамара Плахова. Ни одно золотое месторождение Камчатки не было сдано без результатов пробирного анализа, выполненного в ЦЛ. Эта лаборатория – единственная на Дальнем Востоке. Здесь выполняются спектральные анализы на более чем 40 элементов, пробирный и спектрозолотометрический анализы на золото и серебро, пробирно-спектральный на элементы платиновой группы. В лаборатории проводится акцессорное выделение минералов (алмазы и т.п.). Правда, в последние годы таких заказов нет.

"Возродить эти работы нам ничего не стоит, - продолжает рассказ Вера Пахомова. - Специалисты и оборудование сохранились. Мы сумели сохранить и лабораторию нерудного сырья. Она аккредитована, проводит испытания песчано-гравийных смесей и камня, керамзито-перлитовые исследования, анализирует глины и грунты. Проводит весь комплекс, требуемый ГОСТами, для оценки месторождений строительного камня, щебня, гравия, песка, пемзы, шлаков. Шлифовальная мастерская выполняет работы по изготовлению шлифов, аншлифов, полировку камня. В лаборатории имеются прессы, муфельные печи, сито "Ротап", камнерезные, полировальные станки. Имеется прибор для определения прочности образцов горных пород неправильной формы на деформацию, растяжение, одноосное сжатие".

Кроме всего прочего в ЦЛ плодотворно работает биостратиграфическая лаборатория, возглавляемая Светланой Горяевой. Здесь производятся анализы комплексов ископаемых оболочек спор, пыльцы, остатков панцирей диатомовых водорослей для целей стратиграфии, палеографических и других реконструкций.

Микрофаунистическая группа производит анализы комплексов ископаемых фораминифер, которые являются ценными показателями возраста горных пород при всех видах геологических исследований.

Всем большим, беспокойным хозяйством Центральной лаборатории много лет успешно руководит Лидия Петровна Труш. При ней лаборатория не только живет, работает, но и продолжает наращивать свой потенциал, сохраняет специалистов, оборудование, работает над новыми методами анализов и испытаний, расширяет сферу своей деятельности.

Да, тяжело, но в геологической отрасли Камчатки начался некоторый подъем. Все как бы утряслось, начало вставать на свои места. В 1998 году было положено начало второму этапу конкурсов, когда к лицензированию предъявляются не месторождения, а перспективные площади с тем, чтобы их можно было исследовать и после получения положительных результатов - добывать полезные ископаемые. Два таких конкурса уже проведены. Впереди - другие.

"Интенсивность геологических исследований в регионе можно узнать по работе радиостанций во время полевого сезона, - сказал мне главный геолог предприятия "Камгео" Рашид Газизов. - Последние пять лет эфир был практически пустым. В 1997 году он вновь наполнился голосами. Это хороший признак. Значит, заработали инвестиции.

Конечно, теперь геология будет другой. Той численности, какая была в прежние годы, в структуре ПГО "Камчатгеология" уже не будет. Были тысячи людей. Сейчас в горно- геологических компаниях по 100 - 150 человек. Но работать они должны с той же, если не выше, эффективностью. Геология стала более практичной, рыночной".

Да, это так. И все-таки жаль тех времен, пока еще не далеких, когда геология была целым государством в государстве. Когда существовали целые геологические династии. Существовали прекрасные поселки со своим микроклиматом отношений, культуры, производства. Когда существовала романтика и в геологи шли по зову сердца. Когда работали и не могли насытиться своей геологической работой. Э-эх…

Наверное, из-за этой ностальгии я и взялся за настоящую книгу. Ведь и я отработал в геологии 18 лучших, молодых своих лет, был геологом, начальником участков Северо- Камчатской ГРЭ, заместителем начальника Пенжинской экспедиции. Конечно, книга эта - не цельное повествование о геологии Камчатки. В ней много пропусков, много беглых мест и много белых мест. Я всего лишь писал о том, что становилось известно мне, что находил нужным писать. Не найдете в книге рассказа о той же Пенжинской экспедиции 1980-х - 1990-х годов, хотя казалось бы, именно об этом я должен был обязательно написать, потому как лично принимал участие в той эпопее. Не найдете повествования о россыпях Олюторского районе. Нет рассказа об Озерновском золоторудном месторождении, Мутновском, Банном месторождениях, Эруваямском рудном узле, Золотом поле, многих других объектах. Наверное, расскажу об этом позже.

А пока представляю читателям то, что у меня получилось. И начну с золота - наиболее близкого мне по роду моей прошлой геологической деятельности.

И еще. Наверняка кто-то спросит, закончив читать этот очерк: ну и что? К чему привела многолетняя история геологических исследований Камчатки? Каковы ее результаты? Где отдача? Если результатов и отдачи нет, то в чем причина? Зачем нужны были жертвы - и моральные, и физические? Зачем нужна была жизнь, полная лишений, дискомфорта? И т. д.

Действительно, ну и что? К чему мы в итоге пришли? Отрасли нет, а кадры, накопившие огромные знания по геологии региона, высококвалифицированные технические кадры в большинстве своем разъехались, лишившись работы. Разведанные месторождения в эксплуатацию не вовлечены, за исключением 1-й, небольшой очереди Кшукского газоконденсата, россыпной платины и россыпного золота в Корякском округе. А такие гиганты в камчатском масштабе, как Аметистовое месторождение, Агинское, Асачинское, Родниковое, Мутновское - лежат в туне.

Ну и что?

А ничего. Просто это совсем другая история. К геологам она отношения не имеет. Геологи искали и нашли. Разведали, принесли на блюдечке. Ценою жертв, дискомфорта, лишений. Но по любви - огромной, романтичной, зачастую фанатичной любви к своей работе.