Г. В. Стеллер.
Материалы к истории страны Камчатки, ее жителей, их нравов, наименований, образа жизни и различных обычаев…

Среди прочих забавных вещей жители Камчатки обладают, между прочим, и привычкою не принимать в свой язык ни одного чужого слова. Всегда, когда им попадается чужое слово, будь то название лица или предмета, они, по живости своего характера и фантазии, тотчас же изобретают слово на основании сравнения с их знакомым предметом. Порою они имеют для этого достаточное основание, порою не имеют. Таким образом, русский называется у них «брахтадт», жрец или священник — «богбог», студент — «сокеинач», «студонат» («студеный») — холодный, доктор — «дуктонасс», хлеб — «брахтадт аугч», русские предметы или лица — «сарана», дьячок — «ки аангич»*, колокол — «кук», железо — «оачу», кузнец — «оасакисса» («покоритель железа»); матрос — «учавсшинита» (собственно, «поднимающийся наверх», потому что моряки по вантам поднимаются на мачту); конопатчик — «колупассан» («затыкатель»). Подполковника Мерлина, присланного к ним в качестве следователя и приказавшего некоторое число из них повесить, они именуют «итахсашах» — «вешатель», а палача, расправлявшегося с осужденными при помощи кнута, — «юсутшашэ» — «драчун». Когда к ним приезжают русские, то их первое приказание гласит: «Свари чайку»; а так как чайка является птицею, которая по-ительменски называется «сокосох», то и чай они называют «сокосох». Они не делают различия в обозначении пола; что касается ее императорского величества, то они именуют государыню неизменно Коач Эрем Государь, то есть «по образу солнца сияющий повелитель», так как «коач» означает «солнце», «эрем» — «повелитель». Русского человека они называют simplificitor (попросту) «татах», что на их языке означает «давай сюда», — выражение, являющееся первым требованием русских. Казака же они именуют «брахтадт» или «брахтатах»**, несомненно оттого, что якутские казаки, которые первоначально их покорили с оружием в руках, говорили между собою всегда по-якутски и называли себя «барах»; в сочетании же слова «давай» со словом «ступей» («ступай») они называли казаков «ступай давай», что значило «двигайся, подавай» и в чем всегда выражался modus precedendi (способ действия) казаков.

Между тем достойно внимания и то, что раз ительмен назвал лицо и вещь по-своему, то название это немедленно распространяется по всей стране и уже навсегда, и происходит это из-за незнания русского языка, который понимает большинство населения, но согласно их обычаю и ingenico (вкусу)***.

Нижнеострожские камчадалы, обитающие по реке Камчатке, именуются со стороны тех, которые живут у Пенжинского моря, «сангтееран»; курильцев зовут «кузин»; слово «остров» по-ительменски — «замач», а население, живущее на пространстве от Большой реки до Лопатки, называет жителей тех отдаленных островов «куши»[17]. Живущим у Пенжинского моря дальше к северу около залива ничего о куши не известно. Отсюда у казаков, являвшихся в те края первоначально без переводчиков, возникло, несомненно, и название курильцев, тем более что решительно никому из обитателй Лопатки ничего не известно о курильцах, и они чрезвычайно удивляются, что острова, тянущиеся от Лопатки, именуются Курильскими.

Жители Лопатки и окрестностей Курильского озера являются настоящими ительменами[19]. Их язык похож на ительменский, лишь только немногим отличаются их нравы и обычаи. Причина этого кроется в том, что, сохраняя что-то общее с населением Кроноцкого носа, они изменили свой образ жизни вследствие отсутствия больших рек и недостаточного количества рыбы для своего пропитания. Они поневоле становились смелее и стали решаться выходить в море на довольно крупных судах — байдарах и охотиться на обильно встречающихся там морских зверей. Они и сами называют себя ительменами. Они стали постоянно проживать на ближайшем из Курильских островов, который до появления русских посещали только ради промысла: они опасались, что с прибытием русских на них наложат дань. С тех же пор как это действительно случилось, они живут попеременно то на материке, то на островах. Обитатели же второго из Курильских островов являются потомками особого племени и в такой же мере странствуют по остальным островам и по морю[20], в какой это делают на суше татары в поисках пропитания и ради удовольствия. Износив или утратив выторгованные у русских одежду и железные изделия, они спустя шесть, семь или девять лет вновь появляются на другом острове, в течение нескольких лет проживают там, аккуратным образом уплачивают ясак за все минувшие годы и вновь покупают себе все необходимое. Эти люди, именующиеся собственно куши и представляющие собою одну часть всего населения тех мест, получили от жителей Лопатки название «сумчаи» — «островитяне». Последние называют население материка «чуамуан» — «жители материковые». Остров на их языке именуется «бурумуши»; отсюда произошло казацкое название второго Курильского острова — Парамузис[21]. Итак, происхождение и наименование камчадалов и курильцев — ясно; почему же коряки получили от казаков это свое название, я до сих пор столь же затрудняюсь выяснить*, как не знаю, почему сахалары, якуты, носят название бухарского происхождения или откуда произошли наименования чукчей и юкагиров[22]. Коряки, живущие на севере в пограничной с Камчаткою области, отчасти и на самой Камчатке, именуют обитающих около Пенжинского моря ительменов «намалау»** — «живущие в подземных жилищах», обитающих же по реке Камчатке называют «ютилитан», не умея объяснить этого имени; самих же себя, поскольку они занимаются скотоводством и держат табуны северных оленей, коряки называют «чаучова» — «маленькие люди». Их сородичей, оседлых коряков, которые живут не внутри страны, а постоянно обитают в подземных жилищах на морском побережье ради ловли рыбы и морских зверей, они называют «кюмала акалила» — «оседлые, спокойные». Олюторских оседлых коряков, обитающих на берегах Восточного океана, в устье реки Олюторы, около большого морского залива, и питающихся рыбою и мясом морских животных, а также от промысла лисьего и собольего, они называют «елутора» или «канагвала», не причисляя их к своему племени и порою вступая с ними в борьбу[24]. Юкагиров, граничащих на севере с коряками, они именуют словом «эдель», что по-корякски означает «волки». Причиною этого является то обстоятельство, что юкагиры не знают скотоводства, а заняты исключительно охотничьим промыслом, наподобие волков питаясь добычей.

Своих заклятых, исконных врагов — чукчей они называют за их высокий рост и силу «танинегу» — «сильные люди». Своих западных соседей, ламутов или тунгусов, они именуют «куяямку» — «всадники» за то, что те обыкновенно умеют ездить верхом на северных оленях, подобно тому, как мы на лошадях; этого обычая нет у коряков, которые, пользуясь равнинным характером своей поросшей мхом страны, зимою и летом запрягают оленей в повозки и таким образом обычно разъезжают на них. Русских или сибирских казаков они называют «мильтангата» — по их, вначале столь им страшным и изумительным, ружьям: «мильхен» — у них обозначение огня, и все это слово значит «огненные люди». У всех камчадальских племен, за исключением одних лишь коряков, казаки именуются «брахтатад», подобно тому, как сами эти племена носят общее прозвище ительменов; при этом, впрочем, они носят еще и другие, частные названия в зависимости от их обиталищ и в целях распознавания друг друга по этому признаку. «Ксу»* — это «внутреннее озеро», поэтому «ксуаи» — люди, живущие около Курильского озера; «кугсеры» — люди, обитающие по течению Большой реки; «аноры» — те, что живут у Верхнего острога и у истоков реки Камчатки; Техаи — река, именуемая русскими Воровскою, а «чайсары» — люди, по берегам ее обитающие. «Лигенуры» — так коряки называют население около реки Камчатки.

Что касается языков, на которых говорят на Камчатке и на островах, то их различают три главных.

Ительменский язык распадается на много наречий, среди которых выделяются три главных[25]; один из них именуется у русских другим морским или шандальским. На этом языке говорят все живущие около и в окрестностях реки Камчатки, и этот говор не столько наречие, сколько настоящий язык, сильно отличающийся от прочих тамошних наречий. При этом, впрочем, удивительно, что люди, живущие по берегам обоих морей, понимают друг друга, хотя они и не в состоянии отвечать собеседнику на его языке; кроме того, и слова этих языков по своему составу совершенно различны между собою, как всякий может воочию убедиться при сопоставлении словарей обоих языков, и это мне до сих пор остается совершенно непонятным. Нижненский язык оттого называется языком шандальским, что Шандальский острог на реке Камчатке был, во времена прибытия русских на полуостров, наиболее известным и населеннейшим там пунктом. Имя свое он получил от ительменского богатыря Шандала, бывшего до появления русских кем-то вроде царька, так как создал единовластие и часто ходил войною на всех непокорных ему на Камчатке, грабя, убивая и превращая их в своих рабов. Другим главным наречием является язык жителей побережий Пенжинского моря на протяжении от Лопатки до Тигиля; впрочем, по каждой реке, начиная от Большой реки, население говорит на своем особом языке или наречии. В окрестностях Воровской реки люди, хотя и понимают друг друга, однако уже не в состоянии изъясняться между собою на своих наречиях, исключая тот случай, когда кто-нибудь научился языку соседей. Здешние переводчики и ительмены умеют говорить на 8-10 языках или наречиях. По мере приближения к Тигилю наблюдается уклонение языка от большерецкого наречия и постепенное смешение его с языком коряков; таким образом, много ительменских слов имеют корякские, корякские же слова — ительменские окончания.

На третьем языке говорят жители второго и следующих за ним островов, и я очень сожалею, что до сих пор не нашлось ни одного русского толмача, знающего этот язык[26]. Судя по сведениям об этих островитянах, представляющих особую народность, знакомство с их языком могло бы оказаться весьма выгодным. Вероятно, на нем говорят жители тех островов вплоть до Японии, так уверяют, что попадающие к ним в плен японцы многое понимают на их языке.

Речь населения Бурумуши представляет собою опять новый и особый язык и почти тождественна с тем, на котором говорят жители Кунашира, четвертого со стороны Японии острова[27]. Об этом свидетельствует курильский толмач Николай Сторожев.

Другим главным языком является корякский, в свою очередь распадающийся на три диалекта, распространенных дальше пределов Камчатки. Первый диалект, или основной язык, мы находим у оседлых коряков около Пенжинского моря, а также у оленных коряков, чаучова; диалект этот грубее, и произношение его твердое. От него отличается второе наречие, распространенное среди олюторцев: русские называют его другим морским корякским языком. На третьем наречии говорят чукчи; оно гораздо мягче, женственнее, с примесью многих свистящих звуков, подобно нашему швабскому языку[28].

Все три племени вполне понимают друг друга и без затруднения изъясняются между собою, хотя по своему складу они и резко отличаются друг от друга. Я полагаю, что если Америка получила свое население из Азии, то это население исключительно корякского происхождения с включением в него чукчей[29]; это подтверждается следующим: 1) характером их повозок и ладей (судов); 2) манерою разукрашивать лицо камешками и костями; 3) их головными уборами, напоминающими абажуры; 4) их диким, варварским, недоверчивым и склонным к обману нравом[30], о чем подробнее будет сообщено в истории и Америки, и коряков. Что же касается различий в языке и его произношении, то половина звуков как бы застревает у них в горле или во рту, почему ительменам и приходится есть лишь вполовину того, сколько едят прочие люди; ительменский язык произносится тихо, с большой растянутостью, затягиванием и трудностями, а также с необычайными гримасами; он свидетельствует о том, что говорящие на нем — люди нрава робкого, рабского и коварного. Язык курильцев, или островитян, льется, наоборот, свободно и непринужденно, звучит приятно, потому что слова отличаются среднею величиною, представляют пропорциональное смешение звуков гласных и согласных и произносятся медленно и важно, без повышения голоса. И действительно, говорящие на этом языке племена являются наиболее цивилизованными среди всех других; они очень вдумчивы, правдолюбивы и отличаются постоянством, обходительностью, честолюбием и почтительностью.

Звуки корякского языка произносятся с громким шумом и криком во все горло; речь состоит из длинных слов и коротких слогов, большею частью оканчивающихся на гласные звуки и начинающихся с раздельно произносимых дифтонгов или двух гласных звуков, например, как в выражении «уемкай вашинка», что означает «молодой северный олень». В таком же духе обстоит дело и с нравами этого дикого народа, как впоследствии будет видно из особого моего описания его. Оба момента — язык вместе с песнопениями — я отметил особо у каждого племени: я всегда находил в них ключ к уразумению всех их наклонностей, их характера и всего образа их жизни.