О многообразных и разнородных местностях на Камчатке

Из того, что уже было рассказано о горах, об озерах и о реках Камчатки, легко усмотреть, что горные хребты, долины, озера, лужи, болота и лесистые пространства занимают наибольшую часть страны, и следовательно, там остается мало места, пригодного для полей и лугов. В прежние времена жители не были там озабочены, так как они не имели ни малейшего представления о полевых злаках, об овощах или о древесных плодах и чувствовали себя превосходно при наличии своей исконной простой пищи: рыбы в изобилии, диких кореньев, трав, всевозможных ягод и древесной коры. Но с тех пор как по высочайшему повелению было обращено больше внимания на эти отдаленные окраины и правительство поняло, что культура этой страны чрезвычайно важна, причем с этим обстоятельством было связано много серьезных проектов, осуществление которых, впрочем, оказалось бы либо совершенно бесполезным, либо во сто крат и больше вредны не только для Камчатки, но и для прилегающих к ней областей, — с тех пор насаждение в стране культуры, сводящейся к скотоводству и земледелию, было вменено в обязанность охотскому командованию. Однако вплоть до прибытия туда господина Девьера к этому делу не только не приступали, но даже не было сделано никаких полезных в этом направлении попыток, и по следующим причинам: 1) одновременно с указанным правительственным распоряжением началась и работа экспедиции, причем командование последней и командование охотское все время мешали друг другу по соображениям либо формальным, либо личным; вследствие этого все дело осталось в конце концов без движения, вызвав, однако, разорение множества лиц; 2) труд описания Камчатки предоставили казакам, всецело положившись на их суждения и выводы; но казакам было мало дела до хлеба: они требовали только сена, водки и курева и, заполучив все это, вернулись в Якутск. Одни из них наперед предположили, что хлебные злаки на Камчатке произрастать не могут, другие подтверждали это после первого неудачного опыта, не сумев выбрать для посева ни подходящих мест, ни соответствующего времени; они не поняли, что пустые колосья и длинная солома объясняются жирною и сырою почвою, от сотворения мира не подвергавшейся обработке и лишь ежегодно удобрявшейся своей собственной продукцией; 3) во всем этом виноваты всякие пьянствующие, жадные и вороватые господа, начальствующие на Камчатке; эти люди заботятся лишь о своих личных выгодах, а не об интересах и о процветании края, представляя собою хороших солдат, но плохих администраторов и экономистов. Одного алкоголика, именно командира Колесова, сместили[1], но на его место посадили еще более горького пьяницу. Таким образом, находившиеся здесь ленские земледельцы до сих пор не получили бы окончательного расчета и были бы вынуждены нищенствовать по дорогам, если бы начальство не поспешило покончить с этим делом из опасения нашего неожиданного прибытия с моря. И Камчатка до тех пор останется страною неплодородною, пока надзор за нею не будет поручен добросовестному и разумному человеку, не казаку и не якутскому жителю.

Что касается пригодной для земледелия земли, то на этот счет надежда плоха у побережья Пенжинского моря, особенно в отношении озимых хлебов. Причиною этого является то обстоятельство, что там, где местность не предоставляет достаточного простора, почва состоит из сплошных поросших мхами, мокрых или сырых пространств; если же там и попадаются иногда отдельные сухие и высоко расположенные холмы и поросшие мелким березняком поляны, то весеннему посеву препятствует достигающий саженной глубины, долгое время не сходящий и очень твердый от ветров снежный покров. Вследствие глубокого снега, выпадающего на Камчатке сразу же в начале осени, земля под ним остается талою в течение всей зимы, что ведет к вымыванию озимых весною. До середины июня невозможно снять яровые. А с этого времени и приблизительно до начала августа погода бывает большею частью дождливая и сырая. Вследствие этого злаки сразу образуют очень высокие стебли, давая в то же время пустые или почти пустые колосья. Для уборки времени тут остается достаточно, так как погода осенью стоит обычно очень хорошая и вполне благоприятная. Самым серьезным препятствием являются, на 51–53° северной широты, совершенно исключительные в летнее время морские испарения, а также, повсюду, множество ключей, рек, болот и озер, болотистая почва: из нее постоянно поднимаются в огромном количестве испарения, затемняющие и охлаждающие воздух, чтобы затем упасть на землю в виде частых дождей и обильной крупной росы, так называемого «буса». Вследствие этого семя сразу же дает круто тянущиеся вверх ростки, расходуя все свои силы на образование стеблей. Несмотря на то, что, таким образом, гибнут надежды на озимь, все-таки овес и яровой ячмень родиться тут могут. Хотя первый опыт и оказался неудачным, он, однако, еще не доказывает абсолютной невозможности успеха, так как, по здешнему обыкновению, тут было допущено много ошибок. Тучная почва на холмах или в ярах была пропахана не несколько, а только один раз, причем зерно было посеяно лишь около середины июля; к тому же, быть может, тут было виновато и качество зерна, взятого с жирной почвы, тогда как в этих местах следует сеять семена растений, выросших на песчаной почве, то есть семена мелкие и сухие. Несомненно, урожай получился бы более обильный, если бы земля подвергалась должной обработке, для того чтобы в течение некоторого времени она плодородила. Ближе к Пенжинскому морю надежды на успех менее значительны, так как почва там каменистее и мшистее, вследствие близости гор места для посева между их отрогами и морем остается меньше*. Достаточно много обширных и подходящих для земледелия мест имеется около Быстрой, а также между Апачею и Верхним острогом. Однако земля на высотах может быть заселена и обработана не раньше, чем будет добыто столько хлеба, чтобы им можно было снабдить земледельцев на целый год. Относительно окрестностей Верхнего острога и Козыревской совершенно не приходится сомневаться, что там как озимь, так и яровые удадутся[2] в такой же мере, как и в других местностях на одинаковой с ними широте: земля там раскинулась достаточно просторно, снег выпадает не слишком глубокий и рано тает, да и погода там весною бывает суше и не так дают о себе знать испарения, как в тех местах, которые расположены ближе к морю. Здесь только можно задать вопрос: не принесет ли стране больше убытка, чем выгоды, уход из лесов вспугиваемых вследствие подготовки земли к обработке и выжигания лесов зверей, которые доселе служили здесь заметной доходной статьей? Ведь именно эта местность является одною из наиболее богатых зверьем на всей Камчатке. Впрочем, этого урона можно без труда избегнуть, если только будет воспрещено истребление лесов огнем для подготовки их под пашни. Именно таким способом были прогнаны с берегов Лены соболи и лисицы: еще до сих пор там ежегодно, невзирая на неоднократные запрещения, выжигаются леса на протяжении многих сотен верст. При наличиии в стране такого обилия местностей, годящихся под земледелие, тут могло бы родиться не только необходимое для местного населения количество хлеба, но и, с течением времени, столько, сколько его потребовалось бы для снабжения Охотского края и для других предприятий. Порядочно времени тому назад жители Нижнего острога ежегодно сеяли по 8–10 пудов ячменя, а затем перепахивали землю на девушках-камчадалках. И получали от этого столько выгоды, что местный монастырь ежегодно располагал обильными запасами крупы и муки для всевозможного печения. Тут, впрочем, происходит одно странное изменение с семенами: колосья ячменя произрастают без остей, достигают очень большой величины и становятся совершенно гладкими, из чего лица, знакомые с естественными науками, могут вывести ясное заключение quantum climatis deversitas ad mutationem specierum formam conferat (насколько различие климатическое способствует изменению внешней формы видов).

Что касается других злаков и овощей, то они произрастают с такими отличительными свойствами: все сочные растения, заключающие в себе много влаги, вроде капусты, гороха, салата, развиваются, образуя множество очень крупных листьев и стеблей. Капуста и салат никогда не образуют больших кочанов, горох же вьется на много саженей, постоянно вытягиваясь кверху, даже позднею осенью; он беспрерывно зеленеет и цветет, но дает при этом мало мелких стручков. Хотя этот недостаток можно было бы легко устранить путем подмешивания песка в почву, однако здешний народ для этого слишком ленив и неповоротлив. С другой стороны, тут отлично удаются все те растения, которые нуждаются в большом количестве влаги, как, например, брюква и редис, имеющие крупные клубневые корни.

Относительно луговых трав и основанного на них животноводства, вроде разведения лошадей и крупного рогатого скота, можно с определенностью утверждать, что ими Камчатка снабжена в изобилии и что подобной высокой и сочной травы нигде не найти во всей Российской империи. Как вблизи рек и озер, так и внутри страны, в лесах и на полянах, трава достигает роста свыше двух саженей. Кроме того, в стране много обширных лугов. Чрезмерный рост травы надо, конечно, приписать влажности почвы и сырой погоде весною. Хотя благодаря этому стебли растений достигают значительного роста и толщины и могло бы казаться, что тем самым понижается качество травы и сена, однако неимоверный рост и хорошее сложение скота, масса молока, получаемого от него как зимою, так и летом, доказывают противное. Причина этого в том, что стебли из-за сильной влаги остаются до осени полносочными, от воздействия холодной осенней погоды сохнут вместе со своим соком, не деревенеют и среди зимы представляют хороший корм. Большинство трав служит здесь пищею как людям, так и скоту и заменяет, как будет сказано в одной из дальнейших глав, недостающие овощи. Вследствие роста и густоты травы, тут можно собирать много сена даже с участка средней величины. Кроме того, скотина в течение всей зимы сама находит обильный корм, так как глубокий снег, лежащий на подобных травянистых местах, никогда сильно не развевается ветром, как это наблюдается в местностях мшистых и на торфяниках; поэтому-то такие места, даже при наилучшем состоянии зимних путей, всегда трудны для проезда по ним. Таким образом, можно вполне рассчитывать на хорошее развитие тут скотоводства и быстрое умножение поголовья. Как лошади, так и рогатый скот, доставляемые сюда из Якутска, настолько меняют тут свои качества и свой рост, что уже по истечении одного года в них нельзя признать якутский скот. Вдобавок коровы тут телятся почти на целый год раньше, чем в Якутске.

Что касается камчатских лесов, то в отношении них наблюдается, сообразно местностям, весьма значительное и заметное различие.

У Пенжинского моря местность на расстоянии 15 верст от побережья оголена; тут произрастают только мхи, залегают торфяники и наблюдается полное безлесье. Этот недостаток топлива вызывает, в соответствии с местными условиями быта, разные затруднения и препятствия в смысле питания. Летом как казаки, так и ительмены заняты поголовно, целыми семьями, со старыми и с молодыми, на морском берегу и в устьях рек рыбной ловлей, вываркой рыбьего жира и соли; затрачивая на это дело много времени, они вынуждены с трудом, издалека, за 20 верст и более, подвозить сюда на лодках необходимые им дрова поштучно, потому что множество мелей и быстрое течение не допускают массового их сплава.Таким образом, сжигаются сырые и совершенно свежие дрова, дающие много дыма и часто вызывающие слезотечение у работающих людей. А между тем, по упомянутой уже причине, здесь невозможно получить строительный лес, и сооружение балагана, амбара или солеварни обходится не меньше, чем в 40–50 рублей.

Около рек и вдоль них, вплоть до самых гор, здесь не найти другого леса, кроме густого, криворослого и непригодного для сооружения построек осинника и ивняка; только между реками, на возвышенных местах и холмах, попадаются отдельные небольшие леса, состоящие из осины и березы[4], находящиеся в 25–30 верстах от моря[5].

Строительным материалом, пригодным также для постройки лодок, являются здесь еще тополь, или топольник[6]; но и этот лес приходится с большими издержками и опасностями привозить в лодках за 40 верст от острога. Таким образом, для постройки плохой рыбачьей лодки надо затратить 7–8, а маленькой хижины для жилья — от 80 до 100 рублей на один только лес. А между тем подобная постройка вследствие чрезмерных и способствующих гниению почвенных испарений может продержаться никак не больше 18–20 лет. Топливо, именно ива[7] и осина[8], находится около острогов в большом изобилии[9]. Однако в этой стране нет обыкновения рубить дровяной лес вовремя, ставить его на высушку и снабжать себя, таким образом, топливом на зиму. Как русские, так и ительмены вывозят на собаках ежедневно ровно столько свежих и сырых дров из леса, сколько им потребно на одни сутки. При этом они страдают так сильно от едкого дыма, что здесь трудно найти людей со здоровыми глазами, слепых же очень много. Конечно, заготовке дров мешает в течение лета тяжелый труд населения по добыванию его единственной пищи — рыбы; отчасти же виновата в этом неискоренимая лень, причем люди нисколько не считаются с тем, что сырые дрова дают меньше тепла, чем сухие, и не экономнее последних.

К мысу Лопатка леса постепенно исчезают, что наблюдается и на Курильских островах, и на островах, расположенных в восточной части пролива[10]; узкость этих мест подвергает их беспрепятственному действию как северных, так и южных ветров. Не подлежит сомнению, что именно такое их положение, открытое в ту сторону, откуда исходят наиболее противные ветры и неблагоприятные природные влияния, равно как и незначительная ширина этих мест, являются настоящей причиной такого безлесья; нет надобности усматривать в этом какую-то тайну природы…

В иных условиях находится западное[11] побережье Камчатки, здесь великолепнейшие осиновые и березовые леса высятся непосредственно около самого морского побережья[12], как на равнинах, так и на гористых местах; даже скалистые мысы поросли здесь кедрами[13] и мелким осинником, ивняком и березняком. В верховьях реки Жупановой начинаются прекраснейшие леса из лиственницы[14] и тянутся оттуда до Верхнего острога и вдоль реки Камчатки. Там встречаются также еловые леса[15]; впрочем, камчатская ель не достигает таких размеров и толщины, чтобы ею можно было пользоваться для выделки домашней утвари или для построек[16].

Вся местность, начиная от истоков реки Камчатки, расположена гораздо выше, отличается большей сухостью и большим плодородием, чем места, прилегающие к Пенжинскому морю. Это явственно заметное более высокое положение местности совместно с сухостью я считаю причиной того, что там растут сосны[17]. Благодаря наличию прекрасных и обширных лиственных лесов и глубокой, большой реки Камчатки, по которой можно гнать огромные плоты, для Нижнего и Верхнего острогов возникает столько преимуществ и выгод, что весь быт жителей становится удобнее, чистоплотнее и богаче. Об этом я впоследствии поговорю в особой главе, посвященной острогам.

По ту сторону горного хребта, который, начиная с Караги, отделяет полуостров Камчатка перешейком от материка, вплоть до центра страны, леса пропадают опять. Тут кроме мелкого кедрового кустарника, осин, берез и ивняка, растущих вдоль рек и ручьев, мы не найдем никаких лесов. Эти места наиболее пригодны корякам для их оленеводства.