О делении времени у ительменов

Ительменам хорошо известно, что мир существует не спокон веку, а возник в определенное время. Время живущие у Пенжинского моря ительмены называют «уткуах» или «асич», а на реке Камчатке оно именуется «леткуль» или «ельчич» безо всякого, впрочем, объяснения смысла этих названий. Но так как ительмены ничего не знают ни о главных планетах, ни об их движении, то они и вводят тут фантастические деления, принимая за основание своего счета обозначения и определения времени, вызываемые этими движениями эффекты на земной поверхности. В общем они делят солнечный год на две половины, присваивая каждой из них по шести месяцев. Таким образом, зима считается у них одним годом, а лето другим. Длительность каждого года определяется движением луны, и время от одного новолуния до другого принимается ими за месяц.

Летний год начинается у них с мая, зимний — с ноября. Май они называют у Пенжинского моря «тауакоач». Слово «коач» обозначает как солнце, так и луну, месяц же называется «тауа» по названию некоего сорта куликов (по-русски эта птица именуется травником)[1]. Май они обозначают указанным именем потому, что в мае начинается прилет и повсеместное появление этой птицы. Июнь они обозначают словом «коакуач», то есть кукушкиным месяцем, ибо тогда раздается в их местах кукование этой птицы, именуемой у них «куакусич»[2]. Июль называется «эхтемстакоач» от слова «адамас», «лето»; следовательно, июль буквально значит «летний месяц». Обозначение августа — «кихсуакоюч». Слово «ких» значит «лунный свет», месяц же этот получил у них указанное название потому, что они в нем по вечерам, при лунном свете, начинают ловить рыбу. Сентябрь у них — «коасухтакоач», и возникло это имя оттого, что тогда начинаются увядание трав и опадание листьев. Октябрь они называют «пикискоач», потому что «пикис» — имя маленькой птички, издающей звук «пик-пик»[3]. Имя свое этот месяц получил потому, что тогда указанная птичка, которую в продолжение всего лета не видно в листве деревьев, становится видимой и дает о себе знать своим криком. Названные шесть месяцев образуют лето и составляют первый год.

Зимний год начинается с ноября, который ительмены обозначают словом «казакоач». «Казан» означает крапиву, и этот месяц получил свое имя оттого, что в ноябре выдирают крапиву и развешивают ее для просушки. Декабрь называют «ноккоуос набиль», то есть «я кое-что отморозил», — указание на то, что именно тогда наступают холода и что люди легко отмораживают себе части тела, так как они еще не успели привыкнуть к морозам. Январь они называют «сюсакоач»; «сюсак» значит «не тронь меня», noli me tangere. Считается большим грехом пить в этот месяц воду из ключей или ручьев непосредственно ртом или при помощи полых стеблей растений, почему необходимо для этого держать при себе большие деревянные ложки или чашки. Настоящая причина тут, конечно, в том, что ительмены тогда отмораживают себе на сильном холоде губы. Февраль они называют «кичакоач»; «кича» — название стремянки у балаганов; ительмены видят, что в это время дерево от холода становится очень ломким, так как именно в феврале морозы бывают особенно люты. Для марта у них есть название «адукоач» от слова «ада», которым обозначается дымовое отверстие на верху юрты: в марте обычно снег около этого дымохода начинает оттаивать и показывается земля. Апрель они называют «масгалькоач», месяцем трясогузки[4], потому что в это время начинают прилетать трясогузки, предвозвестницы окончания зимы и года[5].

Между отдельными днями они различия не делают и не делят их на недели или иные периоды, а каждый день у них такой же, как и всякий другой.

Большинство не могут считать свыше 40[6], как бы много у них не было пальцев на руках и ногах, и если их заставить считать дальше, то они беспомощно опускают руки, желая показать, что речь идет о неисчислимой величине, или же указывают руками на свои волосы на голове. Наиболее толковые между ними сумеют, пожалуй, досчитать еще до 100, причем десятки им приходится считать путем обозначения единицы, с прибавлением чисел от сорока и до пятидесяти; но тут получается большая путаница, так как для обозначения двузначного числа им приходится прибегать к помощи трех—четырех слов. В этом у них наблюдается то же, что и у коряков.

Желая определить время своего рождения, вступления в брак и т. п., они используют различные эпохи прошлого: старики ведут счет со времени появления русских на Камчатке, а кто помоложе, тот считает от большого мятежа и разрушения Нижнего острога или со времени Первой Камчатской экспедиции.

Между прочим, ительменам решительно ничего не известно о способе описания чего бы то ни было или об обозначении чего-нибудь с помощью иероглифических фигур. Они полагаются только на свою память. Вообще же, они придерживаются своих преданий и повествований, рассказываемых и передаваемых последовательно от одного лица к другому. Благодаря этому подобные сведения оказываются чрезвычайно шаткими, и в настоящее время приходится часто судить наугад, имея дело как бы со слабым отражением того, что желательно выяснить из истории этого народа.