Канули в историю советские пятилетки. Двенадцать из них — это 60-летний период жизни огромной страны, по существу — жизнь, судьба целого поколения.

Как ни странно, но «чертову дюжину» в народе не зря боятся испокон веков: вот и 13-я по счету пятилетка оказалась такой же «чертовой».

Напомню — это период с 1991 по 1995 год. Еще свежи в памяти многие контуры основных направлений и задач экономического и социального развития, еще не забыты приоритеты различных государственных целевых программ.

Темпы, приросты, проценты... аж до 2010 года. В России — изначально — царит во всем удаль молодецкая — рубить, так с плеча!

От плановой системы экономики не осталось практически ничего, теперь предсказания — на макроуровне, реалии — на микро-уровне. (К слову сказать, «азиатские тигры» — Япония, Южная Корея, Гонконг, Тайвань — довольно активно и целеустремленно используют планирование как средство ускорения экономического прогресса.)

Так что же мы теперь имеем вместо 5-летних, годовых, текущих планов? Посмотрим на макроуровне. Это, прежде всего, — Послание президента — в общих чертах об основных целях и задачах, трудностях переходного периода, ошибках, призывы и т. п. В этом году, правда, в текст Послания добавились и карательные меры.

Затем — федеральные и региональные программы, разрабатываемые и принимаемые самим правительством.

И, наконец, бюджет — ставший по существу функцией годового плана страны, с прогнозом социально-экономического развития — для обоснования доходной и расходной частей.

Чтобы яснее прорисовалась картина нашей жизни, рассмотрим хотя бы вкратце основные составляющие федерального бюджета на 1996 год.

Львиную долю поступлений в доходную часть составляют налоги — 81 процент. Неналоговые поступления — 19 процентов (это дорожный фонд, доходы таможенной системы, налоговой службы и т.п.).

Из налогов значительный удельный вес занимают платежи по НДС, затем налог на прибыль, акцизы, плата за пользование природными ресурсами, ввозные и вывозные пошлины и другие.

Кроме того, планируется привлечь внешние займы — до 9,2 млрд. долларов США.

А всего доходная часть бюджета составляет порядка 282 триллионов рублей. В расходной части бюджета доля средств на национальную оборону составляет 18,4 процента. Кроме того — обслуживание государственного долга — 14 процентов (в общей сумме это свыше 138 триллионов).

Для сравнения: расходы на образование — 15,2, социальную политику — 12,6, науку — 11,5, здравоохранение — 7,5; а на промышленность, строительство, энергетику — 49,5 триллиона рублей.

Прочие расходы — 63,7 триллиона, из них федеральный фонд поддержки субъектов Федерации — 39,3, федеральные программы по развитию регионов — 2,4, финансирование объектов социальной сферы и жилого фонда, переданного органам местного самоуправления, — 6,8 триллиона и т. д.

В феврале текущего года Госдума рассмотрела поквартальное распределение средств и ведомственную структуру федерального бюджета.

Вот, собственно, и все основные ориентиры на жизнь населения страны в 1996 году. Есть еще и местный бюджет. Регулятор один — рынок. Хотите жить лучше — работайте, зарабатывайте сами, соответственно, больше отчисляйте в бюджеты и давайте жить другим. Так все просто.

Но, как и в любой семье, благосостояние зависит не только от доходов ее членов, но и от того, в чьих руках концентрируются эти средства и куда, в конце концов, они тратятся.

Тугодуму-налогоплательщику уже становится весьма интересно: куда, сколько, зачем, и что, собственно, он от этого имеет?

То, что реформы пошли »сверху« — сыграло на руку высшим эшелонам власти, в том числе министерствам, ведомствам, комитетам. После первой растерянности госаппарат быстро сориентировался, сплотился и даже возрадовался: теперь никаких хомутов на шее в виде разных предприятий, объединений с их рабочим людом, хоздеятельностью, убытками и проблемами.

Слава Богу, предприятия по-быстрому акционировались-приватизировались. Теперь главное для них: больше работать и больше отдавать. В бюджеты разных уровней, во внебюджетные фонды. Ну, а уж бюджет-то распределять есть кому и есть куда. Главное — сочинять в московских кабинетах неисчислимое количество различных программ — для всей необъятной России. Не беда, если не очень конкретные. Ведь будут еще разрабатываться региональные программы, концепции и прочая, прочая.

Кстати, если опять припомнить прошлое, то пик программной лихорадки пришелся на 70-80-е годы. Программы были замыслены как дополнение к обычным планам и носили название государственных, комплексных, целевых.

Так вот, также канувшей в историю последней государственной целевой программой развития рыбного хозяйства в 1991-1995 годах предусматривалось выловить к 1995 году в целом по стране 12,2 млн. тонн рыбы. Это обеспечило бы среднедушевое потребление рыбы в размере 18,2 кг в год (при научно обоснованной норме до 23 кг).

На Камчатке добыча рыбы и морепродуктов планировалась к 1995 году в объеме 1,3 млн. тонн, а выпуск из нее пищевой продукции — до 700 тысяч тонн, консервов — 280 миллионов условных банок.

Фактически, начиная с 1992 года, наблюдалось резкое падение объемов добычи, особенно в 1994 году (44 процента к уровню 1990 года).

И даже с учетом того, что в 1995 году началось замедление спада производства (своеобразная адаптация к рынку), достигнутый объем составляет всего около 60 процентов от тех показателей, которые предусматривались государственной целевой программой. Соответственно гораздо меньше произведено пищевой рыбопродукции, консервов. Особенно консервов — всего 19,3 туб, или 6,8 процента от планируемого объема.

Производство консервной продукции на береговых предприятиях практически свернуто. Сегодня по России потребление рыбы сократилось на душу населения более чем вдвое, а многим она стала не по карману. А что касается глубинки страны, то туда рыбопродукция, особенно дальневосточная и камчатская, просто не в состоянии доехать из-за непомерно дорогого транспорта.

Теперь высококачественным рыбным белком кормится заграница и не зря: там продолжительность жизни все растет, а в России — катастрофически падает.

Но вернемся к планам-программам. Если прежде народнохозяйственные планы »сверстывались« более-менее — снизу, с уровня предприятий — правда, ориентируясь на контрольные цифры, темпы, то теперь программы развития разрабатываются и принимаются самим Правительством и носят название федеральных. Программы эти разные, всякие, в том числе и отраслевые. И все они пекутся в Москве, видимо, какими-то НИИ, в основном, по одному шаблону.

Порядок их разработки и реализации закреплен правительственным постановлением 594. В 1995 году исчислялось уже до 40 целевых федеральных программ отраслевой ориентации и около 20 федеральных программ по развитию регионов, и они продолжают разрабатываться и дальше. Их, в общей сложности, будет не менее двухсот, и все они преследуют одну цель — заполучить бюджетные средства, а это — минимум — 130-150 триллионов рублей.

Но, как говорится, контора пишет, а жизнь диктует свое. Пока что бюджетные ассигнования на реализацию всех этих программ незначительны, по одной простой причине — нет средств (вспомним: программы «Жилище», «Ветеран», «Дети» и т.д.). Кое-что, конечно, выделяется, но лучше не становится никому, кроме распорядителей денег.

В сентябре 1995 года подобная Программа была утверждена Правительством Российской Федерации и по рыбной отрасли — федеральная, до 2000 года, под названием «Рыба». Государственным заказчиком Программы выступил Комитет Российской Федерации по рыболовству.

Программа эта, несомненно, дело нужное. Только вот задача: ее не должна постичь судьба всех других грандиозных планов. Поэтому вот что настораживает.

По Программе выловленная рыбка теперь попадет на стол российскому потребителю через сеть различных структур — это и федеральная продовольственная корпорация, это и акционерное общество «Рыбмаркет».

Из Программы: «Комитет по рыболовству на основе заключенного договора возлагает управление сбытом рыбной продукции на федеральном уровне на АО «Рыбмаркет», которое объединяет на добровольной основе в единую технологическую цепочку добывающие, перерабатывающие предприятия рыбной отрасли, на оптовые торгово-производственные объединения».

Причем, завершается «создание на базе оптовых торгово-производственных объединений открытых акционерных обществ, задачами которых являются выяснение потребностей регионов в рыбной продукции, ее закупка, хранение, переработка и реализация через розничную торговую сеть».

(Интересно, насколько все эти функции находят поддержку приватизированных поголовно добывающих и обрабатывающих предприятий рыбной отрасли?). Особого внимания заслуживает раздел финансового обеспечения Программы: «за счет средств федерального бюджета предполагается покрыть только 19,8 процента общей потребности в финансовых ресурсах отрасли. Средства федерального бюджета предусматривается использовать только на содержание центрального аппарата комитета по рыболовству, органов рыбоохраны, предприятий по воспроизводству рыбных запасов и учебных заведений, а также по развитию общеотраслевой науки».

Это при том, что (опять же по Программе) «сворачивание рыбохозяйственной деятельности будет способствовать разрушению экономики отдельных регионов, особенно районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей, значительному сокращению налогоформируемой базы; отсутствие достаточного количества рабочих мест вызовет миграционные процессы...»

Кстати, в Программе предусмотрено финансирование предприятий и организаций преимущественно (на 58 процентов) за счет собственных источников: амортизационных отчислений и прибыли, а также за счет широкого привлечения заемных средств и кредитных ресурсов, включая иностранные кредиты.

Развитие же рыбной промышленности в рамках региональных программ должно опираться на использование средств местных бюджетов, а также на собственные и заемные средства предприя-тий и организаций.

Но — «кординацию же деятельности предприятий и организаций всех форм собственности» осуществляет Комитет РФ по рыболовству, и большая роль в этом процессе отводится еще одной структуре — «Всероссийской Ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров» (ВАРПЭ) в Москве. (Со своим рабочим аппаратом, зарплатой, командировочными, симпозиумами, семинарами, арендой помещений и т. д.).

Короче, вырисовывается картина — пока «микроуровень», попав в ловушку реформаторской политики, барахтается со всеми навалившимися проблемами и, в первую очередь, — проблемой занятости людей, выплаты им зарплаты, «макроуровень» спешит снимать сливки и создает весьма элитные структуры, в основном посреднические.

При этом, на всех уровнях бьют в фанфары по поводу стабилизации в рыбной отрасли.

Да, действительно, в целом в 1995 году приостановлено падение производства и наибольший вклад в прирост основных показателей внесли предприятия Дальневосточного бассейна: по сравнению с 1994 годом улов рыбы увеличился на 24,5, в том числе на Камчатке — на 28,8 процента. Но следует обмолвиться, что 1994 год был самым неблагоприятным, тогда объемы упали вдвое. Да и кем были достигнуты наиболее значительные приросты?

Изначально крепкими, крупными базами флотов, имеющих на своем балансе хоть устаревшие, но все-таки корабли, которые можно было продать, сдать в аренду, переоборудовать, передать по бартеру, купить взамен нескольких старых хотя бы один новый, технологически совершеннее. Да и факт налицо — за последние год-полтора на Камчатке появилось 28 новых среднетоннажных судов.

Так что при всех трудностях у баз флотов имелось хоть какое-то поле для маневра. И несмотря на резкий спад производства, по-прежнему УТРФ, «Океанрыбфлот», «Акрос», колхоз им. Ленина обеспечивают до 75 процентов вылова рыбы и морепродуктов.

Так что львиная доля «стабилизации» принадлежит этим предприятиям. Это — флот, рыбаки, проживающие со своими семьями в Петропавловске и близлежащих районах.

Кроме того, в последние годы на ниве многоукладных форм соб-ственности возникло немалое число разных ТОО, АОЗТ, ЧП И СП, которые также занимаются добычей рыбы и особенно морепродуктов. Как правило, численность работающих в этих фирмах небольшая, от 100 до 300 человек, и эффективность довольно высокая.

А как со стабилизацией на основной территории Камчатки береговой рыбообработки?

Возьмем рыбоконсервные заводы на побережье. В 1990 году бывшие государственные РКЗ вырабатывали до 120 миллионов условных банок консервов (муб). С 1992 года началось неуклонное падение: в 1994 году уже произведено только 31, а в 1995 году- всего 17,5 муб.

Практически, это производственные возможности одного Петропавловского РКЗ. Значит, береговое производство фактически бездействует, а ведь это — занятость людей, их рабочие места. Вспомним, сколько надежд возлагалось на круглогодичный режим работы РКЗ, оснащение импортными холодильниками для аккумуляции мороженого полуфабриката и т. п. Какие огромные средства были вложены...

И все это осуществлялось по программам, в том числе и социально-экономического развития полуострова.

А как же иначе? Ведь Камчатка — российская территория, и ее надо было обживать.

Ведь известно, что среди больших по населению стран мира нет ни одной, которая была бы так слабо заселена, как Россия, где средняя плотность населения не достигает и 9 человек на 1 кв. км. А на Камчатке — и вовсе менее 1 человека. Между тем, плотность населения в Японии — 328 чел., Южной Корее — 449 чел. на 1 кв. км. Вполне вероятно, как сообщает газета «Куранты», что «нынешняя ситуация будет признана несправедливой в обделенных ресурсами странах, и наши могучие азиатские соседи с юга могут предъявить претензии на ресурсы Сибири и Дальнего Востока>.

А это уже попахивает угрозой экономической безопасности страны...

В «Российской газете» от 14 мая 1996 года опубликован документ: «Государственная стратегия экономической безопасности Россий-ской Федерации».

Читаешь этот любопытный документ и диву даешься: зачем надо было доводить экономику до такого уровня, чтобы потом писать указы? Неужто у реформаторов вообще не было стратегии и все катилось по наклонной само собой?

Такой вывод напрашивается, когда узнаешь, что же является угрозой экономической безопасности.

Оказывается, это — прежде всего — «увеличение имущественной дифференциации населения и повышение уровня бедности, что ведет к нарушению социального мира и общественного согласия, то есть расслоение общества на узкий круг богатых и преобладающую массу бедных, не уверенных в своем будущем людей». Это — рост безработицы, задержка выплаты зарплаты, остановка предприятий и т. д.

Угрозой безопасности страны является и низкая конкурентоспособность продукции большинства отечественных предприятий, свертывание производства обрабатывающей промышленности, подрыв научно-технического потенциала, завоевание иностранными фирмами внутреннего рынка России.

Угрозой экономической безопасности является и возрастание неравномерности социально-экономического развития регионов, обусловленное объективно существующими климатическими и историческими различиями.

В документе указывается, что и в международных отношениях кроется опасность для безопасности России — промышленно развитые страны, иностранные корпорации используют ситуацию в России в своих экономических и политических интересах.

Как говорится — дожили... Даже беглое перечисление факторов, определяющих угрозы экономической безопасности, показывает, что все они «имеют место» быть сегодня.

А в таких регионах, как Камчатка, и без мониторинга ясно, что кризисное состояние явно зашкаливает за «порог», что обусловлено объективными географическими и экономическими условиями: стоимость производства и обустройство территории остается сверх-высокой, что ограничивает развитие обрабатывающей промышленности и предопределяет суженный круг вспомогательных и обслуживающих производств. А теперь из-за «просчета» Минфина область из разряда дотационных перешла в категорию донорских, и Камчатке будет оказываться «финансовая поддержка» по статье региональных инвестиционных программ, а эти деньги еще нужно выбивать...

А в результате население буквально мерзнет в своих бетонных коробках, ибо нет средств на оплату топлива. А жаркое, изобильное Ставрополье вдруг превращается в дотационный регион!

Тяжко и пенсионерам, а их ни много ни мало — свыше 71 тысячи, или 17 процентов населения области. И их число ежегодно прирастает. Средний размер пенсий на 1 апреля 1996 года составлял 408 тысяч рублей, или 26,5 процента к средней зарплате и чуть больше половины — к величине прожиточного минимума. А если вычесть коммунальные и прочие услуги, то неизвестно, на что должен прозябать бедный старый человек. Поэтому и растет уровень т.н. естественной убыли населения, который только в первом квартале 1996 года превышает на 8 процентов уровень прошлого года...

Даже работающие граждане разделились на два лагеря, подозрительно глядящих друг на друга: одна маленькая кучка втихаря летает на отдых на Канары и другие благословенные места, а другая, массовая, ждет — не дождется своей зарплаты, пособий и стипендий. И растет криминал, в том числе и хозяйственный. Сейчас, наверное, не найдешь ни одно предприятие, которое ведет нормальный учет. Особенно это касается юридических лиц новых форм собственности, и это зачастую происходит просто из-за их неумения разобраться в дебрях современного законодательства.

В итоге — налоговые платежи в бюджеты всех уровней едва составляют половину ожидаемого.

Если в феврале средняя зарплата по Камчатской области (данные статуправления) составляла 1806 тыс. рублей, то в бюджетной сфере — всего 904 тыс. рублей, т. е. вдвое меньше. Зато в банковской сфере и на операциях с недвижимостью — 3200 тыс. рублей, а в мукомольно-крупяной отрасли — аж 11,6 млн. рублей (а ведь не сеют и не жнут!). Что же касается производства, особенно в основной отрасли — в рыбной, после трех лет падения, в 1995 году наметилась определенная стабилизация, если говорить об уловах. Минтай помог, но рыбалка — процесс переменчивый: то погоды нет, то рыба куда-то ушла, или одна мелкота, валюты на ней не сделаешь.

Вот и первые месяцы 1996 года отрезвили — по сравнению с этим же периодом 1995 года все уменьшилось: улов, выпуск продукции (правда, сейчас в экономической науке дискутируется вопрос о том, зачем, дескать, все сравнивать с предыдущим годом? Было время, когда сравнивали с планом, но теперь на это слово наложено табу. Скоро не будет никаких сравнений. А зачем, собственно? Главное — капитал собственников, его приращение. Но цены не могут расти бесконечно. Нужен рост производства.).

Весьма проблематичным остается вопрос «экономического роста» во втором полугодии и в целом за 1996 год, соответственно — и уровень собираемости налогов. А значит, обострится проблема финансирования расходов на всех уровнях, в том числе и на социальные нужды. Что будет особенно ощутимо после предвыборных вливаний.

В бюллетене 7 Академии наук «Экономический мониторинг России: глобальные тенденции и конъюнктура в отраслях промышленности» основные показатели развития экономики в 1996 году включают три сценария: инерционный; инфляционной поддержки производства; жесткого подавления инфляции. Скорей всего, будет принят 3-й сценарий, при котором бюджетный дефицит за год будет ограничен уровнем 3,9 процента ВВП (по Закону о бюджете), и все государственные расходы будут зависеть от поступления доходов в бюджет. При сохранении тенденции низкого поступления налогов в консолидированный бюджет, произойдет сокращение реальной зарплаты и ускорение высвобождения занятых.

Зато к концу года инфляция будет снижена до 1 процента, при резком сжатии расходов, в том числе на поддержку экономики — на 20 процентов, на социальные нужды — на треть.

Конечно, в этой ситуации товаропроизводителю придется нелегко, выживут те, кто сможет лучше приспособиться к жизни, развитию и даже процветанию в неблагоприятных условиях общих и отраслевых спадов и сужающихся рынков.

В целях недопущения превышения т. н. «пороговых значений и экономической безопасности» правительство обязало Минэкономики провести анализ тенденций отраслевого и регионального развития экономики страны в целом и организовать разработку прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 1997 год, а всем другим структурам — представить прогноз формирования и расходования в 1997 год средств государственных внебюджетных и целевых бюджетных фондов.

Это касается и федеральных целевых программ, предлагаемых к финансированию из федерального бюджета, с указанием объемов и источников финансирования.

Возвращаемся на круги своя? Или просто побеждает здравый смысл?