|
РЕГИОНАЛЬНЫЙ ИНФОРМАЦИОННЫЙ ДАЙДЖЕСТЭКОНОМИКА, ЭКОЛОГИЯ, ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА |
1999 году исполнилось 70 лет замечательному камчатскому писателю Николаю Васильевичу Санееву, который одним из первых писателей-дальневосточников поднял в литературе тему сохранения биологического разнообразия в Северной Пацифике. Сегодня мы публикуем отрывок из его (известной пока только в журнальном варианте) книги.
...На "меже" затевалась схватка. В схватках не обходится без зачинщика. Но, бывает, провоцирует ее и какой-то раздражитель. И в такой незавидной роли оказался Олег Иванович Рудомилов. Кандидат наук из Камчатского отделения ТИНРО. Ученый с доброй репутацией в рыбацкой среде. И специалист по треске толковый, и как о человеке молва о нем не худая. Но, как мне рассказали, в гостиной его выступление не в масть пришлось. И взъярились рыбаки.
Не знаю, о чем он говорил до моего прихода, но при мне Олег выражал свое отношение к колебаниям в запасах трески на камчатском шельфе. Неправильно считать, убеждал Рудомилов, что резкое сокращение этой рыбы в семидесятых годах и урожайная вспышка в начале восьмидесятых связаны с переловом или недоловом ее. Объяснение нужно искать в цикличности. А циклы связаны с такими явлениями, как солнечная активность.
Просветил он их и относительно пятен на солнце в период такой активности, а потом сделал вывод - что ныне как раз продолжается еще благоприятный для трески цикл. Успокоил, у рыбаков нет серьезных оснований для тревог по поводу промысла этой рыбы в Кроноцком заливе. Заодно и поддел сероглазинцев за монопольное притязание на этот залив. Ничем не обоснованное притязание. Ничего страшного он не видит в том, что в нем работают и суда государственного лова. У них тоже лимит на треску, где же они его будут выбирать? И количество флота не должно вызывать такое опасение, и то, что берут эту рыбу не только малыши, но и средние и большие суда. А насчет того, что траловый лов трески губительней снюрреводного, то это просто повод у колхозных рыбаков пошуметь. И пошуметь с одним умыслом, вдруг, да и прислушаются в верхах, меньше станут сюда направлять судов.
Высказал Рудомилов и такой упрек сероглазинцам. Если, мол, вы и в самом деле печетесь о заливе, то почему бы вам не перейти на лов в нем рыбы ярусами. Вот это был бы пример для всех.
Счел он беспочвенными и страсти - мордасти вокруг того, надо ли ловить треску весной во время нереста или это страшное преступление перед природой" Получалось так, что в этот период только ее и брать, пока она сконцентрирована. Для промысловиков -же выгодно" А после нереста, когда она рассредоточится по всему заливу, погоняешься за ней.
Как-то так выходило, о чем бы Рудомилов не говорил - ни одно его высказывание не приходилось по шерстке колхозным капитанам, хоть каким-то краем, но задевало каждого из них. Да еще старых счетов к тинровцам немало накопилось у промысловиков. Да настроение было не из веселых - слишком тревожно вступала Камчатка в очередной промысловый год. На все это наложилось еще и рекомендация Рудомилова нажимать на нерестовую треску и еще потому, что она не местная, а проходная, американская. Нерестится не у наших берегов. В другой раз, при другой раскладке и настроении может, это пояснение насчет американского происхождения трески и не вызвало бы никакой реакции, но сейчас заворочались, замотали недовольно головами, захмыкали. Возможно, и другое что-то так подействовало, но мне показалось - на рудомиловскую рекомендацию так они отреагировали.
Словом, подлил Рудомилов масла в огонь, Кто бы не выступал и о чем бы не говорил, а все равно мимо его замечаний никто не проходил.
- Весной берем треску и к стенкам трюма сплошной серо-стальной массой икра липнет. Разве ж это не преступление перед будущим? - ровно, без надрыва повел свою линию Наголевский. Кто-то, то ли из рыбводовцев, то ли из тинровцев, бросил реплику: "А что же тогда будешь ловить, если не треску?" Как план выполнять? Семью кормить?" Но и это не сбило Николая Адамовича. Он лишь кинул мимолетный взгляд в ту сторону, откуда донеслась реплика и все так же ровно продолжил:
- Мы можем ведь и суда на прикол поставить, если так будет продолжаться. Ничего, проживем как-нибудь... Но и другим тогда хода не будет к нашей треске. Сами охранять станем...
У Николая Ивановича Хорта спокойно, рассудительно, как у Наголевского, не получилось. Он сразу взял высокую захлебную ноту. И, как всегда, в запальчивости густо уснащал свою речь украинизмами, которых избегал, когда говорил спокойно.
- Все на душу тац на душу считаем. И рыбу на душу населения - тоже. А чи приймае душа чоловича таку рыбу, чи ни - всим байдуже, - взял он несколько издалека. - Семнадцать килограммов на чоловика планируют рыбы брать, А шо за тими килограммами? Шо за ры5а? Та больш минтай. В разном виде. Хоть задавись им. Треску ж и другу добрячу рыбу знычтожаем. Та хто ж нас розумными признае? По колено ж в икре ходим. Ногами т икру месить доводится во время нереста. А велыкым начальникам и байдуже. Их же очи не бачать шо там в Кроноцком заливе робытся.
Остановился на миг, словно дыхание перехватило. Отошел, и еще запал:
3 камбалой та палтусом шо вытворяють плавбазы? Дрибненьку не 5ери, б о по рукам. Тут правильно. Тут как надо. Но и большеньку не тронь. А попалась - выбрасуй сам, бычка прожорливого подкармлюй. Все равно на плавбази не визьмуть. Лопанец. В их стандарт не вписуется. Ну и шо с того - от жиру ж палтус чи камбала аж лопаются? Чи хуже они от этого? Не берут... Лопанец, га? От яку дурь придумать надо? Скажи таке тым же японцам - засмиють. Лопанец, га? От придумали. Они же сукины сыны шо придумали. Чи на плавбази, чи здесь там, вверху. Сидят наче вредители и ломают голову: як же скоришь жизнь в океане познычтожить? Кабана - здоровяку -люди завалят - гарно. Радуются тоди. 3 крупного быка богато мяса - радуются. Птыця крупна - тоже радуются. А палтус чи камбала большенька попадается - сразу лопанец. От же придумали, от же... Делает Хорт круги вокруг этого лопанца,- дался же он ему, видно, когда-то доперли приемщики - повторяется Николай Иванович, а сам по сторонам зырь - зырь колюче, как бы ищет на ком бы душу отвести. И на Рудомилове взгляд его увяз.
- Он тут Олег Иванович нас просвящал як лучше треску брать. Нас же и винил за то, шо снюрреводом ловим. Среду зничтожаем. И шо между тралом и снюрреводом - никакой разницы. Шо то вредно, шо друге. Та чи можно так сравнивать? Ваера у нас по дну идут и траву пригибають. Целехоньку. Все ж знают, от так вот приглаживают.
И Николай Иванович даже ладонью перед собой заводил, словно приглаживал что-то. И нежно у него это как-то получалось.
- Як ребенка гладят по голове, так и веревки-ваера траву, - пояснил он свой жест. И вызвал улыбки.
Загнул Хорт своим сравнением. Так загнул, что многие капитаны, улыбаясь, и глаза опустили долу... Какое там в чертях приглаживание, когда ваера-канаты, выструненные до звона, по дну идут, рыбу сбивают к кутку. Гребут вместе с рыбой и все, что попадается. Бывает, такой ассортимент вывалится на палубу из поднятого кутка, всей командой рассортировывают улов, не разгибая спины, и до следующего подъема снюрревода едва управляются распихивать по местам разную разность: какую в трюм, какую в карманы, выгороженные досками на палубе, а какую и прямиком за борт. Раз на раз, конечно, не приходится. Случается, и чистую рыбу хватанут, такую, что глаз .веселит, но больше - засоренную, не смотрел бы на нее.
Так что, слукавил тут Николай Иванович насчет немного приглаживания. По запальчивости перехватил. Ну а то, что трал, как дорожный каток дно утюжит, а траловые доски 5удто плуги на годы оставляют борозды -это и доказывать никому не нужно. Все же, считают промысловики, трал в донном варианте пострашнее снюрревода. Хотя и от того и от другого надо отказываться, если собираемся и завтра рыбу ловить в прибрежных водах, и послезавтра. Прав Рудомилов, предлагая щадящий ярусный лов. Только его правота в этой нервозной обстановке - что соль на свежую ранку пришлась.
Я слушал Хорта с каким-то напряжением, будто все время ждал: вот-вот и он скажет, самое, на мой взгляд, главное. Неужели же никто на это не обратил внимание и он в том числе? Или это только меня потрясло, а для них такое - дело привычное, потому и не задело. Никого... Да нет, переминается чего-то Хорт и Рудомилова глазами общупывает, будто прикидывает, как бы это его приварить покрепче. Значит, что-то еще хочет сказать? Может как раз об этом?..
А Хорт уже сорвался в свою очередную запальчивую скороговорку. - Вы хоть разобрались, куда нас ученый склоняет? Разобрались, чи ни? - обводил он воспаленным от возбуждения взглядом гостиную. - Треску нерестовую зничтожать. Вот куды! А почему? Так она не наша. Проходная. Американьска. Не у наших берегов нерестится. Не жалко ее. Хоть всю вражью силу зничтожь. Все равно не жалко. Во чужа вона. Капиталистка. Ну ладно, а различить ее як, Олег Иванович? Подскажи? На лбу ж у нее не написано, чья она: советска чи американьска. Красная чи белая? Наша, чи чужая, империалистическая?
Вогнал вопросы в Олега и притих, морщиня лоб, чтобы еще сказать?
- А мы ще про новое мышление толкуем... Ээ-эх,- досадливо махнул рукой и сел расстроенный. Капитаны больших судов про свое вспомнили. И как по бикфордову шнуру побежал огонек от одного к другому, настраивая на взрывную волну.
- Сердце кровью обливается, глядя на наши дела,- прямо с такого признания начал капитан-директор большого морозильного траулера Рафиков. В Беринговом море зимой на минтае мы работаем. Тоже будто бы не наш минька, пришлый. Но поднимешь иногда трал, а там одна селедка. Да, та самая знаменитая печальной памяти. Олюторская селедка. Зимой, после осенней жировки, она уходит из залива на глубины и отстаивается там перед нерестом. А мы ее берем. И не знаем что с ней делать. Морозить нельзя. Откуда взялась, скажут? Голову за это снимут. Нет же сельди в рейсовом плане и быть не может. На перегрузчик не сдашь. И тоже по той же примерно причине. Куда дальше? Выпустить? Так она уже сдавленная и все равно погибнет. А ее в кутке тонн тридцать, а когда попадется и больше. Остается только одно - перегонять на муку. Да и мука из нее получается слишком жирная.
Представляете? По всей стране, запались, селедины не найдешь, я иваси не беру во внимание, а тут жирную селедку на тук пускаем. Сколько судов работает и наших, камчатских, и сахалинских, приморских - все вот так же... на тук. А весной читаем: ждут ее на нерест и ломают голову, не понимая почему мало подходит? Не по прогнозу. Двадцать лет уже восстанавливается Олюторская селедка после запрета и никак не наберет силу. Да она никогда не восстановится, если мы так же по-варварски будем к ней относиться. Убирать оттуда флот нужно, раз такое дело.
А вы нам тут про... циклы. Про солнечную активность... Про пятна на солнце. И Рафиков снимал стрессовое состояние тоже на нем, на Рудомилове, хотя тот к уничтожению приловной сельди никакого отношения не имел. Вот уж действительно подставился в недобрый час.
Странно, но я тоже зациклился на нем же, на его благословляющем напутствии рыбакам - не жалеть, брать нерестовую треску. И только потому, что она не "наша", а проходная, американская. Мысли об этом меня захватывали все больше и цепче, рождали самые неожиданные ассоциации, будили внутренний протест. Неужто он сам не понимает, что сказал? Может оговорился, не точно выразился? Так куда еще точнее. Да и не возразил, не перебил, когда Хорт выступал. Иначе бы внес уточнение, если бы его неправильно поняли? Значит, это... его убеждение?
Господи, господи, что же с нами будет дальше, если мы идеологию вот так переносим на наше отношение к живой природе? К треске, к океанской рыбе. Раз проходная, чужестранка, да еще американского происхождения - под корень ее... И это ученый так считает. Ученый! Специалист по этой породе рыбы? А, значит, по логике, и радетель ее и защитник. Ладно бы еще какой-то нравственный урод или закоренелый браконьер с ожесточенной душонкой, который ради наживы и последнюю нить любой жизни оборвет не задумываясь. Но этот, по отзывам, и человек вполне... Почему же тогда? Откуда это в нем? И он ли только в этом виноват, если даже и сейчас не осознает, на что он благословил рыбаков. Ее можно... Она не местная, проходная... "
Будто не наша, не Земная. Да если бы и с другой планеты. Ну и что?
Как же тогда с птицами быть? Вольными, перелетными? Тоже вот так же? У границы по стаям гусей, лебеди, по клину журавлиному ракетами... Куда вас несет? На родину? Капиталистическую? Не выйдет! И по милому для человеческого сердца журавлиному курлыканию - залпами. Одним, вторым... Пока не эастынет небо в немом укоре...
Глупые, наверное, аналогии? Но почему же? Какая разница что "чужая" треска, что журавли? Мир живой природы единый, неразъемный, данный нам, людям, тоже единожды. Ничто ведь по два раза не сотворяется на этом свете.
Содержание |
|
 |
 |