САНКЦИОНИРОВАННЫЙ ГРАБЕЖ

Председателю Государственной Думы Г.Н.Селезневу;
заместителю Генерального прокурора РФС. Г. Кехлерову;
губернатору Приморского края Е. И. Наздратенко;
прокурору Приморского края В.В.Василенко;
главному судебному приставу Приморского края Н.Н.Палухе;
прокурору Шкотовского района А.В.Буштрук;
главному редактору газеты «Рыбак Приморья»Н. С. Братчикову.

Мы, члены судоэкипажа «Николаи Варнин», гневно возмущены решениями Шкотовского районного суда и выражаем протест против произвола, творимого судебными приставами СИО № 29 Шкотовского района в отношении нашего колхоза, связанного с незаконным арестом рыболовецких судов в нарушение федерального Закона «О сельскохозяйственной кооперации».

До каких пор судебные органы будут продолжать издевательства над судоэкипажами? По четвертому кругу они арестовывают и задерживают выход судна в море, не дают работать, целенаправленно стараются подорвать финансово-экономическое положение колхоза до конца и оставить нас, рыбаков и наши семьи, без работы и средств к существованию. Сколько можно терпеть нервозность и неблагоприятную обстановку в коллективе, искусственно созданную органами правосудия, убивающую всякую надежду у экипажа на справедливость законов нашего государства?

ОТ РЕДАКЦИИ: проблемы Шкотовского колхоза «Первое Мая» достигли предельного накала. Одно за другим покидали родной причал арестованные за долги суда, над предприятием нависла угроза развала. На минувшей неделе ситуация в «Первом Мае» обсуждалась на совещании у Евгения Наздратенко. Губернаторское слово в защиту интересов колхоза вселяет надежду на лучшее будущее первомайцев.

Рыбоколхоз «Первое Мая» — из категории «градообразующих».Жизнь и судьба чуть ли не каждого второго жителя села Мысовое Шкотовского района зависят от этого предприятия. До недавних пор «первомайцы» давали до 7 процентов налоговых поступлений в местный бюджет. Сейчас их доля сократилась до 2,1 процента.

Кто втянул предприятие в долги — нынешний председатель(или его предшественник, который, кстати, был его заместителем), теперь, наверное, не столь важно. Бывший руководитель Владислав Котляренко ныне руководит фирмой во Владивостоке. По словам прокурора Шкотовского района, есть основания утверждать, что бывший председатель приложил руку к разграблению родного предприятия, передав им же созданной дочерней фирме несколько колхозных судов.

«Я принял колхоз в январе 1998 года с 20 миллионами рублей кредиторской задолженности, — рассказывает председатель «Первого Мая» Юрий Варава. — Осталось всего 5 пароходов из 22. Стали заявлять о себе кредиторы, о существовании некоторых мы даже не подозревали — перед уходом экс-председатель и бухгалтер не сочли нужным отчитаться перед колхозниками... Я не могу все сваливать на своего предшественника, но наследство досталось тяжелое».

Наследство в виде крупных долгов потянуло колхоз на дно. На основании иска одной из фирм-кредиторов местные судебные приставы накладывают арест на «первомайский» флот, имущество третьей очереди, хотя на предприятии имеется имущество первой и второй очереди, достаточное для удовлетворения исков кредиторов. Летом 1997года по решению Шкотовского суда с торгов был продан креветколов-краболов РК МРТ «Капитан Селюк» постройки 1991года. Продан по цене 1340 тысяч рублей — при остаточной стоимости 3392,9 тысяч рублей.

Весной прошлого года на своем собрании колхозники утвердили Устав хозяйства и Положение о порядке выплаты имущественных паев. Документ предусматривал распаевание только через пять лет после того, как колхоз достаточно окрепнет. Между тем Шкотовский районный суд удовлетворяет имущественные иски 13 бывших работников-пенсионеров колхоза «Первое Мая».Пожилым людям жить на что-то надо, но и суд свое дело знает — судебные приставы-исполнители Шкотовского СИО арестовывают, а Шкотовский районный суд продает работающий на добыче краба РС «Сколин». Продают за 100 с небольшим тысяч рублей (цена легкового автомобиля), хотя остаточная стоимость его в три раза больше. И лишь вмешательство районной прокуратуры помогает вернуть судно в родной колхоз.

Далее все пошло по отработанному сценарию. 1 сентября судебный пристав-исполнитель Шкотовского районного суда производит опись и накладывает арест на работающие суда-ПТР «Н. Варнин» и РК МРТ «Мысовой» (на момент ареста они находились в доверительном управлении у других лиц).Месяц спустя определением того же суда исполнительное производство по аресту «Варнина» и «Мысового» было приостановлено. Тем не менее на следующий после решения суда день фирма «Экроссинтерком» на основании заключенного со Службой судебных приставов Шкотовского СИО договора продает «Н. Варнин» коммерческой организации 000 «САКО Лтд». Продает за 2900 тысяч рублей — на 260 тысяч рублей дешевле остаточной стоимости судна. Вновь вмешивается прокуратура, передает арестованное судно на ответственное хранение собственнику, то есть колхозу. Однако через полгода решением районного суда оба корабля — «Варнин» и «Мысовой» -передаются 000 «Экроссинтерком».

Приставы открыто демонстрируют свой интерес к судам, от которых зависит жизнедеятельность колхоза: и имущество продается по издевательски низким ценам, хотя продажа любого из судов по рыночной цене могла бы удовлетворить иски не одного кредитора. Ведь была же в конечном итоге продана линия по переработке рыбы, которую приставы упрямо игнорировали в течение года, за 60 тысяч долларов. Вырученные средства поступили на расчетный счет Шкотовского судебно-исполнительного округа, колхозникам была выплачена зарплата по апрель включительно, некоторым — паи. К решению проблем «Первого мая» подключился краевой комитет профсоюза работников рыбного хозяйства. Куда только ни направлял письма с жалобами на действия судебных приставов по распродаже за бесценок рыболовецкого флота его председатель Х. Нестеренко: о проблемах Шкотовского колхоза были извещены все властные структуры — от приморского прокурора до Председателя российского Правительства.

Недавнее совещание, которое провел по поручению губернатора в колхозе «Первое Мая» первый вице-губернатор Геннадий Токуленко, решило: до 15 июня колхозное руководство должно четко определить меры выхода из кризиса, составить график погашения долгов, отработать его механизм. Пообещал сдержать необузданные аппетиты своих подчиненных начальник службы судебных приставов в Приморском крае Николай Палуха. В подтверждение своих добрых намерений он привел пример освобождения из под ареста креветколова «Мысовой» (в день совещания судно уже готовилось к отходу на промысел). Что помешало сделать это раньше, до того, как в ситуацию вмешался губернатор, непонятно.

Сам Евгений Иванович в одном из интервью заметил, что напрямую вмешиваться в деятельность хозяйствующих субъектов он не имеет права, но твердо заявил о том, что бесконтрольно разворовывать рыболовецкие колхозы, оставляя без куска хлеба тысячи людей, администрация края не позволит.
Комментируя происходящее, он отметил:

«Ситуация с колхозом «Первое Мая» — еще один пример наглого истребления русского присутствия на Дальнем Востоке. Продадут суда, остановится работа, люди разъедутся, поселок опустеет и все — еще один населенный пункт исчезнет. Самое обидное, что практически никаких законных путей решения этой проблемы нет. Сначала по закону проводили грабительскую приватизацию, теперь — не менее грабительское, бандитское банкротство И эту процедуру еще называют «финансовым оздоровлением предприятия?!» Да после такого «оздоровления» остаются разграбленные поселки, спившиеся, разуверившиеся во всем люди. Если есть хоть один яркий пример возрождения производства после банкротства — покажите его по телевидению. На Дальнем Востоке я не знаю ни одного случая, когда бы предприятие, до которого добрались специалисты по банкротству, смогло вернуть былые уровни производства. Но я знаю идеологию этих рыночников. Я знаю г-на Милашевича и его компанию, которая успешно распродает наш российский флот. Я знаю их стратегию, когда продав 10 судов, с одного выделяют треть валюты и, переводя в рубли, выплачивают зарплату тем немногим, кто еще остался на предприятии. И заявляют-вот, мол, мы долги погасили. А сколько кораблей продали, сколько людей без работы осталось».

«Вы представляете, — продолжает Наздратенко, — какие убытки несут предприятия из-за продажи нашего рефрижераторного флота за границу? Теперь генеральный директор «Дальморепродукта» Юрий Диденко вынужден заказывать для перевозки рефрижераторы в Норвегии или Дании. Иностранцы диктуют свои тарифы для перевозки. Вот так равнодушно, безжалостно душат российский Дальний Восток. Я очень надеюсь, что тем, кто банкротит и грабит наши предприятия, тем, для кого, кроме наживы, в этой жизни нет ничего святого, в конце концов придется отвечать за все, что они сотворили. Это касается и тех, кто сейчас терзает Зарубино, кто спит и видит, как обанкротить «Дальморепродукт», наши рыболовецкие колхозы. Я считаю, большая беда произошла на последнем совете директоров ДВМП — к минимуму сведены возможности государственного влияния на крупнейшую транспортную компанию. Слишком реальной стала угроза потери нашего крупнейшего морского перевозчика.

Мы предпринимаем всевозможные меры для спасения «Первого Мая». Продолжаем вести переговоры с арбитражным судом. Я не могу упрекнуть всех его судей в том, что они проводят негосударственную политику — зачастую, они вынуждены действовать в рамках законов, которые несут в себе беззаконие. Но в ситуации с колхозом «Первое Мая» слишком многое вызывает недоумение. Почему так рьяно стремятся удовлетворить требования иностранных кредиторов? Почему продаются именно суда? Ну продайте причальную стенку, береговое оборудование, в конце концов, это тоже основные фонды. Нет, удар наносится по самому жизненно важному для любого рыбацкого предприятия — по флоту. Я надеюсь, мы сохраним этот рыболовецкий колхоз, отстоим его оставшиеся пять судов. Прежнее руководство распродало флот совершенно бездумно и при полном равнодушии коллектива. Выплачивали зарплату, люди радовались, хотя сейчас понимают, что тогда при их молчаливом попустительстве рубили сук, на котором они же и сидели. Предприняты отчаянные шаги по «Первому Мая» — дано указание силовым структурам, милиции не исполнять судебных решений по продаже флота, судебным исполнителям — не носиться с яростной идеей распродажи всего имущества колхоза. Пусть это не совсем законное с моей стороны решение, но поверьте, через 3-4 года сама жизнь подтвердит, что оно было правильным. Я верю, что мы отстоим право людей жить на своей земле, работать на своем предприятии, их право радоваться жизни».

Похоже, обращение за помощью к Евгению Наздратенко для «первомайцев» — последняя надежда. Хотя и жестко ограничены губернаторские полномочия в коммерческой сфере, известно, что Евгений Иванович Наздратенко для спасения предприятий способен на отчаянные поступки. Достаточно вспомнить вызволение из процедуры внешнего управления большекаменского колхоза «Новый мир», когда он открыто объявил войну Приморскому территориальному управлению по банкротству, замахнувшемуся на очередной лакомый кусок. Возможно, тогда его приказ не пускать внешнего управляющего дальше вахты административного корпуса колхоза кому-то и показался наивным, но позиция главы исполнительной власти Края явно спутала первоначальные замыслы арбитражных управляющих. В результате состоялся редкий для наших диких рыночных времен прецедент — арбитражный суд согласился с мировым соглашением кредиторов и отменил процедуру банкротства колхоза.

Незаметно для широкой общественности прошла еще одна рискованная инициатива губернатора. С целью ной продажи судов крупнейшей в России судоходной компании «Востоктрансфлот» в декабре прошлого года губернатор направил руководителям Владивостокского и Находкинского портов письмо, в котором просил согласовывать разрешение на исключение судов из Госреестра Российской федерации для последующей их передачи иностранному судовладельцу с администрацией края (комитетом рыбного хозяйства, комитетом по управлению имуществом и административным департаментом), а также с налоговой инспекцией, ФСБ и Госкомитетом РФ по рыболовству. Решение это вскоре было опротестовано прокуратурой — таково российское законодательство о собственности. Однако за небольшое время только по ОАО «Востоктрансфлот», как сообщили в комитете рыбного хозяйства администрации края, удалось предотвратить незаконную продажу иностранцам пяти судов. И есть надежда, что практика, опробованная в Приморском крае, получит утверждение на федеральном уровне. В настоящее время Госкомитет Российской федерации по рыболовству разрабатывает проект Правил государственной регистрации в морских рыбных портах рыбопромысловых судов, прав и сделок с ними. В эти Правила будут включены требования, направленные на защиту государственных интересов России и позволяющие навести порядок в вопросах продажи рыбопромысловых судов иностранным компаниям.

Отсутствие базового закона в области рыболовства и охраны водных биоресурсов делает нерезультативной нормотворческую деятельность в этой сфере. Принятие все большего числа нормативно-правовых актов лишь усложняет проблему и отрицательно влияет на функционирование отрасли. Что касается рекомендаций доклада, его стратегии и тактики — все это вытекает из констатирующей части и так или иначе — найдет отражение в общем решении совещания.

А пока давайте послушаем «рядовых» участников. Задача — не из простых. И потому, что выступило их под тридцать человек. И потому, что у каждого — «наболело».

Первым «озадачил» Ю. Москальцов.

Про съезд — сказал. Дальше сказал про управленческую вертикаль. Поскольку (он предлагает это уже давно) она не только разрушена, но и не возрождается из Москвы, не эффективнее ли все-таки сформировать государственные бассейновые органы? А в Москве — вместо Госкомрыболовства восстановить Минрыбхоз. Вопрос не менее главный — выделить государству средства под «оборотку» рыбохозяйственных предприятий, то есть, сделать отрасль по-прежнему дотационной, как это делается во всем мире. Необходим спецфонд льготного кредитования рыбаков. Нужна своя система сбыта продукции, обеспечение госзаказа. Далее, как показала практика, передача органов рыбоохраны ФПС была ошибочной, поэтому службу требуется возвратить Госкомрыболовству. Также было замечено про желательное изменение порядка установления ОДУ, про реструктуризацию долгов, про инвестиции для отечественного судостроения.

Понятно, что Юрий Иванович — специалист из крупнейших, а человек — из эмоциональны. Сколько я помню, на совещаниях всех уровней слово ему дают первому. А за ним — все начинают с того, что «после Москальцова говорить уже не о чем». И... идет тоже самое «наболевшее», но уже «вое». Нечто похожее вышло и на этот раз.

К примеру, вице-губернатор, начальник департамента по рыболовству администрации Сахалинской области В. Годунов рассказывает, что на Сахалине создан региональный центр прибрежного рыболовства. А методика согласования ОДУ — неповоротливая. Просили председателя Госкомэкологии Данилова — Данильяна, чтоб разрешил своим подразделениям корректировать ситуацию на месте. Отказ. И вот получается, что раньше кукумарии добывали на Сахалине 6-8 тыс. тонн в год. А через десять лет, оказывается, промысел невозможен, поскольку гидробионт наукой не исследуется. Пятьдесят тонн институт попросил для контрольного лова. Значит — год придется ждать результатов. СахНИРО, продолжил, изучает лишь валютоемкие объекты.

Да в одном только этом сообщении «информации к размышлению» — ворох. А прибавить сюда подробности про «морского зверя, который выедает на Чукотке лосося больше, чем добывается рыбаками?» А также — «беды амурских рыбоводных заводов, к которым привязаны тридцать две тысячи малых народностей?» Итак далее, и так далее. Разумеется, все это — проблемы. Однако, проблемы  — частные. Без обиды, но ведь большое совещание — это не большой базар, где каждый стремится продать свой товар повыгодней. Есть и такие, кто приходит «на всякий случай» — вдруг возьмут... Конечно, все «возьмется на заметку», не исключено — что-то со временем ляжет и «в строку». Но... драгоценнейшее время может оказаться упущенным для чего-то действительно главного — главного для всех.

Взять ту же таможню, где «раньше были оркестр и звон, а теперь- большой шмон». Но... прозвучала «песенка» под оживление в зале. Ну снова сказали, что «Владивосток в три раза дороже Пусана». И ровно столько же времени ушло на важнейшую! — информацию: на эксперимент, когда судно в Мурманске освободили от таможенных пошлин и налогов. Когда за четыре захода 300 человек получили работу, когда в течение трех месяцев были погашены все долги. Но почему бы выступившему с этой информацией не ограничиться ею одной, зато — пересказать все как следует? Чтобы вывод: Таможенный кодекс надо менять! — был действительно полновесным выводом, а не «коронной фразой рыбака». Чтобы все расчеты были уже готовы для представления правительству, чтобы не собирать их в спешном порядке. Может быть — забегая вперед — тогда бы отпала нужда в «рассмотрении целесообразности продления сроков эксперимента», как было записано в последующем правительственном постановлении?

Или все рыбохозяйственники были едины в убеждении: рыбоохрану необходимо вернуть в структуру Госкомрыболовства, это вписали и в проект решения совещания. Однако, и тут «убеждали» преимущественно «на пальцах». Слабая вышла подмога Госкомрыболовству, если говорить о предстоящем анализе охраны морских биоресурсов, что — также согласно постановлению правительства — ему предстоит осуществить совместно с ФПС, Госкомэкологией, ГТК, другими министерствами и ведомствами. «Конкретики» — если процитировать В. Бесараба — добиваются не только регионы, но и Госкомрыболовство, и Правительство РФ. К тому же помочь Комитету в выработке конкретных рекомендаций — заинтересованность рыбохозяйственника в этом прямая. Ведь правительственные постановления выносятся отнюдь не для «комитетского удобства». Прописная истина: пусть Комитет будет плохим или хорошим, но только через это функциональное звено можно добиться государственных документов, необходимых промыслу, переработке, науке, социальному обустройству рыбака. Поэтому рыбохозяйственнику нет ни малейшего резона - «валить» на Госкомрыболовство все: дескать, я свое высказал, а доводить до ума на то вы и поставлены.

Пора перестать вообще спорить, кто для кого: Госкомрыболовство для регионов или наоборот, чем подспудно начинено каждое совещание. Вот и недавний дальневосточный научно-промысловый совет, проходивший в Москве, был на грани «взрыва».

И никоим образом не в упрек профессионалам высказываю я свою точку зрения. Понятно, что сильна еще «закваска» относительно благополучных времен, когда даже к эмоциям отношение проглядывало снисходительное. Хотя и несколько лет назад коллегия Госкомрыболовства, принимая решение, нередко вставала в тупик под шквалом частностей, требований, риторических вопросов.

Сегодня в тупике — само рыбное хозяйство.

Так в чем же, если спросить попросту, помогло ему означенное совещание, на которое слетались за тысячи и тысячи километров? Если, как может представиться поначалу, «пар ушел в свисток»?

Прежде всего, совещание продемонстрировало поистине героические усилия самовыживания, на что оказались способны рыбацкие регионы. Посмотрите: отдельные показательные для российского рынка предприятия, целые ассоциации рыбопромышленников, возрождающаяся прибрежка теперь уже с лизинговой компанией, функционирующие рыборазводные заводы... Этому — сопутствующих восклицаний два: «Откуда что взялось!» и «Значит, все-таки можем!». Но с не меньшим изумлением можно воскликнуть и по другому поводу: «Ты еще жив, курилка!». И, конечно же, горького изумления будет гораздо больше.

С такой же убедительностью совещание продемонстрировало и разобщенность регионов. Как и Сахалин, Камчатка тоже готова заявить при случае, что именно она — «главная». А Север, Чукотка — чем не «главные» они, если вопрос идет о выживании, о помощи извне... Сплотиться изнутри?.. Но вот, скажем, сахалинские умные головы видят «выход из демпинга» — в строительстве оптовых рыбных рынков. А камчатские умные головы строительство такого рынка уже начали — профинансировать бы его государству хоть мало-мало... Так почему бы теории не объединиться с практикой все для той же аргументации, крайне необходимой всему рыбному хозяйству? И, наконец, совещание продемонстрировало не только стратегию, выработанную центром, но стыковку Госкомрыболовства с повседневными нуждами рыбака. К примеру, поднимаются вопросы: наделять промысловика квотами не на год, а на несколько лет, чтоб мог планировать перспективу; а также  — запретить торговлю квотами. На что Н. Ермаков отвечает, что первый вопрос — уже решен, а второй закон — в стадии проработки.

Я думаю, всевозможных примеров уже достаточно.

А если резюме — то представителям рыбацкой общественности важно было, наконец, собраться вместе, составить «мозаику» рыбного хозяйства и понять, что — всем штормам назло! — отрасль все-таки сцеплена как единый организм. Правда — сплошь в «прилипалах».

Но «прилипалы» — та же конкретика. Поэтому, как замечено выше, освобождаться от них эффективнее — поочередно, с калькулятором в руках. Зная, что в обозримой перспективе российское рыбное хозяйство дотационным не будет, хоть тому пример и целый мир. И начинать «считать» — надо именно в регионах, где каждый «нарост», хочешь — не хочешь, а приходится трогать своими руками. Кто-то уже научился «считать» — для себя, даже для региона — потому и преуспевает. Следующий неминуемый этап — потрудиться на общеотраслевое благо, чтобы вместе с отраслью сохранить и собственную пользу.

А конкретные наработки, предложенные Госкомрыболовству, российскому Правительству — оформить в нормативные акты, федеральные законы будет несоизмеримо легче.

Подписали же Соглашение между Госкомрыболовством и администрацией Сахалинской области — уже прецедент.

Заговорили о концепции развития отечественного судостроения, предложенной центром — давно пора.

А не прецедент ли, что рыбным хозяйством правительство, похоже, озаботилось наконец всерьез — в каком еще году было два слушанья подряд и запланировано третье?

И даже если за семь лет не принят Закон о рыболовстве и, в частности, как говорил на совещании В. Горшечников — не принята ни единая из восьмидесяти двух поправок к проекту, направленных с Сахалина — даже и это не повод для пессимизма. Все равно — надо писать восемьдесят третью поправку. Или — менять сам Закон.

Но прежде — неэмоционально определиться: что, почему и как лучше сделать.