ЧУДО НА САХАЛИНЕ

4 июля произошло событие, хотя и вскользь отмеченное, но по-настоящему не оцененное нашими СМИ, которые (не упущу повторить) способны неделями мусолить всякий вздор, но редко видят истинно важное. На шельфе Охотского моря, в 20 км восточнее сахалинского берега, получена первая нефть. Добыча ведется с морской платформы «Моликпак». Накануне судьбоносного дня платформу посетил первый вице-премьер Николай Аксененко в сопровождении министра топлива и энергетики Виктора Калюжного, министра природных ресурсов Виктора Орлова и министра путей сообщения Владимира Старостенко.

Нефть постепенно заполнит закрепленный на якоре танкер-накопитель (плавучее нефтехранилище) «Оха» вместимостью в миллион баррелей, а уже оттуда ее будут перекачивать в танкеры. На первом этапе, до прокладки нефтепровода к незамерзающему порту Корсаков, добыча будет вестись лишь в навигационный период, пока море не сковано льдом. Итак, проект «Сахалин-2» заработал. Событие это следовало бы записать по разряду чудес. Легко назвать полдюжины причин, каждой из которых было достаточно, чтобы случившегося не случилось.

Еще два года назад можно было биться об заклад, что по крайней мере в нашем столетии добыча не начнется. И не только в связи с тем, что на сооружение морских платформ даже в более теплых водах редко уходит менее трех лет (а здесь льды держатся шесть месяцев, и вертолетное сообщение из-за туманов прерывается на целые недели), но и потому, что до начала нынешнего года над проектом висел политико-финансовый дамоклов меч. Редкий инвестор в этих условиях не подождал бы прояснения обстановки.

Дело в том, что группа компаний, ставшая победительницей в конкурсе на освоение двух лицензионных участков шельфа (общее название «Сахалин-2»), объявленном еще правительством СССР в мае 1991 г., с самого начала исходила из принципа работы на условиях раздела продукции, и никаких иных. Веря в то, что так оно и будет, группа создала компанию «Сахалин энерджи инвестмент», ставшую единым юридическим лицом и держателем лицензии, выполнила сложное и дорогостоящее технико-экономическое обоснование, набила тьму шишек о наши бюрократические выступы и углы, но довела дело до подписания (22 июня 1994 г.) соответствующего соглашения. Правительство РФ выступало в этом соглашении как сторона в коммерческой сделке о разделе продукции. Соглашение заключено сроком на 25 лет. Однако под сделкой, строго говоря, отсутствовало правовое основание, и теоретически она могла быть оспорена в судебном порядке. Российский же закон «О соглашениях о разделе продукции»(СРП) не имел, как тогда казалось, шансов выйти из Думы в сколько-нибудь разумном облике. В «Сахалин энерджи» не могли этого не понимать, но, надеясь на лучшее, не ждали у моря погоды (в буквальном смысле слова), вкладывали огромные деньги в сейсмическую разведку, бурение, инфраструктуру, подготовительные работы, шли на риск. В 1996 году закон о СРП был все же принят, и даже в не слишком изуродованною (вопреки стараниям «глазьевцев») виде. Но радоваться было рано. Закон вступал в противоречие с целым рядом действовавших государственных актов и до внесения в них изменений оставался мертв. Битва за эти изменения окончилась победой лишь три года спустя, в январе 1999-го. К этому моменту в проект «Сахалин-2» уже было вложено свыше миллиарда (!) долларов. Кстати, законодательный воз, видимо, и ныне был бы там же, если бы дело продолжало двигать «Яблоко» в лице Алексея Михайлова, председателя комитета по природным ресурсам, что вызывало аллергию у левого большинства. К счастью, за деле взялся лично Примаков, докладчиком выступят Владимир Гусев, председатель комитета по промышленности и энергетике (по лексике вполне свой для левых — даром что от ЛДПР), и «Закон об изменениях и дополнениях...» прошел едва не на ура. Прошел в «яблочной» редакции, саботировавшейся левыми все три года.

Правда, и это еще не все. Пока не разработано положение о том, какие затраты инвестора подлежат возмещению, а какие — нет (раздел продукции начинается, как известно, "после возмещения затрат инвестора"), из каких источников будут создаваться денежные фонды, необходимые для ухода с месторождения, и о некоторых других достаточно важных деталях. Упущенные годы стали для России воистину годами упущенной выгоды. Виновные известны, да только взыскать с них невозможно. Насколько лучше было бы сегодня наше экономическое и социальное положение, если бы СРП стали возможны уже в начале 90-х! Для сравнения: за эти годы одни лишь норвежцы добыли со своих платформ в Северном море свыше 400 млн. тонн нефти и огромное количество газа. Суммарный инвестиционный потенциал 250 российских месторождений, входящих в перечень участков недр, допускаемых в режим СРП (только в рамках законопроектов, внесенных в Думу в 1996-1998 гг.), превышает, по словам того же В. К. Гусева, 200 млрд. долл. Увы, из всего этого перечня в стадии осуществления сегодня находятся — на всю огромную Россию! — только два проекта: «Сахалин-2» и «Сахалин-1» (заметно отставший от тезки, здесь освоено «всего» полмиллиарда). Удивительно ли, что будущие инвесторы следят за тем, что происходит в эти дни на морской платформе с координатами 53°30' с. ш. 143°30' в. д., с куда большим вниманием, чем вы, дорогой читатель, следили недавно за футбольной встречей Россия — Франция, если следили.

А между тем, в этой точке моря могло ничего не происходить. Там могло быть сегодня пусто и безвидно. Кто бы осудил компанию «Сахалин энерджи», если бы она не решилась взять кредит в 348 млн. долларов на покупку готовой арктической платформы «Моликпак», не буксировала ее в течение 66 дней и за 8000 километров от острова Хэршел в море Бофорта сперва в южнокорейский док, а затем к сахалинскому берегу, не подрядила Амурский судостроительный завод изготовить (за 35 млн. долларов) исполинскую оправу-подставку из четырех 110-метровых стальных секций для «посадки» платформы на морской грунт, не перевела российско-американско-шведскому СП 100 млн. долларов за аренду танкера-накопителя «Оха», погодила строить жилье для сотрудников и административные здания? Многие осторожные эксперты советовали именно так и поступать, т. е. не делать резких движений, выжидая, куда повернет. Тем более что сроки самых существенных затрат совпали по времени с падением мировых цен на нефть и российским финансовым кризисом. Не символично ли, что установка платформы началась 1 сентября прошлого года, ровно через две недели после нашего августовского обвала? Были и другие обстоятельства, ставившие, казалось, под вопрос весь проект. Землетрясение, уничтожившее сахалинский поселок Нефтегорск (всего 44 км по прямой от морского месторождения), заставило пересматривать прежние представления о сейсмичности района, а азиатский кризис — прежние расчеты сбыта нефти в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Что такое первое СРП в России для иностранного инвестора, он же оператор? (Не для подрядчика или экспортера, давно натоптавших свои тропы). Это непривычность российских процедур, это долгая и трудная отработка алгоритмов взаимодействия с российскими контракторами, с многочисленными ветвями власти, от фискальных до пограничных. Тем, кто пойдет по следу, будет много проще. Это жесткий график расходов под придирчивым контролем российской стороны. Это неадекватная инфраструктура. А еще — это противодействие законодателей разных уровней, недоброжелательство левой прессы, как центральной, так и местной, при равнодушном молчании правой. Левая пресса неизменно пыталась создать климат недоверия к операторам проекта и их мотивам. Даже накануне первой нефти сахалинская газета «Регион» изображает дело так: с одной стороны — колонизаторы, а с другой — вожди туземцев, «украдкой прячущие «зеленые» (внимание!) за фиговый листок набедренной повязки». Обычный довод против СРП. Подобные соглашения заключаются лишь с беднейшими странами Третьего мира. Это легко опровергнуть. Нефтяные компании могут предъявить СРП с Норвегией и американским штатом Луизиана. Нефтедобыча в английском секторе Северного моря тоже начиналась с СРП. Да и Китай, заключивший десятки СРП, сегодня редко кто относит к Третьему миру. С другой стороны, печальная эпопея предприятия «Полярное сияние», созданного американской компанией «Коноко» для добычи углеводородов в Ненецком округе, говорит, похоже, о преждевременности попыток работать в нашей стране не на основе СРП. Такое время, конечно, придет, но еще не завтра.

Среди нынешних врагов проекта Сахалин-2 есть и экологические организации, чьи мотивы в идеале, спору нет, благородны. Но вот что любопытно: некоторые из этих организаций существуют на гранты американских фондов, которые (фонды), в свою очередь, существуют на деньги нефтяных компаний — конкурентов «Маратона», «Мицуи», «Шелла» и «Мицубиси» (соучредители «Сахалин энерджи»). Будем надеяться, речь идет о простом совпадении.

Сегодня почти все, что угрожало запуску проекта, уже позади. График полного освоения проекта будет выработан до конца года. Сахалин-2 заработал, постучим по дереву. Что принесет он Сахалину и России? Общая сумма вложений в проект составит 10 млрд. долларов, а весь мировой опыт говорит, что от каждой вложенной денежной единицы экономика инвестируемой страны получает со временем две в виде дополнительной прибыли («эффект мультиплицирования»). Кроме того, каждое новое рабочее место в нефте и газодобыче порождает несколько других рабочих мест — в строительстве, сфере услуг, на транспорте и пр. Помимо раздела продукции как такового, до которого еще надо дожить, договор с «Сахалин энерджи» предусматривает пять источников денежных отчислений российской стороне. Первый из них — 60 млн. долларов так называемых бонусов. Уже выплачено 45 миллионов. Далее: «Сахалин энерджи» финансирует фонд развития Сахалина в помощь социальной и экономической инфраструктуре области. В фонд уже перечислено 40 млн. Долларов, на очереди еще 60. Для области с населением чуть больше 600 тыс. человек сумма в 100 млн. долларов — это то же, что 20 миллиардов в масштабах России, почти годовой бюджет.

«Сахалин энерджи» возместит российской стороне и ее прошлые затраты на геологические работы в сумме 160 млн. долларов. Этот пункт выглядит довольно необычно, хотя и справедлив: месторождения были открыты отечественными геологами и геофизиками и разведывались ими начиная с 1975 года.

6% добываемой продукции — «The oil royalty», плата за право добычи, - принадлежит российской стороне с самого начала. Главный же источник наших денежных поступлений до покрытия затрат оператора — это, как объяснил на презентации в Южно-Сахалинске управляющий «Сахалин энерджи» Дэвид Дж. Лоран, 32-процентный налог на прибыль компании (т. е. на разницу между себестоимостью добытого продукта и его продажной ценой). Этот налог будет выплачиваться российской стороне также с самого начала освоения месторождения, с первых же продаж. Услышав такое, я не поверил своим ушам: «С самого начала?!» Да, подтвердил г-н Лоран, страшно похожий на нашенского нефтяника из какой-нибудь «Татнефти» (мне каждый раз надо было делать усилие, напоминая себе, что передо мной иностранец). Да, с самого начала освоения. То же самое я прочел затем в красочной брошюре компании. Своего максимума российская доля достигнет после покрытия затрат оператора. Тогда, по-прежнему не шевеля пальцем, мы будем получать примерно половину доходов от Сахалина-2.

Это если не шевеля. За шевеление — отдельная плата. Так, «Сахалин энерджи» заказала тресту «Дальморнефтегеофизика» трехмерную сейсмическую съемку акватории, российско-американскому СП «Сфера-Айока» — строительство жилых и офисных зданий (на 50 млн. долларов) и т. д. Вполне лакомые заказы достались не только сахалинцам, но и, например, петербургским институтам и объединениям «Рубин», «Прометей», ЦНИИ кораблестроения им. академика Крылова. Согласно СРП, не менее 70% работ по проекту в денежном выражении (посчитайте-ка!) должны заказываться в России. Кстати, данное условие делает беспочвенными разговоры о том, что чужеземцы будут на бумаге всячески завышать стоимость своих затрат. А кто, по-вашему, занят непосредственно на добыче и бурении? Кто те 180 человек, которые составляют сегодня население платформы «Моликпак», кто их сменщики в вахтовом поселке Ноглики? Это в подавляющем большинстве наши люди, но, в отличие от подавляющего большинства наших людей, они чрезвычайно довольны своей зарплатой и условиями труда. Да и сварщикам Амурского судостроительного, получавшим по три тысячи долларов в месяц на изготовлении подставки под платформу, тоже не надо доказывать выгоду проекта Сахалин-2 для России. Кстати, качество сварочных работ оказалось на высочайшем уровне.

Согласно СРП, «Сахалин энерджи» несет абсолютно все затраты, связанные с освоением месторождений, но право собственности на эти месторождения остается за Россией. Тем, кто твердит об «ограблении недр» и «распродаже родины», стоит подумать еще вот о чем. Сегодня наша страна получает возможность иметь стабильный доход от нефти, в добычу которой она не вкладывает (и не имеет пока возможности вложить) ни копейки, а между тем технологические прогнозисты уверяют, что между 2015 и 2020 годами начнется стремительный переход автомобильных двигателей на водородное топливо. Нефть не перестанут добывать, но нужда в ней резко снизится. Кого тогда соблазнят наши трудно извлекаемые запасы? Вкладывать деньги в нефтедобычу надо прямо сейчас. Если упустить еще 5-6 лет, желающих может больше не оказаться — зловещий перелом будет уже слишком близок.

Не просматривается и сверхприбыли хитрых иностранцев — хотя лучше бы просматривались, ведь мы в доле. Запасы Пильтун-Астохского месторождения оценены в миллиард баррелей нефти, а ее себестоимость исчислена в 2,75 долл. За баррель. Напомню: продажная цена нефти за последние годы опускалась, бывало, до 9 и даже до 8 долларов за баррель, хотя усредненная (за десятилетие) все-таки ближе к 15-ти. Пока «Сахалин энерджи» вложил 1,2 млрд. долларов из запланированных 10-ти, так что главные затраты впереди. На что? Прежде всего, чтобы добыча могла вестись в круглогодичном режиме, необходима «труба» до незамерзающего порта Корсаков. Для сравнения: будущий нефтепровод Баку-Джейхан обойдется, уверяют газеты, почти в 4 млрд. долларов, ибо «сложен для прокладки». Транссахалинский вдвое короче, но тоже не прост: эти 763 км по суше (и сколько-то еще под водой) пройдут через тундру, болота и тайгу в весьма высокосейсмичной зоне. Допустим, труба будет стоить «всего» 1,5 млрд., но трубой затраты не кончаются. Запланированы две новые морские нефтяные платформы (чего стоила первая, мы уже видели), нефтеналивной терминал в Корсакове, дорогостоящие природоохранные меры — российские требования по экологии принадлежат к самым жестким в мире.

Вероятно, проект существенно «вытянет» его газовая составляющая (Лунское месторождение, одно из крупнейших в мире. 408 млрд. куб. м газа) — но это еще одна морская платформа, еще один, параллельный трубопровод, это завод по сжижению газа в том же Корсакове, это строительство новенького поселка на 5 тысяч человек и начало добычи не раньше 2005 года. Словом, легкие и быстрые деньги компании «Сахалин энерджи» не грозят. Разумно быстро вернуть вложенное удастся, лишь если благоприятных цены на нефть и газ продержатся годы и годы, а кто сегодня может такое гарантировать? Без прибыли операторы проекта, конечно, не останутся, но это будет честная прибыль, плата за годы риска.

Напомню еще раз: Россия будет получать немалые деньги все те годы, в течение которых «Сахалин энерджи» будет еще только покрывать свои издержки и проценты по взятым кредитам. Когда же затраты компании будут возмещены, вся инфраструктура: платформы, трубопроводы, газосжижаюший завод, нефтеналивной причал, производственные сооружения и т. п. — перейдет (вместе с обязанностью нести эксплуатационные затраты) в собственность России. Пусть многое из описано выше пока еще в будущем, но 4 июля был преодолен психологический рубеж, пройдена, как говорят летчики, точка невозврата. Потенциальные инвесторы, мечтающие заработать на российских природных ресурсах, перевели дух. Мы тоже.