|
РЕГИОНАЛЬНЫЙ ИНФОРМАЦИОННЫЙ ДАЙДЖЕСТЭКОНОМИКА, ЭКОЛОГИЯ, ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА |
О рыбной промышленности ни слова, а ведь именно рыба, российская рыба, только за последние несколько лет превратила Пусан в один из самых богатых городов мира с населением в 8 миллионов человек.
Собственная, южнокорейская, рыбная промышленность переживает отнюдь не лучшие времена. Именно в Корее когда-то был начат промысел минтая, да и само слово "минтай" пришло в русский язык из корейского и значение этого слова связано с понятием праздника. Года два назад в Токио на встрече представителей рыбной промышленности государств Северной Пацифики южнокорейский рыбопромышленный лидер с тоской в голосе говорил о главных проблемах своей страны — фактическом отсутствии сырьевой базы для промысла в исключительной экономической зоне Южной Кореи. Что же касается традиционного промысла южнокорейских рыбаков в экономической зоне Японии и Китая, то здесь у них появились большие проблемы — и китайцы, и японцы начали активно защищать свои ресурсы — то есть не пускать южнокорейских промысловиков в свои воды.
|
Поэтому сегодня минтай добывается ими практически только в исключительной экономической зоне России, куда южнокорейские суда попали только благодаря "охотоморскому многоугольнику" — открытой части Охотского моря, в которой они вели в свое время хищнический промысел вместе с китайскими и польскими рыбаками. Чтобы решить проблему "охотоморского многоугольника" ("дырки от бублика", как метко назвали этот район сами рыбаки) — российское правительство не нашло ничего лучшего, чем наделение международных браконьеров квотами в своей исключительной зоне (правда, часть лимита было выделено в Беринговом море на промысле аляскинского минтая).
Но помимо активного океанического промысла в Южной Корее существовал, существует и, наверное, будет существовать всегда прибрежный промысел и рыбный рынок такого широкого ассортимента, какого, к сожалению, мы, наверное, никогда не увидим в России.
Впрочем, именно Россия, с ее не просто неумной, а антинациональной рыбопромышленной политикой, явилось источником обогащения Пусана.
Сегодня это известно каждому россиянину, и известно на самом высоком уровне -- обсуждается в Правительстве, но, увы, при этом не делается ровным счетом ничего, чтобы направить зеленые денежные потоки в родную страну, где уже не редкостью стала даже смерть от голода.
Что же за приманку для россиян придумали южнокорейские чиновники?
Да ничего они не придумывали — они просто-напросто создали для наших рыбаков условия для завоза в страну контрабандной рыбы и рыбопродукции. Япония, например, на такой шаг пойти не могла — у нее другие принципы. Соединенные Штаты — тоже.
|
А Южная Корея отказалась от принципов и создала для россиян зону абсолютного благоприятствования — таможенные чиновники не просто закрыли глаза на приходящий из России безо всяких документов ценный белковый груз, но по возможности прикрывали и прикрывают россиян от всяких неприятностей со стороны российского консультства, происков ФСБ, рыбоохраны и так далее. "У нас с Россией не подписано соглашение по таможенным вопросам, -- разводят они руками. — Следовательно, мы должны помогать вашим рыбакам. И мы им всячески помогаем, потому что это в интересах нашей страны".
И они правы — это в интересах, в огромных интересах Южной Кореи, потому что контрабандная российская рыба, задекларированная в Пусане, поступает затем на мировой рынок -- идет в ту же Японию или в те же Соединенные Штаты, которые уже не могут отличить ворованную рыбу от рыбы, скажем так, законной. И это вот различие приносит Южной Корее миллионы, если не миллиарды долларов (по оценке специалистов рыбной промышленности общий криминальный вывоз рыбы из России составляет в год примерно 500 миллионов долларов, по оценке различных "независимых экспертов" -- от 2,5 до 5 миллиардов долларов).
Пусан привлекателен для рыбаков России еще и множеством различных удобств — рыба и рыбная продукция оформляется за считанные часы, в то время, как в России на это же самое уходят сутки; на смену экипажа в Пусане достаточно дня, в России — и в неделю не уложишься; ремонт судов здесь обходится дешевле, качество ремонта выше, взаимоотношения между рыбаками и судоремонтниками на уровне взаимопонимания и доверия — суда не примерзают навечно к причалам из-за отсутствия запасных частей и коллективного запоя...
|
В Пусане есть даже русский торговый центр — так называемый Техас, где с самого раннего утра и до поздней ночи можно встретить "отоваривающихся" россиян, звучит русская речь — это "зазывалы" завлекают рыбачков в кафе и ресторанчики подкрепиться борщом или пельменями под добрую порцию "Абсолюта" или "Смирноффа". Здесь можно купить практически все. Раньше, до экономического кризиса в Южной Корее, -- по достаточно сходной цене. Сейчас с ростом курса доллара торговля поутихла, так что южные корейцы очень заинтересованы, чтобы наш рубль снова поднялся, чтобы мы стали побогаче и побольше денег смогли оставлять на уличных прилавках корейского Техаса.
Кстати, у россиян и южных корейцев много общего, начиная с экономического кризиса и приверженности к "зеленому змию". Местных "бичиков", спящих в подземных переходах, подложив вместо подушки под щеку стоптанный башмак, можно увидеть не так уж и редко, да и вообще бичей в Пусане хватает, как корейских, доморощенных, , так и наших, залетных. Правда, в отличие от нас, россиян, в Южной Корее борьба с экономическим кризисом — это общее дело всей нации, как в целом, так в отдельности каждого гражданина Республики Корея.. Они борются с кризисом сообща, и они победят его, потому что знают причины общей беды и видят совместные пути решения.
Корейцы — люди устоявшихся традиций. Их очень трудно переориентировать на что-то новое, еще не совсем понятное, неустоявшееся. Поэтому и в своих отношениях с Россией по развитию рыбопромышленного комплекса в целом они опаздывают (отработав по большому счету лишь "пусановскую" схему взаимодействия с российскими рыбаками). Они опаздывают предложить россиянам на тех или иных условиях свой рыбопромысловый флот, который простаивает в Корее, не имея ресурсов. Они опаздывают в предложении строить принципиально новый (в традициях России) промысловый и обрабатывающий флот. Они опаздывают с приходом на российский внутренний рынок, ограничиваясь рынком в Пусане (по обеспечению судов всевозможным оборудованием, топливом, продуктами питания и прочая, прочая, прочая...). В конечном итоге, когда Россия, наконец, предпримет ряд энергичных мер по возвращению российских рыбаков с рыбой и рыбопродукцией, судами и оборудованием в Россию, Южная Корея окажется не готовой к такому действию. По крайней мере, в настоящее время южнокорейские компании самого различного профиля уповают только на то, что поток российских рыбаков (и, соответственно, рыбы и морепродуктов) в ближайшие годы не иссякнет. То есть и в этом мы похожи — они тоже рассчитывают на "авось" и "небось".
А зря. Ведь все перспективы, которые имеются сегодня у Южной Кореи в рамках рыбной промышленности, связаны именно с российской рыбой, поток которой — контрабандный, воровской — будет постепенно иссякать. Пополнение рыбного потока (на уровне международного сотрудничества) возможно сегодня только при одном условии — присутствии южнокорейского капитала в рыбопромышленном комплексе России. Только в этом случае Пусан останется городом российских рыбаков. В противном случае произойдет иное — ведь появился уже так называемый "российский флот American Seafoods", имеющий эксклюзивные права на российский минтай, добытый этим флотом. Появятся и другие "российские" рыбопромысловые и рыбодобывающие флотилии со столь же эксклюзивными правами и обязанностями.
|
Поэтому Южная Корея может опоздать к дележу российских ресурсов и остаться ни с чем. И не быть тогда Пусану городом российских рыбаков. А жаль. Уж очень красив этот город.
Несмотря на тяжелые экономические проблемы и фактическую потерю во втором полугодии 1998 года основного экспортного рынка продукции из сурими, которым являлась Россия, южнокорейское производство сурими отрасль завершило 1998 год с относительно хорошими результатами.
Южнокорейский импорт сурими в 1998 г. снизился на 30% и составил 42395 т по сравнению с 60519 т в 1997 г. Доля минтаевого сурими в общем объеме импорта составила 21624 т или 51%, в том числе 13892 т из США и 6247 т из России. Сурими из прочих рыб, составляющее около половины импорта, Южная Корея ввозит приблизительно из 12 стран. Основным поставщиком и здесь являются США, импорт из которых составил 6386 т, импорт из Китая составил 4231 т, из Вьетнама—3259 т, из Таиланда—2816 т, из Аргентины—1463 т и из Канады—1103 т. Более низкие объемы были поставлены из Малайзии, Индии, Индонезии, Чили, Японии. Поставки из Китая, Вьетнама и Малайзии снизились более чем на 50% по сравнению с 1997 г., импорт из США снизился на 35%, из Индии—почти на 80%. Резко возросли поставки из Аргентины, Таиланда и Канады, причем объемы импорта были существенные. Заметно увеличился импорт также из Индонезии, Чили и Японии, но в каждом случае объем поставок был небольшим.
Такие резкие изменения в структуре поставок являются отражением борьбы южнокорейской рыбоперерабатывающей отрасли по производству сурими, как за сохранение источников поставок, так и за собственное выживание. Это было очень трудной задачей в условиях жесткой финансовой политики, направленной на ограничение импорта. В импорте был сделан акцент на закупки более дешевого сырца, а в экспорте—на увеличение ассортимента продукции из сурими. Одним из результатов этого явилось снижение средней импортной цены на 31%, до $1,39/кг КАФ Южная Корея, в то же время экспортная цена на южнокорейскую продукцию из сурими возросла почти на 1%.
Существенные изменения произошли и на экспортных рынках южнокорейского сурими отрасли. Экспорт в Россию (в основном крабовых палочек), благодаря его резкому росту в 1 полугодии 1998 г . снизился по сравнению с 1997 г. всего лишь на 1,3%, до 11752 т, несмотря на то, что за последние 4 месяца 1998 г. он составил всего несколько сотен тонн. Здесь южнокорейские экспортеры проявили большую гибкость и, утратив рынки крабовых палочек в некоторых районах России, они сумели развить эти рынки в других регионах, в частности на российском Дальнем Востоке.
Поставки в Испанию, второй крупнейший экспортный рынок, снизились по сравнению с 19Э7 г. на 4% и составили 10757 т, экспорт в Италию возрос на 20%, до 3840 т, а в Бельгию—упал на 18%. Поставки в Голландию удвоились и составили 1175 т, тогда как экспорт в Норвегию сократился в 2 раза и составил тоже 1175 т. Такие изменения в южнокорейском экспорте продукции из сурими в западноевропейские страны были обусловлены главным образом повышением импортных пошлин в ряде европейских стран и смещением потребительских предпочтений в некоторых из них в сторону свежей рыбной продукции.
Южнокорейское производство сурими в российских водах в 1998 г. снизилось на 1/3 и составило примерно 21000 т. Это произошло вследствие плохого состояния запасов минтая. По некоторым данным, южнокорейские промысловые операции в российских водах неоднократно срывались из-за недостатка средств.
С конца 1998 г. южнокорейские импортеры начали значительно увеличивать закупки сурими, чтобы пополнить складские запасы, заметно оскудевшие в течение трудного для страны 1998 года. Высказывались также мнения, что эти закупки являются скорее отражением увеличения спроса, чем простым пополнением складских запасов сырца.
Таким образом, Южная Корея заняла прочные позиции на рынке сурими и продукции из него. Предполагается, что производство сурими южнокорейскими судами в российских водах останется на низком уровне и потребность в сырце будет восполняться за счет импорта. Пока неясно, сохранится ли тенденция к росту доли низкосортного дешевого сурими в импорте или же улучшение состояния экономики побудит южнокорейских промышленных пользователей повысить требования к сырцу.
Содержание |
|
 |
 |