ВСТРЕТИМСЯ НА МАЛОЙ ХАПИЦЕ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ГОДА.

С вертолета МИ-8 Малая Хапица выглядела как в той сказке про двенадцать месяцев, когда в заснеженном лесу в лютую стужу растаяла поляна и на ней появились цветущие подснежники. Правда, здесь была не зима, а конец июня, ярко светило солнце и ветерок, хотя нес не очень-то летнюю прохладу, все же не дышал стужей. Да и весенних цветов не было видно, всего-навсего яркая молодая зелень проглядывала прогалины в снежном покрове, который еще довольно толстым слоем покрывал землю, и ветки деревьев тянулись к солнечному свету уже распустившимися листочками. Сказочную идиллию нарушали только тучи комаров, оголодавших в здешних безлюдных местах. Впрочем, обращать на них внимание времени не было, как и любоваться природной красотой. Счет шел уже на минуты. В резерв, оставшийся от пяти часов, отведенных на операцию, которую я для себя окрестила "Малек", нужно было уложиться во что бы то ни стало, иначе год труда целого коллектива людей пропал бы безвозвратно. Кстати, безвозвратно в буквальном смысле слова, потому что в тот день в Малую Хапицу выпускали молодь усть-камчатской нерки, которая через несколько лет должна вернуться сюда, в родную речку, а если бы мальки не выдержали перелета, то, конечно, ни о каком ее пополнении искусственно выращенным лососем здесь не могло бы быть и речи. Об этом руководство ООО "Роял Стэйт" знало и на риск пошло совершенно сознательно. Но не тот безрассудный риск, что мотивируется знаменитым русским "авось", а на тщательно выверенный и обдуманный. Расчет строился так. Опыт перевозки молоди авиатранспортом уже установил точный предел времени, которое рыбные младенцы могут выдержать - не более пяти часов, причем с момента отлова из бассейна. От рыбоводного лососевого завода "Озерки", где изначально планировалось инкубировать икру, до Малой Хапицы - три с лишним часа лета. Если заранее приготовить специальные пластиковые бидоны, полиэтиленовые двойные мешки, все необходимое, то с достаточным количеством рабочих рук можно сократить время подготовки молоди к полету, перевозки к вертолету и погрузки на борт до минимума, чтобы оставался резерв для непредвиденной задержки в полете и выпуска мальков в речку. Задача, надо признать, непростая, но теоретически выполнимая. Практически с ней тоже удалось справиться.

Еще за несколько дней до запланированной операции, когда комиссия специалистов Камчатрыбвода, КоТИНРО, представителей Елизовской администрации и санэпиднадзора "принимала" молодь, то есть определяла ее навеску и здоровье, обсуждалось, как все будет происходить. Рыбовод завода Константин Альбертович Рябов провел всех в цех, где мы убедились: все действительно уже готово. Кстати, состояние рыбешек было признано хорошим, что уже удивительно. Ведь один перелет, еще в состоянии икринок, они уже перенесли и вполне могли позволить себе быть ослабленными по сравнению с теми, что выращивались в соседних бассейнах, не подвергшиеся в зародыше стрессу дальнего переезда. Но... Готово было все, кроме погоды. В назначенный день авиадиспетчер сначала отложил вылет вертолета из-за бушевавшей по трассе грозы, а потом и вовсе дал отбой. На следующий день, казалось, все повторится. В восемь утра командир экипажа Артур Извозчиков еще не получил "добро", в девять, десять, одиннадцать тоже. Ожидание удручало и расхолаживало всех. Однако, когда в час дня Артур сообщил, что можно лететь, настроение моментально изменилось. Последние приготовления заняли считанные минуты, и началась работа - такая слаженная и будто многократно отрепетированная, какую не часто увидишь. Каждый знал, что ему нужно делать и как. Конвейер действовал безошибочно. Рабочие специальными сачками отлавливали мальков и аккуратно выкладывали их в бидоны, где уже были уложены мешки и залита вода из бассейна. Затем Нина Сергеевна Кран из отдела рыбоводства Камчатрыбвода закачивала в бидоны кислород - без него путешествие молодь не может выдержать. Емкости герметично закрывались и сразу загружались на стоящий у дверей цеха грузовик. Когда последний бидон был на его борту, машина поехала к вертолету, который стоял неподалеку на лесной поляне, где "ночевал". И здесь загрузка прошла без задержек. Когда за нами, пассажирами, закрылась дверь вертолета, директор по производству "Роял Стэйт" Михаил Григорьевич Курсаков сообщил: на этом этапе уложились в полчаса, начало отличное.

Но успокаиваться было рано. Неожиданностей могло быть множество. Особенно беспокоила погода. На Камчатке она постоянством не отличается. И еще - чтобы температура воды в емкостях с мальками не поднялась. Перегрев для них смертельно опасен. Но оказалось, что все тревоги были напрасны. Погода в тот день не капризничала, дело свое пилоты авиакомпании "Ксудач" знали прекрасно - А. Извозчиков признался, что молодь рыбы раньше перевозить не приходилось, хотя с другой живностью дело имел, к примеру, с оленятами. На Хапице же нас ждал сюрприз. Всего несколько дней назад вода в реке была восемь градусов, как и в бассейнах рыбоводного завода, а тут вдруг резко потеплела: термометр показывал пятнадцать. Ничего не скажешь, очень кстати пришлось сэкономленное в Озерках время. Бидоны поставили прямо в речку, открывали и крышками заливали в них речную воду. Не сразу, небольшими порциями, чтобы мальки постепенно привыкали к изменившимся внешним условиям. Судя по тому, как бодро они шныряли в непривычно тесноватых емкостях, процесс адаптации проходил успешно. Снулых рыбешек почти не было - а именно этого особенно опасались, да, в общем, даже ожидали Нина Сергеевна Кран и Константин Альбертович Рябов. Сам выпуск прошел быстро. Но улетать мы не спешили. Надо было убедиться, что мальки "скатились" в речку, а не прячутся в прибрежной гальке. "Есть у молоди нерки такая пакостная привычка,- рассказывала Нина Сергеевна. - Вот, смотрите, бултыхаютя среди камней". И все ходили по берегу, отыскивая непослушных беглецов, чтобы направить их по течению. Всех, конечно, углядеть не удалось. Рыбоводы научились к этому относиться философски, потому что знают: все-равно на каждом "шагу" этих малявок подстерегают опасности. И в самой речке, и потом в море. Неспециалисты всегда удивляются: как, возврат мальков взрослыми рыбами всего два процента? Для профессионалов же это нормальный показатель. Правда, в мировой практике он иногда достигает и пяти процентов, но очень редко. Называйте это как хотите - естественный отбор или жестокость природы, но так есть и, наверное, будет всегда. Двести двадцать тысяч мальков этим летом выпустил "Роял Стэйт". Сколько зрелой нерки вернется в Малую Хапицу? Нетрудно подсчитать. Около двух с половиной тысяч экземпляров. Такое количество существенно не повлияет на общую численность оскудевшего усть-камчатского стада - понимают в компании. Поэтому и считают, что в нынешнем году был только эксперимент. Но уже на будущий закладывают в инкубатор десять миллионов икринок. Вообще же в проекте поставить на Малой Хапице рыбоводный завод. Свой собственный, а не арендовать незадействованные мощности в Озерках.

- Зачем вам это? - спросила я генерального директора "Роял Стэйт" Игоря Николаевича Прошина. Ведь получая лимиты на вылов лосося, нет никакой нужды вкладывать огромные деньги в строительство рыбоводных заводов и иметь еще потом массу забот. Никто этого и не делает.

Оказывается, и Прошину, и президенту компании Ли Владимиру Николаевичу этот вопрос задают постоянно. Причем совершенно искренне. Хотя и по разным причинам.

Например, рыбопромышленникам, в подавляющем большинстве, вряд ли хотелось бы введения такой практики для всех. В "Роял Стэйт" думают иначе.

- Да, мы считаем справедливым, получая право на вылов части искусственно воспроизведенной нами рыбы. Но на всю ведь не претендуем. Пользуясь природными рыбными запасами, мы их и восстанавливаем,- объясняет генеральный директор компании. При этом он не претендует на первооткрывательство. Потому что достаточно вспомнить историю Камчатки, чтобы убедиться: эта теория на полуострове имела практическое воплощение еще в дореволюционные времена. Первый инкубатор на реке Быстрая был построен в 1914 году рыбопромышленным акционерным обществом <Грушницкий и К>. А на реке Камчатка, как известно, стоял рыбоводный завод промышленника Демби. Может быть, тот и не горел желанием тратить капитал на благородные национальные цели, но власти поставили условие: хочешь рыбачить - разводи лосося. В первые годы советской эпохи это правило тоже сохранялось, да и позже, только в гораздо меньших масштабах. Лишь в последнее десятилетие искусственное воспроизводство активизировалось. Но отнюдь не за счет пользователей ресурсами. Даже наоборот. Парадокс, но все пять лососевых рыбоводных заводов находятся в ведении Камчатрыбвода - государственной организации, которая занимается охраной рыбных запасов. И опять же, в конце концов не так уж важно, кто несет затраты на восстановление лососевых ресурсов - государство или промышленники. Вопрос в другом. При существующей сегодня системе распределения лимитов промышленность не заинтересована рационально их использовать. Кстати, генеральный директор Дирекции экспериментально-производственных заводов Камчатрыбвода В. В. Елезов даже обратился к депутатам областного Совета с предложением законодательно закрепить право предприятий, занимающихся заводским воспроизводством рыбных запасов, на рыбопромысловые участки и лимиты в устьях рек, на которых действуют их рыбоводные заводы - это даст гарантии долговременной рыбалки тем рыбопромышленникам, которые будут вкладывать средства в воспроизводство лососей.

Предприниматель, если ресурсы подорваны, может поступить предельно просто - найти другую сферу бизнеса. При условии, разумеется, если именно в развитие рыбного хозяйства не сделал весомых вложений. Он может себе позволить жить одним днем, стремясь получить максимальную прибыль при минимальных расходах. Но так никогда не поступит промышленник, инвестирующий воспроизводство морских биоресурсов. Совсем не случайно количество промысловых единиц, рабочих мест все сокращается и сокращается на бывших государственных предприятиях, где к рыночным формам хозяйствования так и не смогли привыкнуть, а также не смогли понять, что прежде всего дальновидность и планирование будущего дают стабильность в развитии. В <Роял Стэйт> все по-другому. Зарегистрированная пятого апреля 1996 года, компания каждый год расширяет сферу своей деятельности. Создана собственная береговая база, плавцеха для переработки сырца, производства и хранения продукции высокого качества, приобретены транспортные суда для ее перевозки. Так, если еще в прошлом году промысел велся на восточном и западном побережьях, то в этом - уже и на северо-востоке Камчатки. За год увеличились мощность плавсредств на 60 процентов, морозильного оборудования с 40 до 60 тонн в сутки, а количество рабочих мест с 56 до 81 в смену. Показательно и то, что вся выловленная и принятая рыба идет только в собственное производство. Стабильность бизнеса, планирование его развития требуют уверенности, что будет на чем развиваться. Вот, собственно, почему руководство компании решило заняться искусственным воспроизводством лосося. А так как среди его видов как наиболее ценному предпочтение отдается нерке, то и внимание было обращено именно на нерку бассейна реки Камчатка. Правда, установка там собственного завода дорога (хотя проект его уже подготовлен), и пока компания арендует мощности завода "Озерки", рассчитанного на закладку 20 миллионов икринок в год, но из-за ограниченного водоснабжения инкубирующего вдвое меньше. Подписанное с Камчатрыбводом пятилетнее соглашение предусматривает, что "Роял Стэйт" строит дополнительный к действующей системе водовод, что и было сделано осенью прошлого года.

- Зачем вам это нужно? - спрашивают руководителей компании и специалисты-рыбники, ученые. Их интерес продиктован иными, нежели у рыбопромышленников, мотивами. Несмотря на колоссальный опыт искусственного воспроизводства рыбы в мире, не все так просто и однозначно в рыбоводстве. В Японии поводов для научных дебатов нет, потому что лосось в диком виде в их реках не водится. Как говорится, выход тут один: выращивать искусственного. В Америке же, однажды кинувшейся к массовому выращиванию лососевых, со временем возникла проблема. Катастрофический подрыв численности диких популяций в основной лососевой реке США, казалось бы, не оставлял никаких сомнений в необходимости начатой кампании. Рыбоводные заводы начали создаваться десятками. Только в штате Вашингтон построили 150. А общее количество выпускаемой молоди превысило миллиард штук в год. Но выяснилось, что ее скату в реку препятствуют плотины многочисленных гидроэлектростанций и мальки просто массово гибнут. Для спасения искусственных лососей американцы предпринимают поистине титанические усилия. Роют обводные русла, строят специальные заводы, устраивают множество приспособлений для того, чтобы рыба могла пройти к естественным нерестилищам. Перед правительством даже ставился вопрос о ликвидации части плотин и дамб. Кроме того, дорогостоящие мероприятия для спасения молоди делают искусственного лосося просто-таки золотым - его цена в несколько раз превышает рыночную. Приводилась даже такая поразительная цифра: расходы, чтобы вырастить одного лосося, достигают ста тысяч долларов.

Но если бы все упиралось только в доллары. Все чаще американские ученые поднимают более серьезный, на их взгляд, вопрос. Несмотря на размах искусственного воспроизводства, численность диких популяций продолжает сокращаться. Причина проста. Мясо выросшего в естественных условиях гораздо вкуснее, чем у заводского, и браконьерство процветает не на шутку. Американскому дикому лососю уже по-настоящему грозит полное истребление. Причем, человек тому виной и прямо - как браконьер, и косвенно - выпуская в реку искусственного лосося. Дело в том, что дикие и искусственные популяции смешиваются. Гибридные экземпляры, как установили ученые, соединяя в себе особенности и тех и других, <получаются> по худшему варианту. Мясо теряет вкусовые качества, иммунная система ослабевает. Соотношение же в реке Колумбия численности диких и искусственных лососей так неравнозначно, что дикие просто исчезают как вид. Сохранить их в естественном виде практически невозможно.

Возможно, поэтому американцы, истребив свое природное богатство, проявляют беспокойство о лососевых ресурсах других стран. В начале июня в Портленде было международное совещание по вопросам сохранения биологического разнообразия камчатского лосося. Как рассказывает ученый из Петропавловска Владимир Николаевич Бурканов, бывший его участником, специалисты США предупреждают, что искусственное рыбоводство чревато изменением (конечно, в худшую сторону) генофонда дикого лосося. Ценность же его камчатских популяций настолько велика, что к этой проблеме чувствуют себя причастными ученые многих стран мира. Многие, к примеру, уверены, что бурное развитие искусственного воспроизводства рыбы было преждевременным. Недостаточно проводилось опытов, исследований. Высказывалось много интересных мнений и даже неожиданных для специалистов. Вот одно из них: возможно, что переполнение нерестилищ не только не приводит к вредным последствиям, на наоборот, стимулирует сохранение биоразнообразия. В. Н. Бурканов, по его словам, не уверен, что это так, однако согласен - и это мнение нужно учитывать. Во всяком случае, исследования необходимы.

Вопрос "Зачем вам это нужно?" американцы адресуют не только и не столько "Роял Стэйт", сколько рыбоводам Камчатки. Так, Центр дикого лосося просит Россию не повторять ошибки американцев. Тем более, что затраты на искусственное воспроизводство не окупаются. А Программа Развития ООН по сохранению биологического разнообразия камчатского лосося приоритет отдает вообще исключительно охранным мероприятиям, иными словами, лосось нужно сохранять, а не воспроизводить в заводских условиях.

Искренность и самокритичность американцев не могут не подкупать, однако слепо следовать советам, которые даются пусть и из самых добрых побуждений, все же неразумно. Наши ученые и специалисты тоже ведь размышляют над этими вопросами, и давно. Но найти ответ на них не так просто. Скажем, руководитель отдела ихтиологии Камчатрыбвода Валентина Павловна Урнышева полагает, что американская проблема Камчатке не грозит. Сочетать естественное и искусственное воспроизводство, чтобы регулировать численность лосося - вот что действительно важно. Пока молодь наших рыбоводных заводов отрицательного воздействия на генофонд диких популяций не оказывает. И не вытесняет их - не те объемы. Но планировать дальнейшее развитие рыбоводства нужно осторожно, тем более, что существует трудность с учетом возврата искусственной рыбы. Выращивание молоди при чередовании разных температур, что доступно нам сейчас в финансовом плане, не всегда дает точные результаты. Как и другие, не требующие больших затрат. Самые же эффективные методы мечения мальков (например, магнитное) дорогостоящи и трудоемки. И потом, много зависит от того, в какие водоемы выпускается молодь. Скажем, <Роял Стэйт> - в Малую Хапицу, где дикая популяция подорвана. Компания же формирует в этой реке свое маточное стадо. Виктор Егорович Кран, начальник отдела рыбоводства Камчатрыбвода, к искусственному воспроизводству вообще относится положительно. Хотя бы из тех соображений, что без него россиян оттеснят на прибрежное рыболовство. Еще один аргумент: промышленное изъятие лосося - а это огромные объемы - обязательно требуется компенсировать, иначе численность будет неуклонно уменьшаться. Другое дело, что надо решать и проблему мечения - не только нам, многим странам, чтобы исключить по сути браконьерский промысел заводской рыбы. В эксперименте же, который осуществила этим летом "Роял Стэйт", Виктор Егорович тоже видит только положительные стороны. Ведь Камчатрыбвод не в состоянии охватить водоемы всей территории области - все его заводы расположены невдалеке от Петропавловска, а компания ведет деятельность в Усть-Камчатском районе. Вот помощь и контроль будут обеспечены.

Сложно относится и к проблеме, и к эксперименту главный редактор регионального информационного дайджеста "Северная Пацифика", президент Благотворительного общественного фонда спасения лососей Камчатки Сергей Иванович Вахрин. Его детство прошло в устье реки Камчатка, и он может только радоваться ее возрождению. Но с оговорками. Там, где нерестовые ручьи уничтожены сельскохозяйственными удобрениями, браконьерством, обезвожены - да, помощь рыбоводства нужна. А есть на реках места, которым вмешательство рыбоводства противопоказано категорически, здесь возможна разве что фертилизация - искусственное удобрение водоемов, как в жизни, это осуществляют вулканы. Искусственное воспроизводство чревато и видоизменением молоди. У нее, к примеру, начисто отсутствует реакция на тень, а значит, утрачен инстинкт самосохранения. По мнению Вахрина, возможен компромиссный вариант.

Примет Камчатка эксперимент или отвергнет его? Первый возврат нерки это покажет. Не исключено, что у нас искусственное воспроизводство неприемлемо в принципе. Тогда - искать другие варианты. Может быть, воссоздание среды обитания. Может быть, что-то еще. Компания <Роял Стейт> рассматривает проблему рыбоводства комплексно и считает, что здесь три единые задачи: искусственное воспроизводство, регулирование рыболовства, охрана рыбных запасов и биоресурсов. Но какие бы опасения ни высказывали специалисты - а руководители <Роял Стэйт> хотели от них только откровенности, все единодушно были рады, что выпуск юной нерки прошел благополучно.

- Честное слов, я долго колебалась, когда мы принимали решение о заключении экологической экспертизы,- Полина Ефимовна Веричева из Госкомкамчатэкологии тоже не скрывала прошлых сомнений, да пожалуй, еще полностью не развеявшихся и теперь.- Но мне сразу понравилась эта компания тем, что без споров, пререканий предоставляла любую документацию, которая нам требовалась. Делала это быстро, аккуратно, очень добросовестно. Все-таки такая открытость рождает ответное доверие. Видно, что люди убеждены в своем деле и хотят выполнить его хорошо. Я представляю, сколько труда они вложили. Рада, что все прошло нормально.

Но последним аргументом, решающей оценкой станет все же только результат. Так что встретимся на Малой Хапице через четыре года.

Елена ФЕДОРЧЕНКО,

Специально для "Северной Пацифики".

Содержание