Как дальше жить будем?

 

 

Попытка оценить итоги проведенных в Москве аукционов по продаже квот на вылов морских биоресурсов представляется возможностью извлечь уроки из ничего. Сегодня пока еще рано говорить, как отразится это на рыбной промышленности в целом. В чем опасность аукционов? В том, что через два-три года не будет ни налогов, ни компаний, с кого их брать. Но даже это не самое страшное — это всего лишь следствие. Гораздо опаснее причина — работники министерств и ведомств, которые «пробивали» аукционы, просто не знают реальной экономики рыбного хозяйства. Поэтому и решения принимаются абсолютно неверные. Как специально — любой документ, любое решение, подготовленное в недрах Правительства, ведет только к разорению наших предприятий. И вдобавок все кричат, что «рыбаки — это жулики, браконьеры и преступники! Их надо еще больше прижать!» А ведь во всем мире рыболовство убыточное. Его задача — кормить население.

Рыболовство во всех странах поддерживается государством в той или иной форме. Достаточно сказать, что во время Великой Отечественной войны рыбников на фронт старались не брать. А наше Отечество пережило эту страшную войну во многом благодаря рыбе. Опять-таки — взять пресловутый ящур. Рыба им не болеет! А это чистый белок, необходимый для питания людей.

Однако это все слова. Теперь давайте посчитаем. Например, на аукционе краб опилио продавался в среднем по $2500 за тонну. То есть стоимость сырья в воде за 1 килограмм — $2,5. Но при учете коэффициента выхода готовой продукции (в дело идут только крабовые конечности) из 1 кг сырья получается только 600 г продукции. То есть себестоимость 1 кг продукции составляет уже $4. На краб опилио в Японии (а это самый крупный рынок) жесткая конкуренция — большие поставки из Америки, причем очень качественного краба. Поэтому продукцию из опилио на круг больше чем за 700 иен ($5,8) не продашь. Выход для производителя — «гнать» только верхние группы: продукцию первого сорта. На практике это значит, что промысловики будут выбирать из всего улова только конечности от самого крупного краба. И будут выпускать за борт более мелкие особи, которые из-за перепада давления, повреждений начнут массово гибнуть — может, процентов 20 из отпущенного краба и выживет, но сомнительно. Могу привести такой же отрицательный пример по добыче и переработке камчатского краба и краба-стригуна бэрди.

В итоге рыбопромышленник все равно окажется в убытке — $1,8 с килограмма не покроют всех расходов по подготовке судна к путине — огромные расходы на ремонт, топливо, снасти, зарплату экипажа и так далее. Чтобы минимизировать убытки, придется действовать жестко. Судовладелец будет экономить на зарплате экипажа, на продуктах питания, орудиях лова, ремонтах — ведь оборотные средства он отдал вперед, за квоту.

Скажу ответственно — браконьеров среди рыбопромышленников меньшинство. Многие из нас не умеют и не хотят заниматься незаконным промыслом. Но рыбак обязан «закрыть» поставки кредиторам — ведь те дают деньги, чтобы выполнить свой производственный план, свои договоры. Иностранный покупатель, который дает миллионный кредит, свои деньги заберет в погашение долга, — просто заплатит меньше за того же краба. Кроме того, кредит дают под залог имущества — парохода. Нашему предприятию дали кредит на приобретение квот — $1,8 миллиона. Но два парохода были уже заложены — у нас и так $3 миллиона кредита на подготовку судов к промыслу. Эти $1,8 миллионов мне дали на условиях, что заложу третий пароход.

В общем после подсчета выяснилось, что по крабу компания «Фиш Рэйн» либо получит убытки, либо, в самом лучшем случае, сработает на ноль.

Можно ответить и на такой вопрос — как это при таких ценах на готовую продукцию ($10–18 долларов за килограмм) и при квотах в десятки, а то и сотни тонн, могут быть убытки?

Ответ очень простой — из-за накладных расходов!

Знаете, сколько стоит простой парохода в порту? От 78 тысяч до 92 тысяч рублей. В сутки! Это в среднем $3000. На промысле расходы возрастают минимум вдвое. То есть пароход ничего не заработал, а более $6 тысяч в день надо отдать. Я эти цифры не выдумал — они есть в бухгалтерии фирмы.

Скажу просто — экономическая эффективность рыбного промысла составляет в лучшем случае 5 %. Да, оборотные средства впечатляют — это миллионы долларов. Но что в итоге? Совершенно непродуманные налоги, сборы и как апофеоз — аукционы. И это на фоне массы других проблем, стоящих перед отраслью.

Еще одна проблема — старение флота. По статистике средний возраст рыболовных судов в России составляет 17,5 лет. В настоящее время стоит вопрос о приобретении современных высокоэкономичных добывающих и перерабатывающих судов. Такие суда есть — это суда японской и норвежской постройки. Они, как правило, приобретаются в рассрочку.

При ввозе судов, купленных российскими компаниями в Россию, таможня рассматривает эти суда как обычный товар. И, согласно нашему таможенному законодательству, требует уплаты импортной пошлины и НДС. В то же время законодатель упустил то, что рыбак, так же как и крестьянин, кормит народ. Аграрии имеют определенные льготы при ввозе в Россию импортной сельскохозяйственной техники.

Вернемся к реальной экономике. За границей (говорим о Корее и Японии) прохождение денег и обслуживание судов происходит быстро. Цены на услуги примерно те же, что и у нас в портах, но обслуживание происходит гораздо быстрее. И нет таких потерь, связанных с чиновничьим беспределом. У нас огромное количество контролирующих организаций предоставляют услуги по государственным расценкам. Но ведь их настолько много, что получается солидная сумма плюс время. И рыба, и деньги «замораживаются». Напомню — простой «стоит» $3000 в сутки!

Компания «Фиш Рэйн» изначально создавалась как экспортная. Хотя по некоторым видам продукции, которую мы можем выпускать, российский рынок гораздо более выгодный — просто выше цены, например, на минтай. Конечно, мы идем к российскому рынку. Но уже с ужасом думаем, чего это нам будет стоить…

Рыбакам деваться просто некуда. Для людей эта работа — единственный источник существования. В конечном итоге рыбопромышленник поставлен в такую ситуацию: либо он возьмет квоту по этим ценам и протянет хотя бы год, либо он разорится уже сегодня. Естественно, он приложит все усилия, чтобы создать какой-то задел, даже для перехода из рыбного в другой бизнес.

В любом случае аукционы однозначно загоняют рыбаков в «серую зону». Причем 6 млрд рублей, которые должно получить от аукционов государство, — для бюджета просто «капля». Но в целом для экономики России это огромный минус. Будет подорвана экономическая база целой отрасли, причем всего за один год.

Раньше, по неофициальным данным, было порядка 40–50 судов, которые вели браконьерский лов, перелавливали квоты или вообще работали без квот. Сейчас, в частности по крабу, из официальных 150, или чуть более, крабовиков две трети будут работать, занижая официальные отчеты.

Да, рыбаков будут «ловить». И, наверное, будет все больше и больше фактов задержания, показательных процессов, сообщений в прессе. На мой взгляд, единственный плюс аукционов на квоты заключается только в том, что многие рыбопромышленники наконец поняли, что лучше отдать какую-то часть прибыли, чем потерять все. Но ведь одновременно с аукционами в Комитете рыбного хозяйства обсуждался проект по введению платных квот. Там были реальные деньги, которые любой судовладелец заплатил бы, причем в реальные сроки.

Есть вещи, которые из Москвы кажутся мелкими и ненужными, а для рыбака это основа жизни. Та же плата за ресурсы. Например, если сразу заплатить всю сумму, то тебе не хватит денег подготовить флот, чтобы выйти к началу путины. Но если дать тебе возможность оплатить квоты после начала путины, когда начали поступать деньги от реализации продукции, ты заплатишь. Кстати, раньше также существовали платные квоты. Деньги за них получали как в Москве, так и в регионах. На рыбацкие деньги в регионах решаются не только социально-экономические программы. Наша фирма внесла определенный вклад в топливно-энергетическую программу Камчатки. Не секрет, что камчадалы и сегодня ощущают на себе нехватку электроэнергии и тепла. Это также для нас большая проблема, особенно для наших семей

К сожалению, к рыбакам никто не прислушивается. В обществе изначально создано мнение, что рыбаки — нарушители, браконьеры и преступники. Это совершенно не так. Рыбаки — нормальные, порядочные люди. Просто их силой загоняют в теневую экономику. Но я, например, не хочу нарушать законы, как не хотят их нарушать и абсолютное большинство моих коллег и товарищей.

Сегодня отрасль активно разрушается. И делается это только потому, что судьбоносные, в буквальном смысле этого слова, решения принимаются на основе ложных данных. Мы хотим сотрудничать с правительством, помочь разработать нормальные законы, чтобы страна получала деньги и продукты питания, а мы не разорялись, работая честно. Ведь самое интересное то, что от государства не нужно никаких вложений. Нужна нормативная база и только.

Хочется напоследок сказать еще вот о чем: на Дальнем Востоке основу экономики, а значит, и жизни населения, составляет рыбная отрасль. Например, на Камчатке 85 % промышленности — рыбная. Разорят ее — людям будет просто не на что жить. Это во-первых. Во-вторых, все средства от продажи на аукционах квот на добычу рыбы и морепродуктов уходят в федеральный бюджет. А региональные бюджеты, и прежде всего дальневосточные, теряют большие налоговые поступления. Шахтерские волнения достаточно долго сотрясали страну. Зачем же еще раз наступать на те же грабли?

 

1. В аукционах на охотоморский минтай приняли участие четыре компании Ассоциации «Союз рыболовецких колхозов и предприятий Сахалинской области» (АСРКС), эксплуатирующие суда проекта ФВС-419. Всего было приобретено 27,5 тысяч тонн минтая на сумму около 4 млн долларов США, причем это только по стартовым ценам. В связи с тяжелой промысловой обстановкой и строго ограниченным временем промысла данного объекта, освоение аукционных квот составило 63,5 %. Общий недолов аукционных квот составил более 10 тыс. тонн, а прямые убытки, без учета выловленного минтая по аукционным квотам, составили порядка 1,5 млн долларов.

2. С учетом того, что все лимиты на вылов крабов оказались аукционными, 20 единиц средне- и малотоннажного флота АСРКС, переоборудованные на крабовый промысел, остались без работы. На 1 мая 2001 года, т.е. за четыре месяца текущего года выловлено всего 3 тонны этого объекта. Из-за отсутствия оборотных средств только один рыболовецкий колхоз АСРКС из девяти смог принять участие в аукционе, заплатив при этом во много раз выше стартовой цены. Учитывая только стартовые цены на краб, которые составляют от 1,5 до 2,5 тыс. долларов США за 1 тонну, прямые потери предприятия составили более 250 тыс. долларов США.

3. На сегодняшний день под вопросом находится выход на промысел сайры пяти среднетоннажных судов Ассоциации, т.к. бесплатных квот на вылов этого объекта выделено по 300 тонн на судно. Для безубыточной работы на сайре необходимо, как минимум, по 1 тыс. тонн. Таким образом, колхозам необходимо дополнительно приобрести на аукционе по 700 тонн, а это даже при стартовых ценах 1,3 тыс. рублей за тонну, составляет около 1 млн рублей на каждый борт. При этом еще неизвестно, будет ли добыча рентабельной.

4. До сих пор нет никакой ясности в отношении промысла такого важнейшего для Сахалина объекта, как горбуша, хотя до начала путины 2001 года осталось менее одного месяца.

Как показывает статистика, прямые убытки для бюджета Сахалинской области по итогам работы в первом квартале 2001 года составили около 10 млн рублей.