Нефть или рыба? Этот клич у нас песней зовется…

 

 

Итак, еще раз обратимся к фактам — результаты исследований как в составе локального, так и регионального мониторинга окружающей среды свидетельствуют о том, что северо-восточный «морской район», в пределах которого и расположены нефтегазовые месторождения, является наименее загрязненной акваторией Сахалинского шельфа, в научном, а не абстрактно-юридическом понимании термина. Это зафиксировано в нескольких отчетах научно-исследовательских и контролирующих организаций различных ведомств — Госкомрыболовства, Росгидрометео-службы, МПР. В чем выражается «отравление» «токсичными буровыми отходами» и откуда господин Горохов узнал о тысячах тонн попавшей в море нефти, теперь не является загадкой — из предыдущих публикаций ОО «Экологическая Вахта Сахалина».

Говоря о причинах и следствиях существующей структуры биоценозов, член-корреспондент РАЕН, похоже, забыл о специфике гидрологических условий в прибрежной зоне северо-восточного побережья Сахалина, где суммарная скорость течений достигает 1 м/с, а активные литодинамические процессы наблюдаются до глубины 50 метров. Более того, песчаная прибойная литораль считается самым бедным по составу и количеству организмов биотопом не только в рыбохозяйственной науке. Поэтому до сих пор район остается недоиспользуемым и малоизученным, а традиционно промысел ведется в закрытых заливах лагунного типа. Об отсутствии значительных скоплений промысловых объектов в «морском районе» северо-восточного Сахалина рыбаки, просто из практического опыта, знали задолго до того, как начались планомерные научные исследования по оценке их запасов, а тем более разведки и освоения нефтегазовых месторождений. Если говорить об Охотском море в целом, то рыбаков гораздо больше волнует вопрос — что будет с рыбной житницей России при аукционной продаже квот? Но это уже совсем другая история.

Однако самое нелепое высказывание В. К. Горохова касается нефти. Как вы уже поняли, поиск нефтяного загрязнения, которое произошло вследствие попадания в море тысяч тонн нефти при сбросе отыходов бурения, ничего не дал. Возможны два объяснения этому феномену — либо кто-то быстро и незаметно собрал всю нефть, либо за-грязнения такого масштаба просто не было.

Что касается планов будущей добычи, то никто не отрицает ни чрезвычайную опасность нефтяного загрязнения для водных биологических ресурсов, ни вполне реальную возможность аварийных разливов нефти, пусть и c небольшой вероятностью. Однако необходимо вести кропотливую и совершенно конкретную работу по решению двух основных задач. Первая состоит в тщательном производственном контроле и организации мероприятий по предотвращению аварийных разливов, а также готовности к их ликвидации, созданию единой системы реагирования на возможные разливы как ведомственного, так и государственного уровня. Вторая заключается в проведении постоянного экологического мониторинга и комплексных экологических исследований в прибрежной зоне как для получения фоновых данных и выявлению наиболее уязвимых участков, с целью их приоритетной защиты, так и для моделирования поведения нефтяного пятна. Заинтересованным в проблеме читателям и «экологам», желающим ознакомиться с фактами, рекомендую обратиться к монографии одного из наиболее авторитетных специалистов в данной области — профессора С. А. Патина «Экологические проблемы освоения нефтегазовых ресурсов морского шельфа» (Москва: Издательство ВНИРО, 1997). В книге обобщен мировой опыт изучения, контроля и предотвращения экологических последствий добычи нефти и газа на морском шельфе. Так, согласно мировой статистике, при авариях на буровых платформах на шельфе Великобритании теряется от 0,001 до 0,03 % добытой нефти (Monk, Cormack, 1992: цит. по Патину, 1997). Статистики по количеству нефти, попадающей в море при транспортировке танкерами в процентах от добытой нефти, — нет, поскольку процесс носит скачкообразный характер, вследствие либо отсутствия разливов, либо огромного количества нефти, попадающей в море при аварии. Более того, кроме танкерных перевозок, с морских месторождений нефть может транспортироваться по трубопроводам и наоборот, а соотношение способов транспортировки в различных районах Мирового океана неодинаково. Тем не менее, вероятность аварий танкеров с водоизмещением более 10 тыс. т оценивается примерно в 2,3 % на каждые 10 млн дедвейта. Следовательно, 0,02 % — это вероятность аварии при перевозке нефти танкерами такого класса. Член-корреспондент оказался прав в одном: теоретически количество пролитой нефти может составить тысячи тонн, но для этого достаточно аварии и одного танкера.

По статистике за 1990 г. из общего количества нефти, попавшего в Мировой океан, береговые источники составили 50 %, транспортировка нефти — 24 % (из них аварии танкеров менее половины), морская добыча нефти — 2 %, атмосферные поступления (вследствие неполного сгорания нефтепродуктов) — 13 %, природные утечки — 11% (GESAMP, 1993; цит. по Патину, 1997).

Что касается поведения нефти в море, то в среднем лишь около 1–3 % (иногда до 10–15 %) сырой нефти растворяется в воде, тогда как испаряется до 40 % от ее исходного количества. Остальная часть находится в поверхностной пленке, переходит в эмульсии, осаждается на взвешенные в воде частицы и оседает на дно (Патин, 1997). В условиях открытого моря биологическое разложение происходить будет медленно совсем по другой причине — нефть служит для микрорганизмов субстратом для роста и развития, поэтому развиваются в большом количестве они только там, где есть хроническое загрязнение, например, в заливах северо-восточного Сахалина. Но о реально существующем загрязнении, причиной которого являются российские нефтяные компании, говорить не принято, тем более в прессе. Кстати, для сравнения, по многочисленным данным, потери нефти в России при ее добыче и транспортировке на суше составляют 1–2 % (Михайлова, 1995; Яблоков, 1995: цит. по Патину, 1997).

Небезынтересно было бы узнать, как уважаемый автор боролся за чистоту Охотского моря до прихода иностранных инвесторов, когда в 70–80-е годы были пробурены 50 разведочных скважин и поступала нефть в заливы с береговых нефтепромыслов?

Возможно исполнительный директор Института «Экоюрис» является дипломированным специалистом в области юриспруденции, а во-просами экологии стал интересоваться лишь в последнее время. В любом случае, каждый должен заниматься своим делом, поэтому я сознательно не комментирую российское природоохранное законодательство и мнение юристов. К тому же в заключениях Государственной экологической экспертизы записано, что, с экологической точки зрения воздействие на окружающую среду при проведении буровых работ допустимо. Не стану повторяться, какие условия и меры по предотвращению и компенсации ущерба при этом предпринимаются. Если «Экоюрис» считает решение МПР незаконным, то почему не добился его отмены в судебном порядке? Что действительно необходимо, так это навести порядок в нормативно-методических документах — ужесточить систему штрафов за загрязнение окружающей среды сверх установленных норм, обновить морально устаревшие ГОСТы 70-х годов и устранить противоречия в законодательных актах. В общем, есть чем заняться.

Примечательно, что представитель Института эколого-правовых проблем, затягивает все ту же старую песню «зеленых» — о переводе участков моря из высшей категории в первую, т.е. не понимает, что мнение отдельных специалистов и даже официальные письма не могут устанавливать категорию водного объекта. Подробно о результатах исследований и сложностях, возникающих при таксации морских акваторий, а также ограничениях хозяйственной деятельности на водных объектах, имеющих рыбохозяйственное значение, написано в статье «Нефть или рыба? Истина где-то рядом… » («Тихоокеанский вестник», от 23.08.01). В настоящее время имеются материалы, позволяющие рекомендовать высшую рыбохозяйственную категорию для заливов северо-восточного Сахалина. Позиция СахНИРО по вопросу определения рыбохозяйственной ценности других участков шельфа остается прежней — необходимо продолжать исследования.

Что касается принципиального вопроса — быть или не быть трубопроводу… На мой взгляд, заглубленный вариант прокладки трубопровода является наиболее предпочтительным.

Исследовательские и контролирующие организации Госкомрыболовства будут прилагать все возможные усилия для предотвращения или уменьшения ущерба рыбным запасам при строительстве трубопровода и других объектов проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2», разрабатывая ограничения как по срокам, так и по применяемым технологиям строительства морских объектов и переходов через реки. Кроме того, ущерб, который неизбежно будет нанесен рыбным запасам, будет компенсироваться как мероприятиями по воспроизводству, в виде реконструкции рыбоводных заводов, так и мелиорации водотоков. Другие заинтересованные ведомства должны проконтролировать инженерно-техническую, сейсмическую и прочую безопасность при проведении строительства и эксплуатации объектов нефтегазового комплекса.

 

 

 

Выпущенном по результатам Коллегии пресс-релизе Госкомрыболовства РФ говорится: «Проблема освоения шельфа океана должна быть под строгим государственным экологическим контролем»! К такому выводу пришли участники совещания. Речь шла о необходимости разработки Национальной концепции охраны водных биоресурсов в условиях интенсивного промышленного освоения внутренних морских вод территориального моря, исключительной экономической зоны и континентального шельфа Российской Федерации, об объединении усилий всех заинтересованных организаций, дабы защитить водные ресурсы и природу от загрязнения.

Был поднят вопрос о необходимости компенсационных мероприятий, которые бы проводили нефтегазовые предприятия, загрязняющие окружающую среду, — прежде всего, о строительстве предприятий, которые бы и обеспечивали занятость местному населению, и выпускали продукцию, равную сумме нанесенного ущерба. Именно так происходит в США и странах Западной Европы. Дело усложняется тем, что часто месторождения нефти и газа совпадают с нерестилищами многих ценных пород рыб. Соответственно, необходимо выработать меры по защите рыбных ресурсов. Увы, все эти вопросы еще недостаточно исследованы, что является результатом политики урезания квот на науку.

Сегодня ученые пока что не могут просчитать величину ущерба от загрязнения акваторий. Что же касается государственной экологической экспертизы, то в ней сегодня существуют элементы несогласованности, а службам государственного контроля не хватает техники и квалифицированных кадров.

На Коллегии говорилось и о том, что сегодня не стоит забывать о за-грязнении нефтью не только мор-ской акватории, но и рек. Почему бы не выставлять требования разработчикам строить очистные сооружения и на берегу? — задавался закономерный вопрос. Тревогу вызывает и то, что в ближайшие годы Россия будет ежегодно продавать западному миру 130–150 млн тонн нефти в год. Причем центр тяжести в транспортировке сместится на моря.

В пресс-релизе также говорится: «В настоящее время наступает новый этап в освоении ресурсов нефти и газа на российском шельфе. Прогнозируемые ресурсы превышают 100 млрд тонн. 8 месторождений нефти и газа открыто в Охотском море. В перспективе на шельфе Сахалина планируется добывать свыше 20 млн тонн нефти в год. Из-за этого существует угроза попадания тысяч тонн нефти в территориальное море и исключительную экономическую зону России (согласно мировой статистике, при добыче и транспортировке нефти теряется 0,02–0,03 %). А учитывая то, что более 2/3 месторождений находятся в зоне повышенной биопродуктивности, рыбному промыслу может быть причинен значительный ущерб. Однако несовершенство нормативно-правовой базы дает возможность нефтегазовым компаниям уклониться от затрат на обеспечение экологической безопасности.

В связи с этим Госкомрыболовство РФ считает необходимым усилить защиту водных биоресурсов в районах нефтегазовых разработок, усовершенствовать нормативно-правовую базу и улучшить экологический контроль за деятельностью инвесторов проектов на морских территориях».

А вот точка зрения депутатов Госдумы и общественных организаций России: «В соответствии с планами Правительства Россия на ближайшие десятилетия останется сырьевым придатком развитых стран. 130–150 миллионов тонн нефти, продаваемой за рубеж, обеспечат нашу страну сникерсами, памперсами и другим ширпотребом».

Экспорт нефти снижать не планируется, но центр тяжести перемещается на добычу и транспортировку нефти по морям. Существует три пути попадания нефти в море: 1) вынос реками, 2) «технологические потери», 3) аварии танкеров. Вот краткая характеристика этих путей.

1). Жителям северного Сахалина хорошо известно, во что превратились нерестовые реки острова в результате деятельности нефтяников. Во время только нефтегорского (1995 год) землетрясения произошло более тысячи разрывов нефтепроводов, и вся нефть по рекам попала в море. Такая «деятельность» на севере продолжается более 70 лет.

2). К «технологическим потерям» относятся, в первую очередь, буровые отходы. Очевидно, что основной целью разведочного и экс-плуатационного бурения является достижение нефтяной залежи и определение ее мощности. Таким образом, при любом продуктивном бурении буровые отходы содержат нефть, и сброс этих отходов губит все живое. Кроме того, следует учесть, что при бурении на поверхность может подниматься порода, содержащая токсичные металлы, радионуклиды. На сахалинском шельфе бурение проводится около 30 лет, и за это время в море сброшены десятки тысяч тонн буровых отходов. Весьма вероятно, что та «биологическая пустыня», которая была обнаружена стараниями ученых СахНИРО в районе работ по проектам «Сахалин-2» и «Сахалин-1», является следствием именно этих сбросов.

3). Следует отметить, что количество аварий танкеров в мире не сокращается. Загрязнение моря при этом принимает катастрофический характер. Имея на руках официальные ответы на депутатские запросы, можно с полной ответственностью заявить, что ни по одному из проектов: ни по Балтийской трубопроводной системе, ни по Каспийскому трубопроводному консорциуму, ни по сахалинским проектам — экологическая экспертиза танкерных перевозок нефти не проводилась.

Депутаты Государственной Думы, экологическая общественность обращались и обращаются к Комитету по рыболовству Россий-ской Федерации со следующими предложениями:

— не согласовывать технологии бурения скважин, в которых предусмотрен сброс буровых отходов в море;

— обратиться в Министерство природных ресурсов РФ с предложением — в обязательном порядке проводить государственную экологическую экспертизу танкерных перевозок нефти по морям Российской Федерации;

— поддержать предложение о разработке законов «О загрязнении моря нефтью», «О береговой зоне морей Российской Федерации». Инициатива принятия таких законов должна исходить из Правительства Российской Федерации, а депутаты Государственной Думы и общественность готовы ее поддержать.