Поскольку вокруг аукционной продажи квот на вылов (добычу) водных биологических ресурсов немало домыслов и различных спекуляций, считаю своим долгом показать в этой статье не только вредность для российских рыбаков и вообще для российской экономики этого нововведения, но и его политическую направленность в интересах иностранного флота.

Убежден в том, что аукционы наносят экономический вред России и еще больший вред непосредственно российским рыбакам. Уничтожают рыбную промышленность, а вместе с ней и населенные пункты Чукотки, Корякии, Камчатки, все рыбацкие поселки, расположенные на побережье Охотского и Японского морей, где рыбалка — единственный источник средств к существованию. Создают еще более привилегированные условия для иностранного флота, позволяют активизировать браконьерский пресс на наши биологические ресурсы. Направлены против честно работающих предприятий.

Попытаюсь доказать эти главные положения на конкретном примере и конкретных цифрах.

Когда Россия отдает иностранному флоту, например, минтай Охотского моря по цене 185 долларов США за тонну, а беринговоморский — по 166 долларов, то получает твердую плату за данный ресурс, и на этом для России все заканчивается. А для иностранцев только начинается. Они получили рабочие места, вывезли рыбу (всегда в большем объеме, чем им выделяется — об этом ниже), направили на переработку всем своим смежникам и инвестировали деньги в экономику своей страны.

Теперь для сравнения возьмем конкретное судно, которым я управляю, — БАТМ «Остров Сахалин», принадлежащее ЗАО «Остров Сахалин» (пока это единственное судно в этой компании).

В прошлом году наш траулер добыл 5262 тонны охотоморского минтая, 3351 тонну минтая других районов, 35 тонн терпуга, 7 тонн кальмара, 332 тонны лемонемы. Кроме того, принято от рыбаков-колхозников 3223 тонны разной рыбы, в том числе 1698 тонн горбуши. Вся принятая рыба распределяется между сдатчиками сырья и приемщиками в пропорции 40 на 60 % (то есть судно помогало зарабатывать деньги другим рыбакам).

От всей этой промысловой деятельности ЗАО «Остров Сахалин» заплатило государству 30,1 млн рублей налогов и 2,4 млн рублей таможенных пошлин, плюс внесло плату за научную квоту 63,6 тыс. долларов. При среднем курсе рубля к доллару за минувший год 27,8 общая сумма платежей составила 1,2 млн долларов. Иностранное судно за купленные ресурсы минтая аналогичного объема заплатило 1,5 млн долларов, то есть разница всего 300 тысяч. Но наша компания только заработной платы работающим выплатила свыше 24 млн рублей, дала работу всем чиновникам (от правительства до налоговых инспекторов, которые, кстати, от нас не вылазят). Стало быть, только от этих статей затрат Россия получила 2 млн долларов — ровно на полмиллиона больше, чем от иностранцев.

К этому следует добавить наши прочие затраты и учесть, что мы поставляем продукцию на внутренний рынок, соответственно, обеспечиваем работой автомобильный и железнодорожный транспорт, торговлю, нефтяную, пищевую, легкую и прочие отрасли промышленности. Весь наш денежный оборот работает в наших банках, все средства, полученные от нашей деятельности, инвестированы в российскую экономику.

Тем не менее на 2001 год только по Охотскому морю нам снизили объем квоты по сравнению с уровнем прошлого года на 1820 тонн. Чтобы его добрать, если даже взять стартовые аукционные цены, потребуется еще 232 960 долларов. Таких денег, конечно же, у нас нет. А уменьшение квоты неизбежно снизит все налоговые отчисления, заработную плату и прочие характеристики нашей деятельности.

Аукционы оставят только сильных рыбопромышленников, а слабые лишаются права бороться за свое существование. Тем самым нарушается антимонопольное законодательство, обречены на вымирание дальневосточные окраины России.

Один раз Е. Гайдар уже нанес сокрушительный удар по рыбной отрасли, от которого она до сих пор не может опомниться. Большая часть промысловых и транспортных судов была арестована и перешла в руки иностранцам, которым сейчас принадлежит порядка 50 % наших биоресурсов и которые реально владеют флотом и квотами под флагом российских предприятий. Другая часть «прихватизирована» по-чубайсовски или бездарно распродана.

Уже по итогам первого аукциона нужно было сделать вывод — почему среди заявителей нет рыбаков поселков Ивашки, Дранки, Курильска, Ноглик, Тетюхе и т. д. Или все же понятно почему, и делается это для того, чтобы заморозить и уморить с голоду людей в этих (и многих других!) автономно выживающих населенных пунктах, где роль государства сводится к регистрации рождения (чего все меньше) и смерти (чего, к сожалению, все больше).

После сокращения флота, передачи большей части его иностранцам практически прекратила свое существование стратегически важнейшая отрасль — судостроение и судоремонт. Можно со стопроцентной уверенностью сказать, что если даже сегодня поставить задачу на возрождение судостроения, то понадобится, по меньшей мере, десяток лет.

Вот что осталось от великой морской державы, основу которой закладывал 300 лет назад Петр I.

На мой взгляд, если я прав в своих первых двух выводах, то аукционная продажа биоресурсов преследует главную цель (конечно, вслух об этом никто не скажет) — создать условия для работы иностранного флота. Понимаю, что это слишком смелое заявление, но оно возникло не на пустом месте.

Заявляя о том, что аукционы создают прозрачность в использовании ресурсов, усиливают борьбу с браконьерством и коррупцией, их организаторы тем самым скрывают главный смысл акции. Нам никто еще не доказал, что промышленная квота менее прозрачна, чем аукционная. Эти квоты взяли у нас — промышленников — и отдали на аукцион. Легально работающие рыбаки, а таких большинство, ежедневно отчитываются за свою промысловую деятельность, и не дай бог допустить сбой в предоставлении или искажение суточных донесений — моментально последует остановка промысла с соответствующими разборками.

Кроме того, нам приказом Роскомрыболовства N№  344 от 28.12.2000 г. установлена суточная норма вылова рыбы (для нашего типа судна 80 тонн). И, несмотря на то, что мы неоднократно обращались в Комитет по рыболовству поставить в такие же условия иностранный флот, до сегодняшнего дня ничего не изменилось. Однотипные суда других стран ловят в сутки, смешно сказать, 6–8 тонн, сжигая топлива 15–20 тонн. Сравните: 80 и 6–8 тонн. Как говорят, и дураку понятно. Высокая суточная нагрузка соответственно определяет сроки промысла. Для усиления контроля на каждом нашем судне находится инспектор, на транспорте инспектор проверяет и принимает груз. И промысловое, и транспортное суда проходят точки контроля. У иностранцев этого, конечно же, нет. Иначе поляки, корейцы и прочие заходили бы в наши моря на 10–15 дней. Они же ловят целый год.

Вот только некоторые выдержки из протокола шестой сессии российско-польской Смешанной комиссии, утвержденного приказом Госкомрыболовства N№  7 от 05.01.2001 г.

«Задолженность польских компаний по линии межправительственных соглашений составляла 2 179 145,35 долларов США за (якобы. — Авт.) неосвоенную часть выделенной в 1999 году квоты».

«Из подлежащей к оплате суммы 6 105 286,2 долларов США за предоставленные квоты на вылов минтая в 2000 году польскими предприятиями возмещено 4 706 930,2 (77,0 %), задолженность составляет 1 412 218,8 долларов США».

В этом контексте стороны согласовали, что «недоплата за неосвоенные в 1999–2000 годах квоты минтая не будет являться преградой на получение разрешения на промысел для судов польских судовладельцев в ИЭЗ РФ в 2001 году».

Российская сторона отметила, что «капитаны польских рыболовных судов по-прежнему с высокой степенью ответственности соблюдают условия и порядок ведения промысла».

«В целях исключения возможных простоев польских судов в начале 2001 года российская сторона предпримет меры для проведения соответствующих процедур и оформления разрешения на промысел в возможно короткие сроки».

«Одновременное нахождение на борту двух должностных лиц ФПС России при выполнении вышеуказанной функции исключается».

Возникает вопрос: откуда такая трепетная забота об иностранном флоте и такая, не побоюсь этого слова, ненависть к российским честно работающим рыбакам?

Нам никак не понять, почему при емкости трюма 1500 тонн, а квоте 700 или 1000 тонн (продукции это будет 300 или 600 тонн) требуется заводить транспорт для перегруза рыбопродукции. Это при наших нормах вылова от силы 10–15 дней работы, и судно должно выходить из исключительной экономической зоны РФ. Спросите любого рыбака, и он вам скажет, что годовая квота 2000 тонн минтая для крупнотоннажного судна с любым флагом даст убытки порядка 2 млн. долларов. С какой бы стати они так рвались приходить за этими убытками?

Все процессы работы иностранного флота происходят на глазах у наших капитанов, и они видят, сколько ловит судно. Ресурсная база Охотского и Берингова морей подорвана иностранцами, поскольку фактически они вылавливают 1–1,2 млн тонн рыбы. Так кто же браконьеры? Участие иностранных судовладельцев в аукционах позволит им усилить браконьерский пресс на наши ресурсы и еще больше их обогатит.

Что касается российского браконьерства, то достаточно задать этот вопрос нашему атташе по рыболовству в Японии В.И. Толокневу, и он даст исчерпывающий ответ. Пока законопослушные рыбаки стоят в порту и разоряются, браконьеры беспрепятственно браконьерят и обогащаются.

Учитывая сложнейшую ледовую обстановку в Охотском море, нам великодушно продлили период промысла минтая — не более 10 суток. Для нас организовали аукционы под 40 % залога и 100 % оплаты в случае победы. Почему же иностранному флоту делаются рассрочки в платежах на целый год? При наших ограниченных финансовых возможностях нас просто душат, заставляя думать все что угодно о нашем правительстве.

Считаю, что государство должно создавать условия, чтобы выгодно было вести легальный бизнес и уж тем более получать весь комплекс услуг на территории России. Нас часто упрекают в том, что мы уходим в чужие порты, там обслуживаемся и не заходим к родным причалам. Скажите, при чем здесь рыбаки или моряки, когда за произведенную через опреснители воду (к сожалению, не лучшего качества) для нужд экипажа (приготовления пищи, стирки, бани и прочих бытовых надобностей) таможня брала пошлину. Суда декларировали как товар для обращения все судовые запасы и все, что необходимо для производства. В результате чего флот перестал посещать российские порты, и сейчас уже чрезвычайно сложно вернуть все в нормальное русло.

Вот и получается, что государство вместо того, чтобы создать условия для бизнеса и предпринимательства на нашей российской территории или самому конкурировать с другими государствами, создает препятствия или вовсе способствует бегству капитала за границу.

Уже прошла череда аукционов по продаже квот на промысел различных видов рыбы и крабов.

В аукционе по продаже минтая участвовали иностранцы. Участвуя с нами на равных, они купили свои лоты и заплатили соответствующую стоимость. Мы же, приобретая лоты, все равно платим больше иностранцев, поскольку включаем это сырье в хозяйственный оборот, в баланс, а, стало быть, платим многочисленные налоги. Чем больше иностранцы приобретают лотов, тем выше эффективность их работы (за счет загрузки судов), и, наоборот, для российских участников большое количество лотов неподъемно (откуда взять деньги) и многократно увеличивает отчисления в налоги.

Я с удивлением увидел в последнем варианте закона о рыболовстве статью 53 по аукционной реализации квот, поскольку во всех первых проектах, которые мы изучали, обсуждали и в которые предлагали свои поправки, этого не было. На мой взгляд, это сделано исключительно из-за беспокойства о судьбе иностранного флота, усматривая в аукционах единственно верный и надежный путь оставить для этого флота доступ к российским ресурсам.

В наших рыбацких буднях случается так, что иногда мы наступаем на грабли и знаем, как это бывает больно. Второй раз стараемся этого не делать. Идеологи аукционной продажи квот и стратегического развития важнейшей отрасли страны (рыболовный флот, помимо своего прямого назначения — производства белкового продукта — может выполнять морские грузовые перевозки, а в военное время самые разные функции, в том числе минных тральщиков) могут себе позволить наступать на грабли сколько угодно, все равно в лоб получат рыбаки.

У нас достаточно патриотизма, понимания того, что сегодня нужно нашей прекрасной Родине. Мы в определенной мере научились работать в условиях рынка и можем конкурировать с иностранными рыболовными компаниями. Но мы также убеждены в том, что успешная работа рыбной промышленности должна развивать окраины России. Использование ресурсной базы исключительной экономической зоны только нашими рыбаками значительно улучшит их экономику, а значит, и социальное положение населения рыбацких поселков.

Всю свою рыбацкую жизнь я старался, чтобы люди жили лучше. Наши, российские люди. Сегодня же, чтобы выжить самому рыбаку, ему надо стать или браконьером, или… иностранцем. Ни тем, ни другим я, русский капитан, быть не хочу. Дайте мне возможность честно, нормально работать в моем Отечестве.

 

По сообщению одной из многочисленных рыбоохранных структур, в море задержана группа судов, занимавшихся незаконным промыслом краба. Владельцем судов является одна известная камчатская краболовная фирма. Оригинальность данного случая заключается в том, что в составе группы, состоящей из трех краболовных судов, два судна занимались непосредственно научными исследованиями — таким же промыслом краба, но с разрешительной бумажкой другого цвета и вида, а третье якобы выполняло рыбоохранные работы, для чего на его борту находились инспектора второй рыбоохранной структуры. Интересно, что судно было отдано краболовной фирмой для эксплуатации в рыбоохранном режиме безвозмездно, т.е. даром. Надо полагать, меценаты — руководители фирмы — в детстве были членами «Голубого патруля», либо готовятся записаться в «Гринпис».

Кстати, на борту одного из судов краболовов в качестве наблюдателя находился инспектор третьей рыбоохранной структуры. Когда выяснилось, что на его поднадзорном судне выявлены излишки в несколько десятков тонн краба, он сказал то, что обычно говорят «залетевшие» наблюдатели: «Я спал. А когда проснулся, случилось вон чё…».

Но самое интересное в этой истории то, что «патрульное» судно подошло к судам своей же фирмы и перегрузило себе на борт часть незаконно выловленного краба. Причем сопровождалось это не обычным в таком случае составлением коносаментов о перегрузе, а заполнением протоколов о нарушении правил рыболовства, которые инспектора «патрульного» судна обнаружили на краболовах. Правда, о том, что составлены протоколы, а также о том, что с судов-нарушителей изъята продукция, инспектора на берег своему руководству докладывать почему-то не стали. Не отчитались за изъятую продукцию и суда-нарушители, более того, они даже не зафиксировали в судовых документах сам факт встречи с «патрульным» судном и результаты визита инспекторов. Вот так: было несколько десятков тонн краба на борту — и вдруг не стало.

В настоящее время оба краболова и горе-патруль конвоируются в Петропавловск для дальнейшего разбирательства, подробности которого, а также название фирмы и судов мы сообщим в следующем номере.