Автор пишет: «С установленной стационарной платформы «Моликпак» пробурено 14 эксплуатационных скважин, общий объем сбросов за период 1998–2000 гг. составил около 16500 тонн. Учитывая тот факт, что некоторые пробуренные разведочные скважины были значительно мельче эксплуатационных, общий объем сбросов составил порядка 25000, максимум 30000 тонн. Поэтому цифры 70000, 80000 и более тонн просто не соответствуют действительности». У неискушенного читателя возникает законный вопрос — так какую же цифру «объема сбросов» ученый-биолог считает верной? 16,5 или 30 тысяч тонн? Согласитесь, довольно странный разброс. Напоминает былые сообщения брежневского ТАСС: «… произведен подземный ядерный взрыв мощностью от 5 до 150 килотонн». Объяснение этому «феномену» было найдено лишь в 90-е годы: «… думали — пять, а оно как бабахнет!» Это, конечно, шутка, но все же попробуем разобраться — какой объем в кубометрах (именно в этих единицах, а не в тоннах измеряется объем) и какое количество по массе в тоннах токсичных отходов бурения в действительности было сброшено в Охотское море компанией «Сахалин Энерджи Инвестмент Компани Лтд.» (зарегистрирована на Бермудских островах) за 1998–2000 годы. Или, по крайней мере, какая цифра является наиболее вероятной.

Поскольку сотрудник СахНИРО в своей статье не указал источник, из которого он получил эти 16500 — 30000 тонн, то обратимся к официальным документам, которыми располагает наша организация. Цитируем отчет «Анализ вариантов удаления отходов на морских объектах нефтегазодобычи и установках для разведочного бурения» самой компании «Сахалин Энерджи» за март 1998 г.: «В ходе начального этапа разработки Пильтун-Астохского мес-торождения предусматривается бурение 14 скважин, в процессе которого понадобится удаление сравнительно небольшого объема бурового раствора и шлама (примерно 70 000 м³ за двухлетний период). (выделено Н.Б. и Д.Л.) …Для иллюстрации, бурового раствора и шлама, произведенного за два года эксплуатационного бурения, хватит, чтобы заполнить резервуар величиной с футбольное поле до отметки 12,7 м». Объем представлен весьма наглядно! А как же с тоннами? 1 м³ воды, как известно, весит 1 тонну. Но буровой раствор и шлам — это далеко не вода, плотность первого около 1,14 т/м³, второго — 2,2 т/м³ (данные взяты из ТЭО первого этапа Сахалин-2). Таким образом, в тоннах количество отходов с первых 14 скважин с «Моликпака», запланированное к сбросу «бермудскими» нефтяниками, должно было составить даже значительно больше, чем 70 000 тонн!

Но, может быть, у «Сахалин Энерджи» получилось совсем не так, как в известном русском изречении? Т.е. они «хотели как хуже» (70 000 м³ отходов), а вышло как лучше — значительно меньше? Для того, чтобы разобраться, возможно ли это, обратимся к дальнейшим планам компании, поскольку в самое ближайшее время она готовится начать дополнительное бурение с «Моликпака». В соответствии с проектом «Поддержание пластового давления на Астохской площади Пильтун— Астохского лицензионного участка. Этап 1-А.» при бурении новых 13 скважин глубиной по стволу скважины до 5000 метров образуется:

— отработанного бурового раствора — 40200 м³ (или 45850 тонн, при плотности бурового раствора 1,14 т/м³);

— выбуренного шлама — 6750 м³ (или 14850 тонн, при плотности шлама 2,2 т/м³);

— жидкостей для закачивания скважин — 2000 м³;

— избыточного цементного раствора — 4275 м³.

Т.е. на 13 новых скважин будет приходиться в целом никак не менее 67000 тонн отходов бурения, включая жидкости для закачивания и остатки цементного раствора, которые также имеют плотность большую, чем вода, относятся к буровым отходам и также вредны для морской живности.

Можно было бы предположить, что на деле при бурении первых 14 скважин «Сахалин Энерджи» с помощью каких-то новейших технологий снизила количество отходов с проектных более чем 70 тыс. тонн до «реальных» 30 тыс. Но тогда что мешает применить этот гипотетический опыт при проектировании новых 13 скважин? Вместо этого мы видим, что порядок цифр по количеству кубометров и тонн отходов, планируемых на новом этапе буровых работ, прежний.

Эти цифры подтверждаются и в книге известного специалиста в данной области, доктора биологических наук, профессора С.А. Патина «Экологические проблемы освоения нефтегазовых ресурсов морского шельфа» (Москва, 1997), где он пишет: «Объем буровых отходов обычно находится в пределах 1000–5000 м³ на каждую пройденную скважину». Сколько точно получится отходов — зависит прежде всего от глубины бурения. При проходке разведочных скважин на шельфе Сахалина глубиной около 3000 метров образовывалось в среднем 2000 м³ (2300 тонн) отработанного бурового раствора и 350 м³ (900 тонн) выбуренного шлама (данные взяты из заключений государственной экологической экспертизы по ряду программ разведочного бурения). Глубина 14 скважин, пробуренных с «Моликпака», составляет от 3000 до 6000 м. Возьмем среднюю глубину 4500 метров и путем несложных вычислений получим цифру 67200 тонн отходов при бурении 14 скважин. Что ж, теперь и профессора Патина следует отнести к некомпетентным? Или сотруднику СахНИРО А. Саматову следует лучше ознакомиться с фундаментальными трудами по данному вопросу?

Завершая рассказ о тоннах и кубометрах отходов, заметим, что и 70, и 30, и даже 16,5 тысяч тонн ядовитой грязи — это все равно очень плохо. Потому что Охотское море — это не помойная яма, а пока еще одно из самых чистых и богатых рыбой морей в мире. И если «первая ласточка» на шельфе — платформа «Моликпак» — простите, гадит десятками тысяч тонн, работая вполсилы, то что будет, когда таких платформ будет целая «стая»? Нам искренне жаль, что А. Саматов, обрушиваясь в своей статье на нашу маленькую природоохранную организацию, почти не затронул эту тему. Такое поведение было бы вполне логичным для служащего нефтяной компании, но для ученого-биолога из независимого государственного института СахНИРО…

Однако, может быть, весь этот «резервуар с футбольное поле» отходов, сброшенных за борт «Моликпака», совсем не вреден для обитателей моря? Именно так считает А.Саматов: «Попутно для неосведомленных читателей замечу, что используемые буровые растворы в основном состоят из морской воды, а из наиболее количественно значимых добавок следует указать бентонит и барит, являющиеся природными веществами. Все добавляемые химические компоненты присутствуют в крайне небольших количествах. Буровой шлам есть не что иное, как выбуренная порода. Поэтому все громкие заявления о сбросе токсичных и ядовитых отходов, мягко говоря, являются плодом или незнания или преднамеренного обмана». Что ж, нефть или, к примеру, самородная ртуть также являются природными веществами, однако никому и в голову не придет усомниться в их токсичности. Кстати, природное вещество барит (один из главных компонентов буровых растворов) как раз отличается повышенным содержанием ртути, которое по этой причине должно нормироваться, о чем молчит А.Саматов. Что это — плод незнания или преднамеренного обмана? Заметим в этом контексте, что нам доводилось присутствовать на встрече нефтяников «Эксона» с коренными жителями Сахалина, где аборигенам на полном серьезе внушалось, что сброшенный в море буровой шлам образует кучи, на которых очень любят размножаться крабы. Мы же для прояснения вопроса токсичности и ядовитости буровых отходов вновь обратимся к упоминавшейся монографии профессора С.А. Патина: «Водоосновные рецептуры (буровые растворы на водной основе. — Прим. Н.Б. и Д.Л.), как следует из некоторых сравнительных исследований (Sorbye, 1989), также далеки от соответствия строгим экологическим требованиям из-за повышенного содержания биоцидов и тяжелых металлов, большей миграционной способности отработанных водоосновных буровых растворов в морской среде и более частому их сбросу по сравнению с растворами на нефтяной (органической) основе» («биоциды» в буквальном переводе на русский означают «убивающие жизнь». — Прим. Н.Б. и Д.Л.). Там же: «Сбрасываемые за борт промысловых платформ загрязненные выработки горных пород и буровые шламы постепенно разносятся на расстояния до нескольких километров (иногда более 10 км) от места сброса и формируют поля донных субстратов, существенно отличающихся по своим химическим, дисперсным и другим параметрам от аналогичных характеристик донных биотопов… ». И наконец, еще одна цитата из книги Патина: «Остается лишь добавить, что все буровые отходы имеют, как правило, повышенное содержание многих тяжелых металлов (ртуть, свинец, кадмий, цинк, хром, медь и др.), которые накапливаются в этих отходах и из буровых жидкостей, и из буровых выработок горных пород [Neff et al., 1987]». Таким образом, природное происхождение или принадлежность к выбуренной горной породе многих компонентов буровых отходов совсем не означает их нетоксичность, как пытается уверить читателей сотрудник СахНИРО А. Саматов.

Помимо профессора Патина есть и другие серьезные ученые, предупреждающие о далеко не безвредных свойствах буровых растворов. Вот выдержки из отчета владивостокского ТИНРО–центра «Оценка воздействия нефтегазовых разработок на биоресурсы Охотского моря» (1996г.): «…поступление буровых растворов в морскую среду оказывает прямое токсическое действие на рыб, беспозвоночных и их эмбрионы и личинки. …Предварительные экспериментальные данные и биотестирование среды, проведенные в лаборатории прикладной экологии и токсикологии ТИНРО, показывают высокую токсичность ряда компонентов буровых растворов для основных промысловых объектов шельфовой зоны. …Буровой раствор вызывает резко негативное воздействие на исследуемые виды рыб… Совместное действие компонентов в буровом растворе не приводит к уничтожению токсических эффектов. Исследуемые буровые растворы обладают более сильным токсическим эффектом, чем отдельные компоненты» (выделено Н.Б. и Д.Л.).

Данная тема получила развитие и в докладе Г.В. Мойсейченко и Ю.Г. Блинова (ТИНРО–центр), опубликованного в сборнике международной конференции «Прибрежное рыболовство – XXI век» (Южно-Сахалинск, 2001): «Сильную угрозу загрязнения представляют буровые растворы и шламы, прежде всего из-за наличия в их составе устойчивых взвесей и способности к вторичному загрязнению среды в результате оседания на дне и последующего взмучивания. …Неизбежное накопление отходов негативно влияет на выживаемость, репродуктивные способности, видовое разнообразие, качество продукции объектов прибрежного рыболовства и их кормовую базу. …Нами проводились исследования определения степени токсичности как буровых растворов в целом, так и их отдельных компонентов …наиболее токсичными являются тяжелые металлы — кадмий и ртуть, которые, накапливаясь в гидробионтах, вызывают необратимые изменения в тканях на всех уровнях жизнедеятельности уже при концентрациях: кадмия от 10–1 мкг/л, ртути — 0,001 мкг/л морской воды. Указанные металлы являются наиболее токсичными из всего ряда. Они обладают очень высокой способностью накапливаться в тканях гидробионтов, что наблюдается даже при их концентрации в среде на уровне ПДК и ниже. Особенно опасным фактором является то, что эти металлы содержатся в барите — основе буровых растворов. На конечном этапе бурения барит составляет более половины (52 %) от общего объема раствора» (выделено Н.Б. и Д.Л.). Выходит, тот факт, что барит — природное вещество, совсем не делает его безопасным для моря и его живых богатств!

Помимо вышеприведенных источников информации о токсичности буровых растворов мы основывали свои «заявления» на многих других исследованиях как российских, так и зарубежных авторов. Поэтому получается, что в «незнании и преднамеренном обмане» нужно обвинять С.А. Патина, экспертов государственной экологической экспертизы, специалистов ТИНРО-центра, а не общественность. Хотя не думаем, что это верный путь. Просто нужно более объективно и беспристрастно подходить к этому вопросу и стоять на защите морских биоресурсов, следуя презумпции потенциальной экологической опасности любой хозяйственной деятельности, как предписывает российское экологическое законодательство.

 

 

А.Саматов пишет: «… в 2000 г. при бурении разведочной скважины «Чайво-6» компания «Эксон Нефтегаз Лтд.» провела обратную закачку примерно половины объемов бурового раствора и шлама. В итоге на заседании Экологического совета администрации Сахалинской области компанией было заявлено, что по результатам мониторинговых исследований не обнаружены преимущества данного способа перед сбросом в море, поскольку не было обнаружено достоверных различий изменений окружающей среды». Может быть, после бурения одной разведочной скважины «различия изменений» в морской среде не так заметны. Хотя, например, в отчете «О результатах экологического мониторинга на Пильтун-Астохской площади в 1998 году», когда компания «Сахалин Энерджи» бурила подобную разведочную скважину, зафиксировано: «В точке бурения скважины AW16A концентрации нефтеуглеводородов в июне и октябре составили соответственно 1,0 и 10,8 мкг/г. Причиной таких изменений, очевидно, является сброс бурового раствора и шлама» (выделено Н.Б. и Д.Л.). А какие же изменения в концентрациях нефтяных углеводородов, тяжелых металлов, фенолов, биоцидов и прочей гадости в морской среде произойдут, если сбрасывать не с одной скважины в течение месяца, а с десятков, в будущем возможно и сотен скважин в течение нескольких лет? В дополнение также заметим, что выводы об отсутствии негативных изменений в окружающей среде в результате деятельности нефтяников должны базироваться отнюдь не на их собственных заявлениях, как отмечается в статье А. Саматова, а на результатах независимых исследований.

Приведем пример других регионов, где нефтяники многие годы пренебрегали экологически чистыми технологиями. Астраханская газета «Экспресс К» опубликовала интервью с заместителем директора Касп— НИИРХ, который говорит: «… в южной части Каспийского моря, в районе Нефтяных камней, где Апшеронский полуостров, все участки, где добывалась нефть, сейчас безжизненны. Такое заключение сделано азербайджанскими учеными. Там нет ни рыбы, ни живности, если иметь в виду промысловые запасы. На других водоемах — то же самое. Нефть самым губительным образом действует на рыбу: происходят физиологические изменения, стрессовые ситуации, нарушаются обменные процессы… ». Мы не хотим, чтобы шельф северо-восточного Сахалина спустя несколько лет стал таким же безжизненным. Говорят, капля камень точит, так и несколько тысяч тонн буровых отходов с одной разведочной скважины вносят определенные изменения в экосистему моря, не говоря уже о десятках тысяч тонн. Поэтому мы и ставим вопрос о запрете на сброс отходов в море сейчас. Пока не поздно и есть что охранять. А закачка отходов под землю — это наиболее безопасный способ утилизации отходов бурения, признанный во всем мире.

___________________

Продолжение следует